Пуаро усмехнулся.

— Вроде бы в этом деле все очевидно, — сказал следователь, — но поди докажи теперь. Граф — ловкий тип, и если горничная не сможет опознать его…

— Что более чем вероятно, — сказал Пуаро.

— Да, да, — судебный следователь потер подбородок, — дело обещает быть трудным.

— Если он на самом деле совершил это преступление… — начал Пуаро.

Его прервал мосье Ко:

— Если! Вы сказали — «если»?

— Да, мосье комиссар, я сказал «если».

Тот бросил на Пуаро острый взгляд.

— Вы правы, — сказал он наконец. — Мы идем слишком быстро. У графа вполне может быть алиби. В таком случае мы будем выглядеть глупо.

— Ah, са par example[76],— ответил Пуаро, — но это не так уж важно. Естественно, если он совершил это преступление, он позаботится об алиби; такой опытный человек, как граф, не станет рисковать. Нет, я сказал «если» совершенно по другой причине.

— По какой же?

Пуаро многозначительно поднял указательный палец:

— Психология.

— Что?

— С точки зрения психологии каша версия никуда не годится. Граф — мерзавец. Да. Граф — мошенник. Да. Граф — покоритель дам. Да. Он задумал украсть рубины мадам. Опять да. Но способен ли он на убийство? Смею вас уверить — нет! Люди такого сорта всегда трусливы, они не пойдут на риск. Они играют наверняка. Они, как говорят англичане, нечисты на руку, но решиться на убийство — тысячу раз «нет»!

Пуаро решительно замотал головой, однако судебный следователь не был склонен с ним соглашаться.

— Всегда настает день, когда такие молодчики теряют голову и заходят слишком далеко, — глубокомысленно произнес он. — Нет сомнений, что в нашем случае именно так и было, не хотелось бы спорить с вами, мосье Пуаро…

— Это лишь мое мнение, — поторопился добавить Пуаро. — Дело ведете вы, и вам решать…

— Я пришел к заключению, что граф де ла Рош — то лицо, которое необходимо задержать, — сказал мосье Карреж. — Вы согласны со мной, мосье комиссар?

— Безусловно.

— А вы, мосье ван Олдин?

— Да, — ответил миллионер. — Да, этот человек — законченный негодяй, несомненно.

— Конечно, найти его очень непросто, — сказал следователь, — но мы приложим все усилия, разошлем телеграммы.

— Позвольте мне помочь вам, — сказал Пуаро, — найти-то его как раз очень просто.

Все уставились на Пуаро. Маленький человечек лучезарно улыбался.

— Знать — это мое ремесло, — объяснил он, — граф — человек разумный. Он находится на вилле, которую арендовал, это вилла «Марина» в Антибах[77].

Глава 16

Пуаро обсуждает положение дел

Все посмотрели на Пуаро с почтением, поистине маленький господин был в ударе. Комиссар рассмеялся, но смех его прозвучал несколько искусственно.

— В нашем деле вы — мэтр! — вскричал он. — Мосье Пуаро всегда знает больше, чем полиция.

Пуаро комически закатил глаза.

— Ну что вы, это просто мое хобби, — промурлыкал он, — знать все. Конечно, у меня есть для этого досуг, ведь я не перегружен делами.

— О! А у нас какой там досуг… — покачал головой комиссар, всем своим видом показывая, как он изнемогает под грузом ответственности, возложенной на его плечи.

Пуаро внезапно повернулся к ван Олдину.

— Вы, мосье, согласны с только что изложенной версией? Вы уверены, что граф де ла Рош — убийца?

— Похоже на то… да, уверен.

Однако в интонации ван Олдина было нечто, заставившее следователя посмотреть на миллионера с любопытством. Ван Олдин явно почувствовал его испытующий взгляд и, похоже, изо всех сил старался отогнать от себя какую-то мысль.

— Как насчет моего зятя? — спросил он. — Он уже извещен? Я знаю, он сейчас здесь, в Ницце.

— Конечно, мосье.

Комиссар помедлил и осторожно прибавил:

— Вам, несомненно, известно, мосье ван Олдин, что мистер Кеттеринг тоже ехал «Голубым экспрессом»?

Миллионер кивнул.

— Я узнал об этом еще до выезда из Лондона.

— Мосье Кеттеринг уверял нас, — продолжал комиссар, — что у него и мысли не было, что его жена путешествует тем же поездом.

— Держу пари, так оно и было, — мрачно сказал ван Олдин. — Ему было бы более чем некстати нарваться там на Рут.

Все трое вопросительно посмотрели на ван Олдина.

— Я не собираюсь с ним миндальничать, — продолжал тот, кипя бешенством. — Знали бы вы, что моя бедная девочка вытерпела от него. Дерек Кеттеринг путешествовал не один. С ним была дама.

— Вам известно, кто она?

— Мирей… танцовщица.

Мосье Карреж и комиссар понимающе переглянулись. Мосье Карреж, сплетя пальцы, откинулся на спинку стула и уставился в потолок.

— Любопытно, — он кашлянул, — какие-то слухи ходили.

— Дама чрезвычайно знаменитая, — сказал мосье Ко.

— И к тому же, — мягко прожурчал Пуаро, — очень дорогостоящая.

Краска бросилась ван Олдину в лицо, он подался вперед и грохнул кулаком по столу.

— Послушайте, мой зять — форменный мерзавец. Такой симпатичный, обаятельный, с мягкой повадкой, он купил меня этим когда-то. Конечно, он делал вид, что убит горем, да? Все притворство, небось успел еще до вас узнать об убийстве.

— О нет, это было для него неожиданностью. Он был потрясен.

— Проклятый лицемер, — сказал ван Олдин, — изображал великую скорбь, да?

— Н-нет, — сказал осторожно комиссар, — я бы не сказал… Э-э, не так ли, мосье Карреж?

Следователь соединил кончики пальцев и полуприкрыл глаза.

— Удивление, замешательство, ужас… да, — произнес он раздельно. — Но чтобы большая скорбь… нет… не сказал бы.

Снова заговорил Эркюль Пуаро:.

— Позвольте спросить, мосье ван Олдин, получит ли что-то мосье Кеттеринг в связи со смертью своей жены?

— Два миллиона.

— Долларов?

— Фунтов. Я положил эту сумму на имя Рут, когда она выходила замуж. Она не оставила завещания, у нее нет детей, так что деньги достанутся ее мужу.

— С которым она была на грани развода, — пробормотал Пуаро. — О да… precisement[78].

Комиссар резко обернулся к нему.

— Вы имеете в виду?.. — начал он.

— Я ничего не имею в виду, — сказал Пуаро, — я сопоставляю факты, и все.

Ван Олдин посмотрел на него с пробудившимся интересом. Маленький господин поднялся на ноги.

— Я думаю, что вряд ли еще чем-нибудь смогу быть вам полезен, мосье следователь, — вежливо поклонился он в сторону мосье Каррежа. — Вы будете держать меня в курсе следствия? Это было бы очень любезно с вашей стороны.

— Разумеется… всенепременно.

Ван Олдин тоже встал.

— Я не нужен вам больше, господа?

— Нет, мосье, теперь у нас имеются все необходимые на данный момент сведения.

— Тогда я пройдусь немного с мосье Пуаро. Если вы, конечно, не против.

— Я в восторге, мосье, — поклонился ему маленький господин.

Ван Олдин зажег толстую сигару, предварительно предложив такую же Пуаро, тот отказался и закурил одну из своих тоненьких сигарет. Человек сильного характера, ван Олдин уже овладел собой и выглядел вполне обыкновенно. Выдержав паузу, он начал разговор:

— Насколько я понял, мосье Пуаро, вы оставили свои занятия?

— Да, это так, мосье, я наслаждаюсь жизнью.

— Тем не менее вы помогаете полиции в этом деле?

— Мосье, когда врач идет по улице и происходит несчастный случай, разве он скажет «я оставил свои занятия, и не приставайте ко мне», скажет он так, когда кто-то истекает кровью у его ног? Если б я был уже в Ницце и полиция попросила меня помочь, я бы отказался, ко это дело было предназначено мне самим Господом.

— Вы были на месте происшествия, — проговорил в раздумье ван Олдин. — Вы обследовали купе, не так ли?

Пуаро кивнул.

— И наверняка обнаружили там нечто такое, что вас особенно заинтересовало, правда?

— Не могу отрицать, — сказать Пуаро.

— Я полагаю, вы поняли, к чему я веду? Мне кажется, что улики против этого графа де ла Рош совершенно очевидны. Но я не такой уж простак: наблюдая за вами во время всего этого разговора, я понял, что по каким-то, известным только вам, причинам вы не согласны с этой версией.

Пуаро пожал плечами.

— Я могу и ошибаться.

— Наконец мы добрались до того, о чем я хочу вас просить. Будете расследовать это дело для меня?

— Для вас лично?

— Да, именно это я имел в виду.

Пуаро помолчал и спросил:

— Вы вполне представляете, о чем вы меня просите?

— Думаю, что да.

— Отлично, — сказал Пуаро. — Согласен, однако в таком случае мне нужна вся правда, о чем бы я ни спросил.

— Ну конечно, само собой разумеется.

Повадка Пуаро сразу переменилась, церемонность и вежливость как рукой сняло, он деловито осведомился:

— Это вы посоветовали дочери подать прошение о разводе?

— Да.

— Когда?

— Примерно десять дней назад. Я получил от нее письмо, в котором она жаловалась на поведение мужа, и я весьма категорично заявил ей, что развод — единственное средство.

— Что именно не устраивало ее в поведении супруга?

— Его видели всюду с этой очень знаменитой дамой… с той, о которой мы говорили… Мирей.

— Танцовщица! И мадам Кеттеринг переживала из-за этого? Она была очень привязана к мужу?

— Я бы не сказал… — процедил ван Олдин, немного помедлив.

— Страдала ее гордость, но не сердце. Это вы хотели сказать?

— Да, можно сказать и так.

— Этот брак не был счастливым с самого начала?