— Знаешь, на твоем месте я бы не стал этого делать. Ты не представляешь, к чему это может привести.

— Надеюсь, к тому, что мне от нее нужно в данный момент. Все в порядке, папа, не беспокойся.

Лорд Кейтерэм вздохнул, поудобнее устроился в кресле и углубился в «Филд». Но через несколько минут Бандл снова заглянула к нему:

— Извини, но у меня есть еще один вопрос. Кто такой сэр Освальд Кут?

— Да я же говорил тебе — самый настоящий паровой каток.

— Я не спрашиваю, как он выглядит, мне нужно знать, на чем он разбогател — пуговицы для брюк, панцирные кровати или что-то еще?

— А, понятно. На стали. Сталь и железо. У него самые большие в Англии сталелитейные заводы, или как они там называются. Он, конечно, это не афиширует. Формально всем распоряжается компания или несколько компаний. Он даже взял меня вроде как директором одной из них. Мне такая работа очень нравится — ничего не делаешь, только разика два в год приезжаешь в город, в один из отелей на Каннон-стрит или Ливерпуль-стрит, и сидишь за столом, на котором лежит отличная промокательная бумага. Кут или еще какой-нибудь умник произносит речь, напичканную цифрами, — к счастью, слушать их вовсе не обязательно. Должен тебе признаться, Эйлин, после заседания подают очень приличный ленч.

Поскольку Бандл совсем не интересовали эти ленчи, она вышла, не дослушав до конца. По дороге в Лондон она обдумывала сложившееся положение. Насколько она понимала, сталь и социальное обеспечение детей никак не связаны между собой. Значит, что-то служит прикрытием, вероятнее всего, второе. Миссис Макатта и венгерскую графиню можно было исключить — они нужны для отвода глаз. Гвоздь программы там, скорее всего, этот противный герр Эберхард, не похожий на тех, кого обычно приглашает к себе Джордж Ломакс. Билл намекнул, что этот немец что-то изобрел. Еще там будет министр авиации и сэр Освальд Кут, стальной магнат. Видимо, всех этих людей что-то связывает.

Понимая бесполезность дальнейших размышлений, Бандл сосредоточилась на предстоящей беседе с леди Кейтерэм.

Эта дама жила в большом мрачном особняке в одном из аристократических кварталов Лондона. В доме пахло воском, птичьим кормом и засохшими цветами. Леди Кейтерэм была большой женщиной, большой во всех смыслах этого слова. Скорее величавая, чем крупная, в пенсне в золотой оправе на большом крючковатом косу и с легким намеком на усики.

Маркиза несколько удивилась визиту племянницы, ко все-таки подставила ей холодную щеку, которую Бандл вежливо чмокнула.

— Приятная неожиданность, Эйлин, — весьма сдержанно сказала леди Кейтерэм.

— Мы только что вернулись в Чимниз, тетя.

— Знаю. Как поживает отец? У него все как обычно?

В ее тоне слышалось пренебрежение, поскольку она всегда была невысокого мнения об Эластере Эдварде Бренте, девятом маркизе Кейтерэме. Она назвала бы его «обалдуем», если бы знала это слово.

— У отца все отлично. Ему бы только не расставаться с Чимнизом.

— Понимаю. Знаешь, Эйлин, я всегда считала, что сдавать Чимниз в аренду — недопустимо. Это же исторический памятник! Им нельзя торговать.

— Должно быть, при дяде Генри там было чудесно, — с легким вздохом сказала Бандл.

— Генри всегда был человеком долга.

— Подумать только, какие люди там бывали, — продолжала подлизываться Бандл. — Все европейские знаменитости.

Леди Кейтерэм вздохнула:

— По правде говоря, в этих стенах не раз вершились судьбы государств. Если бы только твой отец… — Она горестно покачала головой.

— Политика утомляет отца, а по-моему, это безумно интересно, особенно если знаешь всю эту кухню.

Бандл лгала с вдохновением — даже не покраснела. Тетка удивленно посмотрела на нее:

— Отрадно слышать. Мне всегда казалось, что тебя интересуют только одни развлечения.

— Да, так было раньше.

— И правда, ты еще очень молода, — задумчиво проговорила леди Кейтерэм. — С твоими данными да при удачном замужестве ты могла бы стать хозяйкой престижного политического салона.

Бандл стало не по себе, ей вдруг показалось, что тетка прямо сейчас выудит откуда-нибудь подходящего для нее супруга.

— Но я еще не готова, я так мало знаю.

— Это дело поправимое, — оживилась леди Кейтерэм. — У меня много нужной литературы.

— Спасибо, тетя Марсия, — поблагодарила Бандл и перешла в наступление. — Вы случайно не знакомы с миссис Макатта?

— Конечно, знакома. Очень достойная дама, и умница необыкновенная. Вообще-то я не одобряю женщин, которые баллотируются в парламент. Мы можем влиять на политику иными способами, более подобающими женщине. — Она помедлила, безусловно, вспомнив, как заставила своего мужа заняться политикой и каким огромным успехом увенчались их общие усилия. — Но времена меняются. Деятельность миссис Макатта очень важна для нашей страны, в особенности для наших женщин. И кому как не женщине заниматься подобными проблемами! Тебе было бы весьма полезно с ней встретиться.

Бандл вздохнула:

— На следующей неделе она будет на приеме у Джорджа Ломакса. Он пригласил отца, который конечно же не поедет, но ему и в голову не пришло пригласить меня. Наверно, он считает меня дурочкой.

Леди Кейтерэм уже не сомневалась в том, что с ее племянницей произошла чудесная перемена. Может, она успела пережить несчастную любовь? Леди Кейтерэм считала, что любовные неудачи очень полезны молодым девицам. Это заставляет их серьезнее относиться к жизни.

— Джордж Ломакс, думаю, не имеет ни малейшего представления о том, как ты повзрослела. Эйлин, дорогая, я непременно переговорю с ним.

— Он меня не любит, — посетовала Бандл, — и ни за что не пригласит.

— Чепуха! Я сама займусь этим. Я знала Джорджа, когда он был вот таким крохой. — И она чуть приподняла ладонь над полом. — Он будет только рад мне угодить. Я объясню ему, как важно в каше время, чтобы молодые девушки нашего круга заботились о благе государства.

Бандл чуть было не воскликнула: «Слушайте! Слушайте!»[202] — но сдержалась.

— А теперь я поищу для тебя какую-нибудь литературу. Мисс Коннор! — поднявшись с кресла, пронзительным голосом позвала леди Кейтерэм.

Тут же появилась очень опрятная секретарша с испуганным взглядом, которой и повелели немедленно отыскать такие-то и такие-то издания.

На Брук-стрит Бандл возвращалась с охапкой удручающе скучных книг.

Она позвонила Джимми Тесиджеру. Тот сразу ликующим голосом сообщил:

— Удалось! Хотя пришлось здорово поднапрячься с Биллом. Он вбил себе в башку, что там я буду как ягненок среди волков. Но в конце концов я его уговорил. Теперь у меня много всякой ерунды, и я ее изучаю. Знаете, «синие книги» и «белые книги»[203]. Смертельная скукотища, но, раз взялся за дело, надо быть на высоте. Вы когда-нибудь слышали о пограничном конфликте в Санта-Фе?[204]

— Никогда, — честно призналась Бандл.

— А я вот как раз пытаюсь вникнуть. Он длится уже годы и страшно запутан. Это будет мой конек.

— У меня тоже полно этой ерунды, мне тетя Марсия дала.

— Какая тетя?

— Тетя Марсия, жена покойного дяди Генри. Она очень интересуется политикой и, честно говоря, пообещала устроить мне приглашение к Джорджу.

— Не может быть! Нет-нет, я хотел сказать, что это будет замечательно. — Джимми помолчал и вдруг попросил: — Давайте не будем говорить об этом Лорен?

— Может, и правда не стоит.

— Ей будет обидно, но вы ведь понимаете, что ей лучше держаться подальше от всего этого.

— Да.

— Нельзя допустить, чтобы такая девушка подвергалась опасности.

Бандл отметила про себя, что мистеру Тесиджеру явно не хватает такта. То, что подвергается опасности она, по-видимому, совершенно его не беспокоило.

— Вы меня слышите? — спросил Джимми.

— Да-да, я просто задумалась.

— А, понятно. Вы будете завтра на дознании?

— Да, а вы?

— Я тоже. Кстати, вечерние газеты все-таки сообщили о смерти Роналда, но в самом углу, петитом[205]. Я-то думал, что они устроят из этого сенсацию.

— Я тоже.

— Ладно, пора за работу. Спешу узнать, почему Боливия послала нам ноту протеста.

— Да и мне надо много чего вызубрить! Вы, наверное, весь вечер убьете на эту чепуху?

— Придется. А вы?

— Скорее всего. Пока!

Оба лгали самым беззастенчивым образом. Джимми Тесиджер собирался поужинать с Лорен Уэйд. Ну а Бандл, повесив трубку, надела платье, принадлежавшее ее горничной, и вышла из дома, размышляя, как удобней добраться до клуба «Семь циферблатов», — на автобусе или на метро.

Глава 13

Клуб «Семь циферблатов»

Около шести вечера Бандл добралась до Ханстентон-стрит, 14. Как она и предполагала, в клубе в этот час не было ни души. Но ей был нужен только Альфред. Она собиралась побеседовать по душам с их бывшим лакеем и не сомневалась, что это ей удастся. Бандл умела разговаривать с прислугой — просто, но в то же время повелительно. Обычно ей подчинялись беспрекословно. И сейчас она тоже была уверена в успехе. Одно беспокоило ее — как пробраться в клуб незамеченной. Ей повезло: дверь дома номер четырнадцать открылась, и появился Альфред собственной персоной.

— Добрый вечер, Альфред, — приветливо поздоровалась Бандл. Альфред вздрогнул от неожиданности.

— Добрый вечер, ваша милость., я… я сразу и не узнал вашу милость.

Забыв о своем наряде, Бандл повелительно объявила:

— Я бы хотела поговорить с вами, Альфред. Куда бы нам пойти?

— Я… я, право, не знаю, миледи. Здесь поблизости кет подходящего места… я не знаю… думаю…

Бандл оборвала его: