Быстрый, но внимательный осмотр всего этого интерьера занял у меня мало времени. Первое, на что я обратил внимание, была контрольная коробка ручного микрофона, висящая рядом с одним из стульчиков с полотняными сиденьями. Вилэнд был человеком недоверчивым, и он, скорее всего, захочет удостовериться, работал ли я. Вполне возможно, что он намеренно поменяет провода в контрольной коробке микрофона таким образом, чтобы даже при выключенном положении микрофон продолжал работать. Это позволит ему узнать, ориентируясь на характер звуков, работаю я или нет, хотя он, конечно, не сможет определить, какой работой занят. Но, видимо, я или недооценил, или переоценил Вилэнда: провода были в полном порядке.

Следующие пять минут или около того я уделил проверке каждого прибора, находящегося в кабине, за исключением моторов: если бы я включил их, любой человек, дежурящий у нижней двери опоры, наверняка почувствовал бы вибрацию.

После этого отвинтил болты, поднял крышку самого большого электрошкафа с элктроцепями и вытащил около двадцати разноцветных проводов из их гнезд. Перепутав все эти провода, я оставил их висеть в полнейшем беспорядке. Прикрепил провод прибора, который притащил сюда, к одному из разноцветных проводов, открыл крышки двух других электрошкафов с электроцепями и предохранителями, выложил большую часть своих инструментов на рабочую полку, прикрепленную под электрошкафами. Таким образом создал впечатление, причем весьма убедительное, что здорово потрудился.

Площадь пола этой стальной кабины была настолько мала, что я не мог вытянуть во всю длину ноги на узком дощатом настиле. Но меня это не смущало. Прошлой ночью я ни на минуту не сомкнул глаз. Кроме того, за последние двенадцать часов мне пришлось пройти через такие испытания, что я действительно смертельно устал.

Я спал. Моими последними впечатлениями перед тем, как отправиться на буровую, были ветер и бушующие волны. На глубине около тридцати метров и более движение волн или вообще не чувствуется, или чувствуется очень слабо, и качание батискафа в воде было ни с чем не сравнимым ощущением, мягким и убаюкивающим. Оно убаюкало меня, и я уснул.

Когда проснулся, часы показывали половину третьего. Для меня это было необычно: как правило, когда требовалось, я мог поставить в уме на нужное время воображаемый будильник и проснуться еще до наступления этого срока. На этот раз я проспал, но меня это едва ли удивило. Чертовски болела голова, воздух в кабине был тяжелым и влажным. В этом оказался виноват сам, так как был невнимательным. Я протянул руку и включил аппарат поглощения углекислого газа. Я включил его на максимум. Через пять минут, когда голова начала проясняться, включил микрофон и попросил, чтобы кто-то открыл задвижку люка у основания опоры. Тот, кого они называли Кибатти, спустился вниз и выпустил меня. Тремя минутами позже я снова поднялся в маленькую стальную комнату.

– Вам не кажется, что вы запоздали? – резко бросил Вилэнд. Он и Ройял – видимо, второй рейс вертолета прошел благополучно – были единственными, кто находился в комнате, если не считать Кибатти, который только что закрыл за мной дверь.

– Разве вы не хотите, чтобы эта проклятая штуковина когда-нибудь смогла передвигаться? Может, мне только показалось, что вы этого хотите? Я нахожусь здесь не ради того, чтобы малость поразвлечься, Вилэнд.

– Нет, вам не показалось. Я хочу этого, – у главы преступной шайки не было намерения враждовать с кем-либо без особой на то причины. Он внимательно посмотрел на меня. – Какого черта вы беситесь?

– Я проработал целых четыре часа в этом узком гробу, у меня затекли руки и ноги, – раздраженно сказал я, – и к тому же еще никто не побеспокоился отрегулировать прибор для очистки воздуха, и я дышал черт знает чем, но теперь прибор, кажется, в порядке.

– Какие у вас успехи?

– Почти никаких, – я инстинктивно поднял руку, прикрывая голову, поскольку увидел, что брови его поползли вверх и лицо потемнело от гнева. – Работы было предостаточно. Смею уверить, я не бездельничал. Проверил все до единого контакты и электроцепи батискафа, но только в последние двадцать минут понял, в чем дело.

– Так… Ну и в чем же дело?

– Ваш умерший друг-инженер Брайсон напортачил с ними, вот в чем дело, – я выжидающе посмотрел на него. – Вы намерены были взять Брайсона с собой или нет, когда отправились бы за своим товаром? Может быть, вы решили отправиться за своим сокровищем в одиночестве?

– Спуститься в батискафе должны были Ройял и я. Мы думали…

– Можете не продолжать. Мне это известно. Не было никакого смысла брать Брайсона с собой. Умерший ничем не мог бы помочь вам, и поэтому он не представлял для вас никакого интереса. Возможно, вы намекнули, что не возьмете его в свою компанию, а возможно, он понял это сам, понял, что оказался лишним и почему оказался лишним, и поэтому подстроил все так, чтобы хоть посмертно насладиться местью. Впрочем, возможно, что он так ненавидел вас что если бы ему пришлось, как говорится, уйти в мир иной, то он прихватил бы с собой и вас. И вы навсегда бы бесследно исчезли из этого мира. Ваш друг приготовил очень умную ловушку, правда, у него не хватило времени довести дело до конца, так как оно приняло роковой оборот для него самого… Именно поэтому моторы и неисправны. Ловушка, подстроенная вашим другом, заключалась в том, что батискаф двигался бы отлично: и вперед и назад, и вверх и вниз, он выполнял бы любые операции, которые требовалось, но все это до той минуты, пока он не опустился бы на глубину, незначительно превышающую девяносто метров. Потом стал бы действовать определенный гидростатический эффект, и это был бы конец. Он отлично проделал свою работу, ваш инженер, – я не слишком передергивал, зная, что они ни черта не смыслят и глубоко невежественны в том деле, за которое взялись.

– И что было бы потом? – цедя сквозь зубы слова, спросил Вилэнд.

– Потом ничего бы не было. Батискаф никогда бы не поднялся из морских глубин и не мог бы преодолеть девяностометровый путь вверх. Через несколько часов сели бы батареи, вышел бы из строя аппарат для очистки воздуха и вы бы умерли от удушья, – я внимательно посмотрел на Вилэнда. – После того, как отказал бы аппарат очистки воздуха, вы могли бы орать до тех пор, пока не потеряли рассудок.

В прошлый раз мне показалось, что загорелые щеки Вилэнда слегка поблекли, на этот раз сомнения на этот счет у меня совершенно отпали: он побледнел и, стараясь скрыть свое волнение, стал вытаскивать из кармана пачку сигарет. Руки его дрожали, и он не мог унять эту дрожь. Ройял, сидевший на краешке стола, только улыбался едва заметной кривой улыбкой и, как ни в чем не бывало, помахивал ногой в воздухе. Ройял не был храбрее Вилэнда, но, по-видимому, был менее впечатлительным. Профессиональный убийца не может позволить себе поддаваться воображению. Он живет наедине с самим собой и тенями своих жертв. Я снова взглянул на Ройяла и поклялся себе, что настанет день, когда увижу, как его лицо превратится в маску ужаса. Такие маски Ройял часто видел на лицах многих своих жертв, когда они в самую последнюю минуту осознавали, что сейчас умрут, осознавали еще до того, как он нажимал на курок своего маленького смертоносного пистолета.

– Вы очень образно обрисовали все, – резко бросил Вилэнд. Он уже начал приходить в себя.

– Да, описание было довольно образным и четким, но я, по крайней мере, симпатизирую взглядам вашего друга-инженера и понимаю цель, которую он поставил перед собой.

– Забавно. Очень забавно, – прорычал он. Иногда Вилэнд забывал, что хорошо воспитанные деловые магнаты не позволяют себе рычать.

Он посмотрел на меня и внезапно задумался.

– Надеюсь, что вы не прибегнете к таким приемам, Тальбот, надеюсь, что вы не выкинете такой номер, который пытался выкинуть Брайсон?

– Это очень заманчивая мысль, – усмехнулся я, глядя на него, – но вы недооцениваете мои умственные способности. Во-первых, если бы я замыслил нечто подобное, то ни словом бы не намекнул об этом. Во-вторых, на эту прогулку отправитесь не только вы, но и я вместе с вами. По крайней мере, надеюсь отправиться вместе с вами.

– Надеетесь, да? – Вилэнд полностью обрел равновесие, снова стал проницательным и быстро соображал. – Что-то вы вдруг стали слишком уж компанейским, Тальбот?

– Ничего не изменишь, – вздохнул я. – Если бы сказал, что не хочу спускаться в батискафе, вы сочли бы это еще более подозрительным. Не ребячьтесь, Вилэнд. Дело обстоит уже не так, как обстояло несколько часов назад. Разве не помните слов генерала, который гарантировал мне долгую спокойную жизнь? Ведь генерал не шутил, и каждому его слову можно верить. Только попытайтесь. Только попытайтесь спровадить меня на тот свет, и он спровадит вас. Вы слишком азартный игрок, Вилэнд, и слишком трезвый бизнесмен, чтобы остаться ни с чем. Ничего не поделаешь, на этот раз Ройялу придется лишить себя удовольствия прикончить меня.

– Я не получаю никакого удовольствия от убийства, – тихо сказал Ройял. Это была просто констатация факта, и временно сбитый с толку абсурдностью этого утверждения, я внимательно посмотрел на него.

– Я слышал ваши слова или мне только показалось, что вы сказали их? – медленно спросил я.

– Вы когда-нибудь слышали, что могильщик копает могилы ради собственного удовольствия, Тальбот?

– Мне кажется, я понимаю вас, – я посмотрел на него долгим взглядом: он был еще более бесчеловечным, чем я представлял его себе. – Так или иначе, Вилэнд, теперь, когда у меня появилась уверенность, что выживу, я стал по-другому смотреть на вещи. Чем скорее это дело кончится, тем скорее я распрощаюсь с вами и вашими милыми дружками. Да, а еще я хотел бы, чтобы генерал и мне подбросил несколько тысчонок. Ему же не понравится, если станет известно, что он в самых широких масштабах помогал криминальным элементам и покровительствовал им.