Мирей была захвачена врасплох. Она заметалась, но Пуаро был непреклонен и не оставил ей никаких лазеек для отступления.

— Очень хорошо, — прошипела она, — я только надену пальто.

Оставшись вдвоем, Пуаро и Найтон обменялись взглядами.

— Необходимо действовать, пока… как это у вас говорится?.. Пока железо горячо, — проговорил Пуаро. — Она темпераментна; через час она, быть может, раскается и захочет выйти из игры, мы должны предупредить это любой ценой.

Появилась Мирей, закутанная в песочно-желтую бархатную пелерину с леопардовой оторочкой. Она и сама была похожа на леопарда: рыжая хищница. Ее глаза горели гневом и решимостью.

Они сразу нашли мосье Ко и судебного следователя. Потребовалось лишь несколько кратких предваряющих слов Пуаро — и мадемуазель Мирей в самых любезных выражениях было предложено поведать свою историю. Она сделала это, почти дословно повторив то, что уже рассказала Пуаро и Найтону, хотя и не так темпераментно.

— Невероятная история, мадемуазель, — медленно произнес мосье Карреж. Он откинулся на спинку стула, надел пенсне и устремил на танцовщицу проницательный взгляд.

— Вы уверяете, что мосье Кеттеринг вот так прямо рассказывал вам о своих намерениях?

— Да-да! Он сказал, она слишком здорова. Что умереть она может разве что от несчастного случая — так что все это его рук дело.

— Сознаете ли вы, мадемуазель, — сурово сказал мосье Карреж, — что являетесь соучастницей, поскольку молчали о намерениях мистера Кеттеринга?

— Я? Ни в коей мере, мосье. Ни на секунду я не принимала его слова всерьез. О нет, в самом деле нет! Я знаю мужчин, мосье, они такого могут наговорить! Хорошенькие бы творились дела, если бы кому-то пришло в голову принимать все, что они говорят, аи pied de la lettre[131].

Судебный следователь поднял брови.

— Не хотите ли вы сказать, что расценивали угрозы мосье Кеттеринга просто как пустые слова? Могу я тогда спросить, что побудило вас прервать ваш ангажемент в Лондоне и выехать на Ривьеру?

Мирей потупила свои черные глаза.

— Я хотела быть с тем, кого любила, разве это не естественно?

Пуаро вкрадчиво поинтересовался:

— Означают ли ваши слова, что мосье Кеттеринг выразил желание, чтобы вы сопровождали его в Ниццу?

Мирей заметно помедлила и ответила с высокомерием и безразличием:

— В таких вещах мне достаточно моего собственного желания.

То, что этот ответ ответом вовсе не был, было очевидно. Все трое выразительно промолчали.

— Когда вы впервые пришли к заключению, что мосье Кеттеринг убил свою жену?

— Как я уже говорила, мосье, я видела, как мосье Кеттеринг выходил из ее купе перед самым прибытием поезда в Лион, у него было такое лицо… ах!., в тот момент я не могла понять, в чем дело… этот ужасный, затравленный взгляд… Никогда его не забуду.

Голос ее пронзительно зазвенел, и она трагически заломила руки.

— Как только я узнала, что мадам Кеттеринг была уже мертва, когда поезд выехал из Лиона, я сразу все поняла!

— И все же — вы не пошли в полицию, мадемуазель, — мягко сказал комиссар.

Мирей бросила на него величественный взгляд, она просто упивалась ролью, которая ей выпала.

— Предать свою любовь? — воскликнула она. — О нет, женщины на такое не способны!

— Однако сейчас… — намекнул мосье Ко.

— Сейчас другое дело. Он предал меня! Что же мне — страдать молча?..

Судебный следователь остановил ее.

— Хорошо-хорошо, — успокаивающим голосом проговорил он, — теперь, мадемуазель, соблаговолите прочитать ваше заявление, проверить, все ли верно, и подписать его.

Мирей не взглянула на документ и поднялась на ноги.

— Да-да, все верно. Я больше вам не требуюсь, господа?

— В настоящий момент нет, мадемуазель.

— И Дерека арестуют?

— Сейчас же, мадемуазель.

Мирей усмехнулась и плотно запахнула пелерину.

— Надо было думать, прежде чем оскорблять меня.

— Один маленький вопрос, — Пуаро деликатно кашлянул, — только небольшое уточнение.

— Да?

— Почему вы решили, что мадам Кеттеринг была уже мертва, когда поезд выехал из Лиона?

Мирей застыла.

— Но она была мертва.

— Действительно?

— Да, конечно. Я…

Она внезапно остановилась. Пуаро, внимательно следивший за ней, заметил в ее глазах тревогу.

— Мне так сказали. Так все говорят.

— О, — покачал головой Пуаро, — а я и не знал, что этот факт упоминался где-либо вне стен этого кабинета.

Мирей забеспокоилась.

— О таких вещах как-то узнают. Слухи ведь ходят. Кто-то рассказал мне. Не могу припомнить, кто это был.

Она направилась к выходу, мосье Ко кинулся открывать дверь, а тем временем снова раздался ласковый голос Пуаро:

— А драгоценности? Простите, мадемуазель, можете ли вы рассказать мне что-либо об этом?

— Драгоценности? Какие драгоценности?

— Рубин Екатерины Великой. Поскольку вы слышали так много, вы наверняка слышали и о них.

— Я ничего не знаю ни о каких драгоценностях, — резко сказала Мирей.

Она удалилась, захлопнув за собой дверь, мосье Ко вернулся на свое место, судебный следователь вздохнул.

— Ну и фурия! Но diablement chic[132]. Интересно, правду ли она говорит? Думаю, что да.

— Кое-что от правды в ее истории определенно есть, — сказал Пуаро. — У нас есть подтверждение мисс Грей, она выглядывала в коридор незадолго до прибытия поезда в Лион и видела, как мосье Кеттеринг входил в купе своей жены.

— Дело оборачивается против него, это совершенно ясно, — сказал вздохнув комиссар, — а жаль, очень жаль…

— Что вы имеете в виду? — спросил Пуаро.

— Всю жизнь я мечтал засадить за решетку графа де ла Рош. В этот раз, ma foil[133], я думал, он попался. А тут оказывается другой, — зря я только радовался.

Мосье Карреж потер нос.

— Если здесь что-то не так, — заметил он с осторожностью, — мы попадем в неловкое положение. Мосье Кеттеринг аристократ. Эта история наверняка просочится в газеты. Если мы допустили ошибку…

Он мрачно пожал плечами.

— Теперь драгоценности, — сказал комиссар, — что, по вашему мнению, он с ними сделал?

— Он попался с ними в ловушку, это точно, — сказал мосье Карреж, — они, должно быть, причиняют ему массу неудобств, а избавиться от них трудно.

Пуаро улыбнулся.

— У меня есть собственная идея относительно драгоценностей. Скажите, господа, что вам известно о человеке, которого называют Маркиз?

Комиссар в волнении подался вперед.

— Маркиз, — сказал он, — Маркиз? Вы думаете, он замешан в этом деле, мосье Пуаро?

— Я спрашиваю, что вам известно о нем.

Комиссар состроил выразительную гримасу.

— Значительно меньше, чем хотелось бы, — с сожалением заметил он. — Он работает за кулисами, вы же понимаете, у него есть подручные для грязной работы. Сам-то он крупный зверь, в этом мы уверены, он не из преступного мира.

— Француз?

— Д-да. По крайней мере, мы так полагаем. Он работал в Англии, во Франции, в Америке. В Швейцарии прошлой осенью было крупное ограбление, которое отнесли на его счет. По общим отзывам, он grand seigneur[134], одинаково превосходно говорит по-французски и по-английски, и его происхождение покрыто тайной.

Пуаро кивнул и встал, собираясь идти.

— Вы ничего более не можете нам сказать, мосье Пуаро? — спросил комиссар.

— В настоящий момент нет, — сказал Пуаро, — однако новости, возможно, ожидают меня в отеле.

Мосье Карреж выглядел встревоженным.

— Если здесь замешан Маркиз… — начал он и замолчал.

— Это расстраивает всю нашу схему, — с неудовольствием закончил мосье Ко.

— Но не расстраивает мою, — изрек Пуаро, — напротив, это очень хорошо сочетается с ней. До свидания, господа, если у меня будут стоящие новости, я свяжусь с вами немедленно.

Пуаро возвращался в отель с мрачным лицом. Телеграмма, которая его там дожидалась, оказалась настолько длинной, что Пуаро пришлось прочесть ее дважды, потом он ее медленно сложил и отправился к себе. Наверху его встретил Джордж.

— Я устал, Джордж, очень устал, не закажете ли мне чашечку шоколада?

Шоколад был доставлен как положено. Джордж поставил чашку черед хозяином и собирался уже было уйти, но тут Пуаро вдруг изрек:

— Я знаю, Джордж, вы хорошо разбираетесь в английских аристократах.

Джордж смущенно улыбнулся.

— Смею думать, что да, сэр.

— И вы полагаете, что все преступники — исключительно выходцы из низших слоев?

— Не всегда, сэр. С одним из младших сыновей герцога Девайза случилось пренеприятное недоразумение, он оставил Итон[135] будучи под подозрением и после этого много лет был причиной больших неприятностей для семьи. Полиция не сочла возможным согласиться с тем, что он страдает клептоманией[136]. Очень умный юноша, но до мозга костей порочный, поймите меня правильно, сэр. Его светлость отправил сына в Австралию, и я слышал, что и там он попал под суд, только под чужим именем. Очень странно, сэр, но это так, совсем еще молодой человек и, должен подчеркнуть, сэр, вовсе не нуждался в деньгах.

Пуаро закивал.

— Страсть к острым ощущениям, ну и некоторые отклонения. Любопытно…

Он снова вынул из кармана телеграмму и перечитал ее.

— Потом была еще дочь леди Мери Фокс, — продолжал лакей, охваченный воспоминаниями, — чего она только не вытворяла, даже в лавках воровала. Очень волнительно для лучших семей, если можно так выразиться. Я мог бы припомнить множество и других подобных историй, сэр.