– Так вы здесь уже бывали? – спросил мистер Саттерсуэйт просто для того, чтобы что-то сказать.

– Я был здесь вчера вечером, после обеда.

– Неужели? А я думал, что ворота на ночь запирают.

Повисла короткая пауза, а затем молодой человек угрюмо произнес:

– Я перелез через стену.

На этот раз мистер Саттерсуэйт посмотрел на своего собеседника гораздо внимательнее. Он привык разгадывать загадки и знал, что его собеседник прибыл только накануне во второй половине дня. Значит, у него не было времени для того, чтобы насладиться видами виллы при дневном освещении, так же как не было возможности услышать о них от кого-то чужого. И тем не менее ночью, в темноте, он направился прямо сюда. Почему? Непроизвольно мистер Саттерсуэйт повернулся и бросил взгляд на виллу с зелеными ставнями, но она оставалась все такой же безжизненной, с плотно закрытыми окнами. Нет, разгадка лежала не здесь.

– И что, здесь кто-то был?

Его собеседник кивнул.

– Да. Наверное, жилец из другого отеля. На нем была странная одежда.

– Странная одежда?

– Ну да. Наряд, как у Арлекина.

– Что?

Мистер Саттерсуэйт почти выкрикнул этот вопрос. Его собеседник повернулся и с удивлением уставился на него.

– Они, наверное, часто устраивают маскарады в отелях?

– Очень, – ответил мистер Саттерсуэйт. – Очень, очень часто.

Он помолчал, а потом добавил:

– Вы должны простить мне мое волнение… Вы когда-нибудь слышали что-нибудь о катализаторе?

– Никогда. А что это такое?

– Скорость химической реакции, – серьезно процитировал мистер Саттерсуэйт, – зависит от наличия определенного вещества, которое само в процессе этой реакции остается неизменным.

– Ах вот как, – неуверенно проговорил молодой человек.

– У меня есть один друг, которого зовут мистер Кин. Так вот, его лучше всего можно описать словом «катализатор». Его присутствие означает, что скоро что-то должно произойти, потому что в его присутствии раскрываются странные тайны и делаются удивительные открытия. При этом сам он не принимает в этом никакого участия. У меня такое чувство, что вчера вы встретили здесь этого моего приятеля.

– Тогда он довольно странный человек. Он меня здорово шокировал. Сначала никого не было, а потом он вдруг неожиданно появился! Как будто вышел из моря.

Мистер Саттерсуэйт долго смотрел на маленькую площадку и крутой обрыв, которым она заканчивалась.

– Конечно, это глупость, – продолжил его собеседник, – но именно так мне показалось в тот момент. Конечно, в реальности по этому обрыву не взберется и муха. – Он взглянул через край. – Абсолютно ровная поверхность. Если туда упасть, то шансов не будет никаких.

– Можно сказать, идеальное место для убийства, – сказал мистер Саттерсуэйт приятным голосом.

Мужчина посмотрел на него так, как будто не расслышал сказанного.

– А, ну да, вы правы… – туманно произнес он.

Он сидел, делая в земле небольшие ямки своей тростью и хмурился. Неожиданно мистер Саттерсуэйт все вспомнил. Этот взгляд немого осуждения. Так же смотрела собака, которую переехали. И собака, и этот мужчина задавали один и тот же безнадежный вопрос: мир, которому я так верил, – за что ты сделал это со мной?

Теперь мистер Саттерсуэйт видел и другое сходство между мужчиной и той собакой: у них было одно и то же гедонистское отношение к жизни, та же любовь к жизненным удовольствиям, то же отсутствие привычки к анализу происходящего. Они жили настоящим моментом; мир – прекрасное место, полное чувственных удовольствий: солнца, моря, неба, кучи мусора на обочине дороги… А потом – что же потом? Собаку переехала машина, а что случилось с этим мужчиной?

И в этот момент заговорил главный герой размышлений мистера Саттерсуэйта, причем скорее с самим собой, чем с Саттерсуэйтом.

– Интересно, – произнес он, – к чему все это?

Знакомые слова, которые обычно вызывали у мистера Саттерсуэйта улыбку, – они невольно выдавали в человеке эгоиста, который рассматривал каждое происшествие в жизни или как источник наслаждений, или как источник мучений. Поэтому он не стал отвечать, а его собеседник произнес с коротким смешком, в котором слышалось извинение:

– Я слышал, что каждый мужчина в жизни должен построить дом, посадить дерево и вырастить сына. – Он помолчал и добавил: – Мне вспоминается, что я однажды посадил желудь…

Мистер Саттерсуэйт слегка пошевелился. Теперь его любопытство, тот самый интерес к жизни других людей, в котором его обвиняла герцогиня, было разбужено. Да это было и не трудно сделать. В натуре мистера Саттерсуэйта скрывалось очень много женского; он был таким же хорошим слушателем, как и любая женщина, и всегда знал, когда надо вставить словечко для поддержания беседы. Очень скоро он уже выслушивал историю своего собеседника.

Его звали Энтони Косден, и его жизнь не сильно отличалась от той, которую придумал для него мистер Саттерсуэйт. Рассказчик он был никудышный, но мистер Саттерсуэйт легко додумывал пропущенные места. Ничем не примечательная жизнь – средний доход, короткая служба в армии, занятия спортом там, где это было возможно, множество друзей, множество приятных увлечений и достаточное количество женщин. Жизнь, которая почти полностью исключает любые мыслительные процессы и неожиданности любого рода. Такую жизнь можно назвать животной.

Но есть ведь вещи и похуже, подумал мистер Саттерсуэйт, основываясь на своем собственном опыте, гораздо, гораздо хуже… Для Энтони Косдена мир был прекрасным местом. Он, конечно, тоже жаловался – просто потому, что так было принято, – но все его жалобы были какими-то пустяковыми. И вот случилось это.

Медленно и нехотя мистер Косден перешел к главной части своего рассказа. Сначала он ничего не чувствовал – почти ничего. Он был у своего врача, и тот заставил его пойти на Харли-стрит[44]. И вот он услышал невероятную правду. Сначала они хотели скрыть ее от него – говорили о необходимости поберечься, вести правильный образ жизни, но им не удалось запудрить ему мозги и в конце концов возник срок в шесть месяцев. Именно столько они дали ему – шесть месяцев.

Он посмотрел на мистера Саттерсуэйта своими растерянными глазами. Естественно, что для него это стало шоком. В таких случаях бывает трудно сообразить, что… что же все-таки делать?

Мистер Саттерсуэйт серьезно кивнул с понимающим видом.

Сначала было сложно со всем этим смириться, продолжил Энтони Косден свой рассказ. Что делать со временем? Чертовски неприятно просто сидеть и ждать, когда окочуришься. Пока еще мистер Косден не чувствовал себя больным. Возможно, это придет позже, так говорили все специалисты – они утверждали, что это неизбежно. Странно было ждать смерти, когда умирать совсем не хочется. И он решил, что лучше всего будет вести себя как ни в чем не бывало. Но это почему-то не сработало…

На этом месте мистер Саттерсуэйт прервал рассказчика и попытался деликатно выяснить, не была ли здесь замешана женщина.

Оказалось, что нет. Конечно, у мистера Косдена были отношения, но не настолько сильные. Он вращался в очень жизнерадостном обществе. В этом обществе, по его словам, «трупы не приветствовались». Да он и сам не хотел устраивать себе публичные похороны, понимая, что поставит всех в неудобное положение. Поэтому уехал за границу.

– И вы приехали на эти острова? Но с какой целью? – Мистер Саттерсуэйт искал какую-нибудь тонкую и деликатную зацепку, которая прошла мимо него, но в существовании которой он был уверен. – Может быть, вы бывали здесь раньше?

– Да, – признался Косден через силу. – Много лет назад, когда я был еще юношей.

И совершенно неожиданно, почти бессознательно, он бросил взгляд на виллу у себя за спиной.

– Я помню это место, – сказал он, кивнув на море.

– В шаге от вечности.

Энтони Косден в смятении посмотрел на мистера Саттерсуэйта.

– Ну, знаете ли… – он попытался протестовать.

– И прошлой ночью здесь кто-то оказался. А сегодня здесь оказался я. Вашу жизнь спасли – причем дважды.

– Если хотите, можете считать и так, – но, черт побери, речь идет о моей жизни. И я волен распоряжаться ею по своему усмотрению.

– Это общее место, – устало произнес мистер Саттерсуэйт.

– Я понимаю, что вы хотите сказать, – произнес Косден великодушно. – Вы будете говорить принятые в таких случаях вещи. Я сам бы попытался на вашем месте отговорить меня, хотя в глубине души вы и знаете, что я прав. Быстрый конец лучше бесконечного ожидания, которое доставляет всем неудобство и довольно дорого стоит. Хотя в моем случае – у меня нет в этом мире ни одного близкого мне существа…

– А если бы было? – резко спросил мистер Саттерсуэйт.

Косден глубоко вздохнул.

– Не знаю. Думаю, что и в таком случае это был бы наилучший выход. Но, как бы то ни было, я не…

Он неожиданно замолчал. Мистер Саттерсуэйт с любопытством смотрел на него. Неисправимый романтик, он опять подумал, что в дело должна быть замешана какая-то женщина. Но Косден это отрицал. Он говорил, что ему не на что жаловаться. В общем, он прожил хорошую жизнь и очень жаль, что она должна скоро закончиться, вот и всё. Он считал, что в жизни имел все, что стоило иметь. Кроме сына. Ему бы хотелось, чтобы у него был сын, и он хотел бы быть уверенным, что его сын будет жить после него. В остальном он настаивал на том, что его жизнь была прекрасна…

Именно в этот момент терпение покинуло мистера Саттерсуэйта. Он заявил, что никто, находящийся в стадии личинки, не может сказать о том, что знает жизнь. Поскольку слова «в стадии личинки» не произвели на Косдена никакого впечатления, мистер Саттерсуэйт попытался выразить свою мысль яснее.