Я взглянул на «милого Альфреда». С первого же взгляда меня поразил контраст между супругами. Неудивительно, что Джон так много говорил о его бороде: длиннее и чернее я в жизни не видел. Это невыразительное лицо не могло оживить даже пенсне в золотой оправе. Я подумал, что подобный человек смотрелся бы на театральных подмостках, но в реальной жизни выглядел диковато. Его рукопожатие было неестественно вялым, а голос тихим и вкрадчивым:

— Очень приятно, мистер Гастингс. — Затем, повернувшись к жене: — Эмили, дорогая, боюсь, что подушечка немного отсырела.

Пока он с подчеркнутой заботливостью менял подушечку, на которой сидела миссис Инглторп, она не сводила с него восторженных глаз. Подобная экзальтированность была довольно странной для этой весьма сдержанной женщины.

С появлением мистера Инглторпа в поведении всех присутствующих появилась какая-то скованность и скрытая недоброжелательность, а мисс Говард даже и не пыталась ее скрывать. Однако миссис Инглторп, казалось, ничего не замечала. За все эти годы ее словоохотливости нисколько не поубавилось. Она беспрестанно говорила, главным образом об организации предстоящих благотворительных базаров, уточняя у мужа числа и дни недели. Отвечая, он всячески подчеркивал свое заботливое отношение к жене. С самого начала этот человек был мне очень неприятен, и тот факт, что теперь первое впечатление подтвердилось (я редко ошибаюсь в людях!), весьма тешил мое самолюбие.

В то время как миссис Инглторп, повернувшись к мисс Говард, говорила о каких-то письмах, ее муж обратился ко мне своим вкрадчивым голосом:

— Мистер Гастингс, вы профессиональный военный?

— Нет, до войны я служил в агентстве Ллойда[15].