— Так, так, — сказал я, ожидая продолжения.

— Вот и все. Я вам говорю: она услышала, как кто-то чихнул. И не вздумайте мне толковать, что я не так уж молода и мне могло послышаться — это слышала Клара, а ей всего девятнадцать.

— Но почему бы ей не услышать, как кто-то чихнул?

Миссис Прайс Ридли окинула меня взглядом, полным нескрываемой жалости к моим убогим умственным способностям.

— Она слышала этот звук в день убийства — и в то время, когда у вас в доме никого не было. Ясно, что убийца затаился в кустах, выжидая удобную минуту. Вам нужно найти человека с насморком!

— Или с сенной лихорадкой, — подхватил я. — Но, если уж на то пошло, миссис Прайс Ридли, тайна разрешается очень просто. Наша служанка, Мэри, сильно простужена. Признаюсь, последнее время нам действует на нервы ее шмыганье носом. Наверно, она и чихнула, а ваша служанка услышала.

— Чихал мужчина, — не терпящим возражений тоном сказала миссис Прайс Ридли. — И от нашей калитки нельзя услышать, как ваша прислуга чихает у себя на кухне.

— И еще от вашей калитки не услышишь, если чихнут в моем кабинете, — сказал я. — По крайней мере, я так думаю.

— Я же сказала, что мужчина мог скрываться в кустах, — повторила миссис Прайс Ридли. — Не сомневаюсь — когда Клара ушла, он проник через парадную дверь.

— Это, конечно, вполне возможно, — сказал я.

Я старался, чтобы мой голос не звучал снисходительно, но, как видно, мало в этом преуспел — миссис Прайс Ридли ни с того ни с сего обожгла меня негодующим взглядом.

— Я привыкла, что меня никто не слушает, и все же я скажу: когда теннисную ракетку швыряют на траву без чехла, она потом никуда не годится. А теннисные ракетки нынче дороги.

Я не видел ни повода, ни смысла в этом внезапном нападении с тыла. Оно застало меня врасплох.

— Может быть, вы со мной не согласны? — сурово спросила миссис Прайс Ридли.

— О, что вы — совершенно согласен.

— Очень рада. Так вот, это все, что я хотела сказать. И я умываю руки.

Она откинулась в кресле и закрыла глаза, как человек, утомленный мирской суетой. Я поблагодарил ее и попрощался.

У входной двери я рискнул спросить Клару о том, что рассказала ее хозяйка.

— Чистая правда, сэр, я слышала — кто-то ка-ак чихнет! И это чиханье было не простое, нет, не простое.

Все, связанное с убийством, не простое, а особенное.

И выстрел был какой-то особенный. И чихнул кто-то как-то необыкновенно. Думаю, это было фирменное чиханье, специально для убийц. Я спросил девушку, когда это было, но она определенно сказать не могла — кажется, где-то между четвертью седьмого и половиной. Во всяком случае, «до того, как хозяйке позвонили по телефону и ей стало плохо».

Я спросил, слышала ли она какой-нибудь выстрел. Она сказала, что стрельба поднялась — просто жуть! После этого доверять ее показаниям не приходилось.

Я подошел почти к самой калитке нашего сада, но решил навестить сначала своего друга.

Взглянув на часы, я увидел, что как раз поспею до вечерней службы. Я пошел по дороге к дому Хэйдока. Он встретил меня на пороге.

Я снова заметил, какой у него измученный, изможденный вид. Последние события состарили его до неузнаваемости.

— Рад вас видеть, — сказал он. — Какие новости?

Я рассказал ему про Стоуна.

— Вор высокого класса, — заметил он. — Да, это многое объясняет. Он читал кое-что, но в разговорах со мной иногда ошибался. А Протеро, как видно, сразу его раскусил. Помните, как они поссорились? А девушка — как по-вашему, она в этом тоже замешана?

— По этому поводу определенного мнения нет, — сказал я. — Я лично считаю, что она тут ни при чем. Она на редкость глупа, — добавил я.

— Ну нет! Я бы не сказал. Она себе на уме, эта мисс Глэдис Крэм. Исключительно здоровый экземпляр. Вряд ли станет докучать представителям медицины вроде меня.

Я сказал ему, что меня очень беспокоит Хоуз, и я хотел бы, чтобы он уехал, переменил обстановку, отдохнул как следует.

Я заметил, что после моих слов доктор как бы замкнулся. Ответ его прозвучал не совсем искренне.

— Да, — уклончиво протянул он. — Думаю, это будет самое для него лучшее. Бедняга. Бедняга.

— А мне казалось, что он вам несимпатичен, — сказал я.

— В общем-то, конечно. Но мне жаль многих людей, которым я не симпатизирую. — Помолчав, он добавил: — Мне даже Протеро жалко. Бедный малый — никто его не любил. Самовлюбленный эгоист и упрямец. Малоприятное сочетание. И он всегда был таким, даже в молодости.

— А я и не знал, что вы с ним были знакомы.

— Да, был. Когда мы жили в Вестморленде[271], я там неподалеку практиковал. Много воды утекло. Почти двадцать лет прошло…

Я вздохнул. Двадцать лет назад Гризельде было пять годиков. Странная штука время…

— Вы больше ничего не хотели мне сказать, Клемент?

Я вздрогнул и поднял глаза. Хэйдок внимательно смотрел на меня.

— Есть еще что-то, да? — спросил он.

Я кивнул головой.

Когда я шел сюда, я не был уверен, стоит ли говорить, но теперь решился. Хэйдок мне очень по душе. Прекрасный человек, во всех отношениях. То, что я был готов сообщить, могло ему пригодиться.

Я передал ему разговоры с мисс Хартнелл и мисс Уэзерби.

Выслушав меня, он надолго погрузился в молчание.

— Это правда, Клемент, — сказал он наконец. — Я старался оградить миссис Лестрэндж от всяких огорчений, насколько это в моих силах. Ведь она старый мой друг. Но это не единственная причина. Медицинская справка, которую я ей дал, вовсе не подтасовка, хотя все вы воспринимаете ее именно таковой.

Он опять замолчал, потом торжественно произнес:

— Это должно остаться между нами, Клемент. Миссис Лестрэндж обречена.

— Что?

— Она умирает. Ей осталось жить, по моим соображениям, месяц, не больше. Теперь вас не удивляет, что я хочу избавить ее от назойливых, мучительных допросов?

Он продолжал:

— Когда она свернула на эту дорогу в тот вечер, она шла сюда — в мой дом.

— Вы об этом никому не сказали.

— Не хотел пересудов. С шести до семи у меня приема кет, и это все знают. Но я даю вам слово, что она была здесь.

— Но, когда я за вами пришел, ее здесь не было. Помните, когда мы нашли убитого.

— Не было. — Он сильно смутился. — Она уже ушла — у нее была назначена встреча.

— Где была назначена встреча? У нее в доме?

— Не знаю, Клемент. Слово чести, не знаю.

Я ему верил, но…

— А что, если повесят невиновного? — сказал я.

— Нет, — возразил он. — Никого не повесят за убийство полковника Протеро. Поверьте мне.

Как раз это мне и не удавалось. Но все же он говорил с такой убежденностью…

— Никого не повесят, — повторил он.

— А тот малый, Арчер…

Он раздраженно отмахнулся.

— Да у него не хватило бы ума стереть отпечатки с рукоятки.

— Может статься, — сказал я неуверенно.

Тут я вдруг вспомнил о маленьком коричневом кристалле, который нашел в лесу, вынул его из кармана и протянул Хэйдоку — не знает ли он, что это такое?

— Гм-мм. — Он немного замялся. — С виду похоже на пикриновую кислоту. Где вы его подобрали?

— А это, — ответил я, — секрет Шерлока Холмса.

Он улыбнулся.

— А что это такое — пикриновая кислота?

— Взрывчатое вещество.

— Это я знаю, но, мне кажется, у нее есть и другое применение?

Он кивнул.

— В медицине — применяется в примочках от ожогов. Прекрасно помогает.

Я протянул руку, и он как-то неохотно вернул мне кристалл.

— Может быть, этот кристаллик ничего не значит, — сказал я. — Но я нашел его в довольно неожиданном месте.

— И не хотите сказать где?

Я уперся, совершенно по-детски.

У него свои тайны. Что ж, пусть и у меня будет тайна.

Я все-таки немного обиделся, что он от меня что-то скрывает.

Глава 26

В тот вечер я взошел на кафедру в странном настроении.

Церковь была полна народу. Вряд ли такое необычное стечение верующих можно было объяснить желанием послушать проповедь Хоуза. Хоуз — нудный догматик[272]. А если они успели проведать, что я буду говорить вместо Хоуза, это тоже не могло их привлечь. Мои ученые проповеди не менее нудны. Боюсь, что приписать эту многолюдность религиозному рвению тоже нельзя.

Я решил, что все пришли поглядеть, кто еще будет в церкви, и, возможно, немного посплетничать после службы.

Среди прихожан оказался Хэйдок, что было у него не в обычае, и Лоуренс Реддинг. К своему удивлению, я увидел рядом с Лоуренсом Хоуза, лицо у него было бледное, напряженное. Была здесь и Анна Протеро — она всегда посещает вечернюю службу по воскресеньям, но на этот раз я не ожидал ее увидеть. Гораздо более меня удивило присутствие Летиции. Воскресных утренних служб она не пропускала, полковник Протеро вменял это в обязанность домашним, но на вечерней службе я видел Летицию впервые.

Пришла и Глэдис Крэм, она выглядела вызывающе юной и пышущей здоровьем рядом с высохшими старыми девами; и, как мне показалось, в темном углу, куда она проскользнула перед самым началом, сидела миссис Лестрэндж.

Стоит ли упоминать, что миссис Прайс Ридли, мисс Хартнелл, мисс Уэзерби и мисс Марпл присутствовали в полном составе. Вся деревня, как один человек, явилась в церковь. Не припомню такого собрания в нашем приходе.

Толпа обладает странным свойством. В тот вечер атмосфера явно была насыщена магнетизмом, и первым это почувствовал я.

Как правило, я готовлюсь к проповеди заблаговременно. Я готовлю свои проповеди с превеликой тщательностью и ответственностью, но, увы, никто лучше меня не видит их недостатков.