— Помолчи, я думаю!

— О, Господи! — ошарашенно воскликнул Томми и погрузился в молчание.

— Ну вот! — наконец объявила Таппенс. — У меня есть план. Совершенно очевидно, нам следует прежде всего выяснить, в чем, собственно, дело.

Томми беззвучно похлопал в ладоши.

— Не измывайся. Выяснить это можно только через Виттингтона. Надо узнать, где он живет, чем занимается — короче говоря, установить за ним слежку. Взять это на себя я не могу, потому что он уже хорошо меня разглядел. Но тебя он видел всего один раз, и то мельком, и вряд ли запомнил. В конце-то концов все молодые люди на одно лицо.

— Ну, тут я готов с тобою поспорить. Я убежден, что моя замечательная физиономия и благородные манеры просто не могут не запомниться.

— Так вот что я придумала, — продолжала Таппенс, пропустив его реплику мимо ушей. — Завтра я пойду туда одна и буду морочить ему голову, как сегодня. Не беда, если не получу всех денег сразу. Пятидесяти фунтов на первые дни должно хватить.

— И не только на первые!

— Ты будешь ждать на улице. Когда я выйду, то даже не взгляну в твою сторону — на случай, если за мной будут следить. Встану неподалеку, а когда он выйдет из подъезда, уроню платок или еще как-нибудь дам тебе знать. Тут ты и примешься за дело.

— За какое еще дело?

— Пойдешь за ним следом, глупышка. Ну что? Как тебе мой план?

— Прямо как в романе. Только в жизни-то, если часами будешь без толку торчать на улице, я думаю, очень скоро почувствуешь себя идиотом. Да и прохожие заподозрят неладное.

— Только не в Лондоне. Здесь все так торопятся, что на тебя просто никто не обратит внимания.

— Опять ты непочтительна к моей замечательной особе! Впрочем, прощаю. Во всяком случае — придумано неплохо. А сегодня ты что собираешься делать?

— Ну-у, — мечтательно произнесла Таппенс. — У меня были кое-какие мысли насчет шляпки, насчет шелковых чулок, насчет…

— Уймись! — порекомендовал Томми. — Даже пятидесяти фунтам есть предел. Знаешь, пообедаем вместе, а вечером сходим в театр.

— Заметано!

День был упоителен, а вечер — еще лучше. Две пятифунтовые бумажки канули в небытие.

На следующее утро они встретились, согласно уговору, и отправились в Сити[84]. Томми остался на противоположной стороне, а Таппенс, перебежав улицу, нырнула в подъезд.

Для начала Томми медленно прошелся до конца улицы, потом зашагал обратно. На полпути его перехватила Таппенс.

— Томми!

— Что случилось?

— Дверь заперта, и никто не отзывается.

— Странно.

— Вот именно! Пойдем и попробуем вместе.

Томми с готовностью последовал за ней.

На третьем этаже из двери какой-то конторы вышел молодой клерк. Немного поколебавшись, он спросил Таппенс:

— Вам нужно «Эстонское стекло»?

— Да.

— Они закрылись. Еще вчера. Говорят, фирма ликвидирует свои дела. Мне лично об этом ничего не известно. Но помещение они освободили.

— Спа… спасибо, — пробормотала Таппенс. — Вы случайно не знаете домашнего адреса мистера Виттингтона?

— К сожалению, нет. Все это произошло так неожиданно.

— Большое спасибо, — сказал Томми. — Идем, Таппенс.

Выйдя на улицу, они с недоумением переглянулись.

— Вот так-то, — высказался наконец Томми.

— Этого я никак не ожидала, — пожаловалась Таппенс.

— Веселей, старушка, тут уж ничего не поделаешь.

— Да? — Подбородок Таппенс упрямо вздернулся. — Ты думаешь, это конец? Если так, ты очень и очень ошибаешься. Это только начало.

— Начало чего?

— Наших приключений! Томми, как ты не понимаешь? Если они до того перепугались, что сразу убежали, значит, за этой историей с Джейн Финн что-то кроется. И мы доберемся до истины. Мы их отыщем! Устроим настоящую слежку!

— Да, вот только за кем?

— Просто нам придется начать с самого начала. Дай-ка сюда карандашик. Спасибо. Погоди… только не перебивай! Ну, вот. — Таппенс вернула карандаш и с удовлетворением посмотрела на листок бумаги, зажатый у нее в ладошке.

— Что это?

— Объявление.

— Неужели ты все-таки решила напечатать эту чушь?

— Да нет, совсем другое!

Она протянула ему листок, и Томми прочел:

«Требуются: Любые сведения, касающиеся Джейн Финн. Обращаться к М. А».

Глава 4

Кто такая Джейн Финн?

Следующий день тянулся очень медленно. Требовалось резко сократить расходы. Если экономить, сорок фунтов можно растянуть надолго. К счастью, погода стояла прекрасная, и, как объявила Таппенс, «нет ничего дешевле прогулок пешком». А вечером они отправились развлекаться в дешевую киношку.

Итак, крах надежд произошел в среду. Объявление появилось в четверг, и вот теперь, в пятницу, на адрес Томми должны были поступить первые письма. Под некоторым нажимом он дал торжественное обещание не вскрывать их, а принести в Национальную галерею[85], где в девять часов его будет ждать компаньон.

Первой на свидание пришла Таппенс. Она уселась на красный плюшевый диванчик в зале Тернерами[86] принялась невидящими глазами созерцать его шедевры. Зато знакомую фигуру увидела сразу:

— Ну?

— Ну? — повторил мистер Бирсфорд ехидно. — Какое полотно тебе особенно приглянулось?

— Не измывайся! Пришло что-нибудь?

Томми покачал головой с глубокой и несколько ненатуральной печалью.

— Не хотелось сразу разочаровывать тебя, старушка. Очень грустно. Только деньги на ветер выбросили. — Он вздохнул. — Но что поделаешь! Объявление поместили и… всего два ответа.

— Томми, черт тебя возьми! — почти крикнула Таппенс. — Дай их мне сейчас же. Это же надо быть такой скотиной!

— Следи за своей речью, Таппенс, следи за своей речью! Ты в Национальной галерее. Все-таки государственное учреждение. И, пожалуйста, не забывай, как я уже тебе неоднократно напоминал, что, поскольку ты дочь священнослужителя…

— То должна была бы пойти в актрисы![87]— ядовито докончила Таппенс.

— Я хотел сказать совсем другое. Однако если ты сполна насладилась радостью, столь острой после отчаяния, в которое я так любезно тебя поверг, причем совершенно бесплатно, то займемся нашей почтой.

Таппенс бесцеремонно выхватила у него оба конверта и подвергла их тщательному осмотру.

— Этот из плотной бумаги. Пахнет богатством. Его отложим на потом и вскроем другое.

— Как угодно. Раз, два, три, давай!

Пальчики Таппенс вскрыли конверт и извлекли на свет его содержимое.

«Дорогой сэр,

Касательно вашего объявления в утренней газете. Полагаю, я могу оказаться вам полезен. Не сочтите за труд посетить меня по вышеуказанному адресу завтра в одиннадцать часов утра.

Искренне ваш, А. Картер».

— Каршелтон-террас, 27,— прочла Таппенс. — Где-то в районе Глостер-роуд. Если поехать на метро, у нас еще масса времени.

— Объявляю план кампании, — сообщил Томми. — Теперь моя очередь взять на себя инициативу. Меня проводят к мистеру Картеру, и мы с ним, как водится, пожелаем друг другу доброго утра. Потом он скажет: «Прошу вас, садитесь, мистер… э?» На что я незамедлительно и многозначительно отвечаю: «Эдвард Виттингтон!» Тут мистер Картер лиловеет и хрипит: «Сколько?» Положив в карман стандартный гонорар (то бишь очередные пятьдесят фунтов), я воссоединяюсь с тобой на улице, мы двигаемся по следующему адресу и повторяем процедуру.

— Перестань дурачиться, Томми. Посмотрим второе письмо. Ой, оно из «Ритца»!

— Ого! Это уже не на пятьдесят, а на все сто фунтов потянет.

— Дай прочесть.

«Дорогой сэр,

В связи с вашим объявлением был бы рад видеть вас у себя около двух часов.

Искренне ваш, Джулиус 77. Херсхейммер».

— Ха! — сказал Томми. — Чую боша![88] Или это всего лишь американский миллионер, с неудачно выбранными предками? Кто бы он ни был, нам следует навестить его в два часа пополудни. Отличное время: глядишь, обломится бесплатное угощение.

Таппенс кивнула.

— Но сначала к Картеру. Надо торопиться.

Каршелтон-террас, по выражению Таппенс, состояла из двух рядов благопристойных, типично «дамских домиков». Они позвонили в дверь номера двадцать семь, открыла горничная настолько респектабельного вида, что у Таппенс упало сердце. Когда Томми объяснил, что они хотят видеть мистера Картера, она провела их в небольшой кабинет на первом этаже и удалилась. Примерно через минуту двери отворились, и в кабинет вошел высокий человек с худым ястребиным лицом. Вид у него был утомленный.

— Мистер М. А.? — сказал он с чарующей улыбкой. — Вас и вас, мисс, прошу садиться.

Они сели. Сам мистер Картер опустился в кресло напротив Таппенс и ободряюще ей улыбнулся. Что-то в этой улыбке лишило ее обычной находчивости. Однако он продолжал молчать, и начать разговор была вынуждена она:

— Нам хотелось бы узнать… То есть не могли бы вы сообщить нам что-нибудь о Джейн Финн?

— Джейн Финн? А-а! — Мистер Картер как будто задумался. — Прежде позвольте спросить, что вы о ней знаете?

Таппенс негодующе выпрямилась.

— А какая, собственно, разница?

— Какая? Большая. И очень. — Он опять утомленно улыбнулся и мягко продолжал: — Итак, что же все-таки вы знаете о Джейн Финн? Так что же, — настаивал он, поскольку Таппенс молчала. — Раз вы дали такое объявление, значит, вы что-то знаете, не так ли? — Он слегка наклонился к ней, его утомленный голос стал вкрадчивей. — Так расскажите…

Вообще в нем было что-то завораживающее, и Таппенс лишь с усилием заставила себя выговорить: