— Да, кажется, вчера днем. Однако Доркас ждет вас, Пуаро. Идите сюда.

— Иду, друг мой, иду. Дайте мне только еще мгновение насладиться этим совершенством.

— Но время не терпит. К тому же здесь вас ждут дела поважнее.

— Как знать, как знать. Может быть, эти чудные бегонии представляют для нас не меньший интерес.

Я пожал плечами: когда Пуаро вел себя подобным образом, спорить с ним было бесполезно.

— Вы не согласны? Напрасно, всякое бывает… Ладно, давайте поговорим с нашей славной Доркас.

Горничная слушала нас, скрестив руки на груди, ее аккуратно уложенные седые волосы покрывала белоснежная шапочка, и весь облик являл собой образец идеальной служанки, которую уже редко найдешь в наши дни.

Поначалу в глазах Доркас была некоторая подозрительность, но очень скоро Пуаро сумел завоевать ее расположение. Пододвинув ей стул, мой друг сказал:

— Прошу вас, садитесь, мадемуазель.

— Благодарю вас, сэр.

— Если не ошибаюсь, вы служили у миссис Инглторп много лет?

— Десять лет, сэр.

— О, это немалый срок! Вы были к ней весьма привязаны, не так ли?

— Она была ко мне очень добра, сэр.

Тогда, думаю, вы согласитесь ответить на несколько моих вопросов. Естественно, я задаю их с полного одобрения мистера Кэвендиша.

— Да, сэр, конечно.

— Тогда начнем с того, что произошло вчера днем. Кажется, здесь был какой-то скандал?

— Да, сэр. Не знаю, пристало ли мне… — Доркас нерешительно замолкла.

— Милая Доркас, мне совершенно необходимо знать, что произошло, причем в мельчайших подробностях. И не думайте, что вы выдаете секреты вашей хозяйки: она мертва, и ничто уже не вернет ее к жизни. Ну а если в этой смерти кто-то виновен, то наш долг привлечь преступника к суду. Но для этого мне надо знать все!

— И да поможет вам Господь! — торжественно добавила Доркас. — Хорошо. Не называя никого по имени, я скажу, что среди обитателей усадьбы есть человек, которого мы все ненавидим. Будь проклят тот день, когда он переступил порог нашего дома!

Пуаро выждал, пока негодование Доркас стихнет, и спокойно сказал:

— Но вернемся ко вчерашней ссоре, Доркас. С чего все началось?

— Видите ли, сэр, я совершенно случайно проходила в этот момент через холл…

— Во сколько это было?

— Точно не скажу, сэр, часа в четыре или чуть позже, во всяком случае, до чая было еще далеко. И вот, значит, я проходила через холл, как вдруг услыхала крики из-за двери. Я не собиралась, конечно, подслушивать, но как-то само собой получилось, что я задержалась. Дверь была закрыта, однако хозяйка говорила так громко, что я слышала каждое слово. Она крикнула: «Ты лгал, бессовестно лгал мне!» Я не разобрала, что ответил мистер Инглторп, он говорил гораздо тише хозяйки, но ее слова я слышала отчетливо: «Да как ты мог? Я отдала тебе свой дом, кормила тебя, одевала, всем, что у тебя есть, ты обязан только мне! И вот она, благодарность! Это же позор и бесчестье для всей семьи!» Я снова не расслышала, что он сказал, а хозяйка продолжала: «Меня не интересует, что ты скажешь. Все решено, и ничто, даже страх перед публичным скандалом, не остановит меня!» Мне показалось, что они подошли к двери, и я выбежала из холла.

— Вы уверены, что это был голос Инглторпа?

— Конечно, сэр, чей же еще?

— Ладно. Что было дальше?

— Позже я еще раз зашла в холл, но все было тихо. В пять часов я услышала звон колокольчика, и хозяйка попросила принести ей чай, только чай, без всякой еды. Миссис Инглторп была ужасно бледна и печальна. «Доркас, — сказала она, — у меня большие неприятности». — «Мне больно это слышать, мадам, — ответила я. — Надеюсь, после чашки хорошего чая вам станет получше». Она что-то держала в руке, я не разглядела: письмо это или просто листок бумаги. Но там было что-то написано, и хозяйка все время рассматривала его, словно не могла поверить собственным глазам. Позабыв, что я рядом, она прошептала: «Всего несколько слов, а перевернули всю мою жизнь». Затем она посмотрела на меня и добавила: «Доркас, никогда не доверяйте мужчинам, они не стоят этого». Я побежала за чаем, а когда вернулась, миссис Инглторп сказала, что после хорошего крепкого чая наверняка будет чувствовать себя получше. «Не знаю, что и делать, — добавила она. — Скандал между мужем и женой — это всегда позор. Может быть, попробовать все замять…» Она замолчала, потому что в этот момент в комнату вошла миссис Кэвендиш.

— Хозяйка по-прежнему держала этот листок?

— Да, сэр.

— Как вы думаете, что она собиралась с ним делать?

— Право, не знаю, сэр. Возможно, она положила его в свою лиловую сумку.

— Что, она обычно хранила там важные бумаги?

— Да, каждое утро она спускалась к завтраку с этой сумкой и вечером уносила ее с собой.

— Когда был потерян ключ от сумки?

— Вчера до обеда или сразу после. Хозяйка была очень расстроена и просила меня обязательно найти его.

— Но у нее же был дубликат?

— Да, сэр.

Доркас удивленно уставилась на Пуаро. Пуаро улыбнулся.

— Нечего удивляться, Доркас, это моя работа — знать то, чего не знают другие. Вы искали этот ключ? — И Пуаро достал из кармана ключ, который он вынул из портфеля. Глаза горничной округлились от изумления.

— Да, сэр! Но где вы его нашли? Я же обыскала весь дом!

— В том-то и дело, что вчера ключ был совсем не там, где я нашел его сегодня. Ладно, перейдем теперь к другому вопросу. Скажите, имелось ли в гардеробе хозяйки темно-зеленое платье?

Доркас была удивлена неожиданным вопросом.

— Нет, сэр.

— Вы уверены?

— Да, сэр, вполне.

— А у кого в доме есть зеленое платье?

Доркас немного подумала.

— У мисс Цинтии есть зеленое вечернее платье.

— Темно-зеленое?

— Нет, сэр, светло-зеленое, из шифона.

— Нет, это не то… И что же, больше ни у кого в доме нет зеленого платья?

— Насколько я знаю, нет, сэр.

По лицу Пуаро нельзя было понять, огорчил его ответ Доркас или, наоборот, обрадовал.

— Ладно, оставим это и двинемся дальше. Есть ли у вас основание предполагать, что миссис Инглторп принимала вчера снотворное?

— Нет, вчера она не принимала, я это точно знаю, сэр.

— Откуда у вас такая уверенность?

— Потому что снотворное у нее кончилось. Два дня назад она приняла последний порошок.

— Вы это точно знаете?

— Да, сэр.

— Что ж, ситуация проясняется. Кстати, хозяйка не просила вас подписать какую-нибудь бумагу?

— Подписать бумагу? Нет, сэр.

— Мистер Гастингс утверждает, что, когда он возвратился вчера домой, миссис Инглторп писала какие-то письма. Может быть, вы знаете, кому они были адресованы?

— Не знаю, сэр. Меня здесь вчера вечером не было. Возможно, Энни знает. Хотя она так небрежно ко всему относится! Вчера вот даже забыла убрать кофейные чашки. Стоит мне ненадолго отлучиться, как все в доме шиворот-навыворот.

Нетерпеливым жестом Пуаро остановил излияния Доркас.

— Пожалуйста, не убирайте ничего, пока я не осмотрю чашки.

— Хорошо, сэр.

— Когда вы вчера ушли из дома?

— Около шести, сэр.

— Спасибо, Доркас, это все, что я хотел спросить у вас.

Он встал и подошел к окну.

— Эти прекрасные клумбы восхищают меня! Сколько у вас, интересно, садовников?

— Только трое, сэр. Вот когда-то, до войны, у нас было пять. В то время эту усадьбу еще содержали так, как подобает джентльменам. Здесь действительно было чем похвастаться, жаль, что вы не приехали к нам тогда. А что теперь?.. Теперь у нас остались только старый Мэннинг, мальчишка Уильям и еще эта новая садовница — знаете, из современных — в бриджах и все такое. Господи, что за времена настали!

— Ничего, Доркас, когда-нибудь опять придут старые добрые времена, по крайней мере, я надеюсь на это. А теперь пришлите мне, пожалуйста, Энни.

— Да, сэр. Благодарю вас, сэр.

Я сгорал от любопытства и, как только Доркас вышла, сразу воскликнул:

— Как вы узнали, что миссис Инглторп принимала снотворное? И что это за история с ключом и дубликатом?

— Не все сразу, друг мой. Что касается снотворного, то взгляните на это… — И Пуаро показал мне небольшую коробку, в которой обычно продаются порошки — Где вы ее взяли?

— В шкафчике над умывальником. Это как раз и был номер шесть.

— Думается мне, что это не очень ценная находка, так как последний порошок был принят два дня назад.

— Возможно, однако вам тут ничего не кажется странным?

Я тщательно осмотрел «номер шесть».

— Да нет, коробка как коробка.

— Взгляните на этикетку.

Я старательно прочел ее вслух:

— «Принимать по назначению врача. Один порошок перед сном. Миссис Инглторп». Все как полагается!

— Нет, друг мой, полагается еще имя аптекаря.

— Гм, это действительно странно.

— Вы видели когда-нибудь, чтобы аптекарь продал лекарство, не указав при этом свою фамилию?

— Нет.

Я был заинтригован, но Пуаро быстро охладил мой пыл, бросив небрежно:

— Успокойтесь, этот забавный факт объясняется очень просто.

Послышался скрип половиц, возвещавший приход Энни, и я не успел достойно возразить своему другу.

Энни была красивой, рослой девушкой. Я сразу заметил в ее глазах испуг, смешанный, однако, с каким-то радостным возбуждением.

— Я послал за вами, так как надеялся, что вы что-нибудь знаете о письмах, которые вчера вечером писала миссис Инглторп. Может быть, вы помните, сколько их было и кому они предназначались? — начал без проволочек Пуаро.