— Я вам чрезвычайно благодарен, мадемуазель, не смею вас более задерживать. О, вот еще что. — Пуаро достал из кармана портсигар, который уже показывал Кэтрин.

— Это портсигар вашей хозяйки?

— Нет, сэр, не ее… хотя…

Мейсон была поражена, явно пытаясь осмыслить то, что внезапно вспомнила.

— Да?

— Мне кажется, сэр, не могу с уверенностью сказать, но мне кажется, это портсигар, который миссис купила в подарок хозяину.

— Вот как, — бесстрастно заметил Пуаро.

— Но вот подарила она портсигар или нет, я, конечно, сказать не могу.

— Понял, понял. Больше у меня нет никаких вопросов, мадемуазель. Желаю здравствовать.

Ада Мейсон осторожно вышла, бесшумно закрыв за собой дверь.

Пуаро с легкой улыбкой взглянул на ван Олдина, миллионер был сражен.

— Вы думаете, вы думаете, это был Дерек? — проговорил он. — Но все говорит против этого, ведь граф взят буквально с поличным.

— Нет.

— Но вы рассказали мне…

— Что я рассказал вам?

— Эту историю с драгоценностями. Вы показали их мне.

— Нет.

Ван Олдин впился в него взглядом.

— Вы хотите сказать, что не показывали мне драгоценности?

— Нет.

— Вчера на теннисе?

— Нет.

— Кто из нас сошел с ума, мосье Пуаро, вы или я?

— Ни вы и ни я, — сказал сыщик. — Вы задали вопрос, я отвечаю. Вы спрашиваете, не показывал ли я вам вчера драгоценности. Я отвечаю — нет. То, что я показывал вам, мосье ван Олдин, была первоклассная подделка, распознать которую может только профессионал.

Глава 24

Пуаро дает совет

Понадобилось несколько минут, чтобы миллионер переварил эту новость. Он не сводил с Пуаро ошеломленного взгляда. Маленький бельгиец ободряюще кивнул ему.

— Это меняет дело, не так ли?

— Подделка!

Ван Олдин впился в сыщика глазами:

— Мосье Пуаро, вы давно, уже вели к этому, вы никогда не верили, что граф де ла Рош убийца.

— У меня были сомнения, я говорил вам, и воровство и убийство — вместе… — Пуаро энергично затряс головой. — Нет, трудно себе представить. Это не в характере такой личности, как граф де ла Рош.

— Но вы верите, что он охотился за рубинами?

— Разумеется, в этом нет сомнений. Послушайте, я изложу вам свои предположения. Граф узнал про рубины и составил четкий план. Он выдумал романтическую историю про книгу, которую он якобы пишет, чтобы заставить вашу дочь взять рубины с собой, сам же позаботился о превосходном дубликате. Совершенно ясно, что было бы потом. Ваша дочь не была экспертом по драгоценным камням; возможно, прошло бы много времени, прежде чем обнаружилась бы подмена. Ну, а когда это произошло бы… ну… не думаю, что ваша дочь стала бы судиться с графом, это было бы слишком неблагоразумно, ведь у него скопились ее письма. О да, совершенно безопасный план, с точки зрения графа, — он наверняка уже проворачивал такие дела.

— Весьма логично.

— И вполне в духе такого человека, как граф де ла Рош.

— Но тогда… — ван Олдин вглядывался в лицо Пуаро, — что же случилось на самом деле?

Пуаро пожал плечами.

— Очень просто, кто-то опередил графа.

Последовала длинная пауза. Ван Олдин глубоко задумался, потом без обиняков спросил:

— Давно ли вы подозреваете моего зятя, мосье Пуаро?

— С самого начала, у него были и мотив и возможности. Все считали само собой разумеющимся, что в купе мадам был граф де ла Рош, я тоже так думал. Потом вы случайно упомянули, что однажды приняли графа за своего зятя. Это подсказало мне, что они одного роста, сложения и похожи по цвету волос. Вот тогда мне в голову и пришли некоторые странные мысли. Горничная служила у вашей дочери короткое время, маловероятно, что она успела хорошо изучить внешность вашего зятя, поскольку он не жил на Керзон-стрит; к тому же человек в поезде тщательно прятал лицо.

— Вы думаете он… убил ее? — хрипло спросил ван Олдин.

Пуаро быстро поднял руку.

— Нет, этого я не сказал, но есть вероятность, и очень большая вероятность; он был загнан в угол, в очень тесный угол, ему угрожал полный крах. Для него это был единственный выход.

— Но зачем красть драгоценности?

— Чтобы преступление приняли за банальное ограбление, в противном случае подозрение сразу должно было бы пасть на него.

— Если это так, что он сделал с рубинами?

— Вот это нам и предстоит выяснить, есть несколько вариантов. В Ницце находится человек, который мог бы помочь, я показал его вам вчера на теннисе.

Пуаро встал, ван Олдин поднялся тоже и положил руку на плечо маленького бельгийца; когда он заговорил, голос его был хриплым от волнения.

— Найдите мне убийцу Рут, это всё, о чем я прошу.

Пуаро выпрямился и важно изрек:

— Положитесь на Эркюля Пуаро, не беспокойтесь, Эркюль Пуаро доберется до истины.

Он сдул пылинку со своей шляпы, ободряюще улыбнулся миллионеру и вышел из комнаты, однако, пока он спускался по ступеням, уверенность на его лице постепенно меркла.

— Это все очень хорошо, — бормотал он про себя, — но есть определенные трудности. Да, и очень большие трудности.

Прямо напротив выхода Пуаро увидел автомобиль, в автомобиле — Кэтрин Грей, а возле дверцы с горячностью что-то говорившего Дерека Кеттеринга. Через минуту машина отъехала, и Дерек остался на тротуаре, глядя ей вслед. На лице у него блуждало очень странное выражение. Потом он пожал плечами, глубоко вздохнул и обернулся. Обнаружив у себя за спиной Пуаро, он непроизвольно вздрогнул, они посмотрели друг на друга: Пуаро — твердо и непреклонно, Дерек — с веселым вызовом.

— Очень милая девушка, не так ли? — с кажущейся небрежностью сказал он.

— Да, — согласился Пуаро, — это слово очень подходит мадемуазель Кэтрин, сказано очень по-английски, да и мадемуазель Кэтрин, она тоже очень английская.

Дерек молчал.

— И еще, она symphatique[113], не так ли?

— Да, — сказал Дерек, — таких, как она, немного.

Он говорил тихо, как будто про себя. Пуаро кивнул понимающе, потом наклонился к Дереку и сказал иным, спокойным и серьезным, незнакомым Дереку Кеттерингу тоном:

— Вы извините старика, мосье, не сочтите назойливым. Одна из ваших английских пословиц гласит: «Прежде чем влюбиться заново, надо покончить со старой любовью».

— Что вы имеете в виду, черт возьми?

— Вы сердитесь на меня, — спокойно сказал Пуаро, — я ожидал этого, а в виду я имел то, что… вон подъехала еще одна машина, а в ней дама. Если вы обернетесь, то увидите ее.

Дерек обернулся, его лицо потемнело от ярости.

— Мирей, дьявол ее побери! — пробормотал он. — Сейчас я с ней…

Пуаро перехватил его.

— Благоразумно ли то, что вы намереваетесь сделать? — спросил он предостерегающе. В глазах его горел зеленый огонь, но Дерек был глух к предостережениям, в гневе он терял бдительность.

— Я порвал с ней окончательно, и она это знает.

— Вы порвали с ней, да. Но порвала ли с вами она?

Дерек хрипло рассмеялся.

— С двумя миллионами она не порвет, — пробормотал он со злостью, — уж за это я ручаюсь.

Пуаро поднял брови.

— Звучит цинично.

— Неужели? — Дерек внезапно широко улыбнулся, но веселья в улыбке не было. — Мосье Пуаро, я прожил на свете достаточно долго, чтобы понять, что все женщины до обидного похожи. — Его лицо внезапно смягчилось. — Все, кроме одной.

Он с вызовом встретил взгляд Пуаро, в его глазах промелькнула тревога и вновь погасла.

— Вон той, — сказал он и кивнул головой в направлении Рокебрюнна[114].

— А!

Хорошо рассчитанная невозмутимость Пуаро вызвала ожидаемую реакцию.

— Я знаю, что вы хотите сказать, — горячо заговорил Дерек, — мой образ жизни таков, что я ее не стою. Вы скажете, что я не имею права даже помыслить о подобных вещах, что это поставит женщину в неловкое положение, что неприлично говорить такое, когда твоя жена умерла всего несколько дней назад, и не просто умерла, а была убита.

Он остановился перевести дыхание; Пуаро воспользовался этим и жалобно посетовал:

— Помилуйте, да разве я что-нибудь говорю?

— Но хотели бы сказать.

— Я?

— Вы. Вы скажете, что у меня нет ни малейшего шанса жениться на Кэтрин.

— Ну почему. Репутация у вас незавидная, это правда, но что касается женщин… Это их никогда не отпугивало. Будь вы человеком высоконравственным и добропорядочным, человеком, не совершившим ни единого проступка — et bien, тогда бы я был уверен, что вам не на что рассчитывать. Крепкие моральные устои не сулят никакой романтики. Их ценят разве что вдовушки…

Дерек Кеттеринг пристально посмотрел на него, потом повернулся на каблуках и пошел к ожидавшей его машине.

Пуаро смотрел ему вслед с некоторым интересом. Он увидел, как из окна машины выглянуло прелестное создание и обратилось к Дереку.

Но тот даже не остановился. Он приподнял шляпу и прошел мимо.

— Са у est[115], — проговорил мосье Эркюль Пуаро, — пришло время, я думаю, возвращаться chez moi[116].

Когда Пуаро вернулся домой, невозмутимый Джордж гладил брюки.

— Приятный денек, Джордж, немножко утомительный, но интересный.

Джордж отнесся к этому замечанию со своим обычным несокрушимым спокойствием.

— В самом деле, сэр.

— Характер преступника, Джордж, очень интересный предмет, многие убийцы — это люди с громадным личным обаянием.

— Я не раз слышал, сэр, что доктор Криппен был любезный джентльмен, а ведь он изрубил свою жену на мелкие кусочки[117].