— Я бы рассердилась, если бы ты вел себя иначе.

— Пожалуйста, мэм, — обратился к ней кассир. — Три доллара и двенадцать центов. Вот сдача с двадцати.

Дорис шагнула за бумажным пакетом.

Помедлив ровно столько, сколько нужно, я сказал:

— Разрешите? — и подняв ее пакет, поднес к машине.

— Поставь сзади, Дональд.

Я положил пакет на заднее сиденье и распахнул перед ней дверцу.

— Что ты собираешься делать, Дональд?

— Возвращаюсь в Сан-Франциско.

— Повидал человека, с которым хотел встретиться? — Да.

— Добился, чего ожидал?

— Нет.

— Садись, — сказала она.

— Я…

— Садись. Подвезу хоть на край города… только на этот раз не выскакивай.

Я залез в машину.

Короткая юбочка Дорис приподнялась чуть выше края чулок. Но сейчас моя соседка не собиралась ее поправлять.

Она вывела машину с площадки стоянки, и — уже на выезде — перед моими глазами мелькнула долговязая фигура парня, сидевшего вчера за рулем «форда». На сей раз он восседал в видавшем виды «плимуте».

Мы вписались в автомобильный поток. «Плимут» следовал через четыре машины от нас.

— Дональд, тебе одиноко, правда?

— Может быть.

— И тебе не хватает э-э… женского общества?

— Возможно.

— Ты едешь в Сан-Франциско, Дональд, и там снова попадешься. Ты хотел чего-то здесь? Чего ты хотел — найти работу в супермаркете?

— Возможно.

— И из-за того, что не получил, решил вернуться к прошлому… Едешь в Сан-Франциско — зачем?

— Там есть люди.

— Мужчина или женшина?

— Женщина.

— Молодая?

— Не очень.

— Симпатичная?

— Да.

— Знал ее до того?

— До чего?

— До того, как попал в беду.

— Возможно.

— Дональд, ты же знаешь, чем кончится. Тебе нужны деньги, вернешься к старым дружкам и не успеешь оглянуться, как снова попадешь туда.

— Куда?

— В Сан-Квентин. — Она окинула меня долгим пристальным взглядом.

Я молча понурил голову.

— Дональд, знаешь что?

— Что?

— Зайдем ко мне домой.

— Что? — встрепенулся я.

— Мне нужно с тобой поговорить, — заявила она. — Расспросить кое о чем. Кто знает, может быть, сумею помочь. Есть хочешь?

— Не очень.

— Но ты же голоден.

— Поесть не отказался бы.

— Слушай, у меня в холодильнике чудесная вырезка. Я приготовлю, а ты посидишь и немного расслабишься. Ты, по-моему, на взводе, и это меня беспокоит. Не такой уж ты конченый, чтобы опять возвращаться к старому.

— Ты ужасно много принимаешь на веру, — возразил я.

— Иногда нужно принимать на веру, особенно друг друга.

Я помолчал, глядя, как она ведет машину.

— А сегодня они нравятся, Дональд?

— Что?

— Мои ноги.

— Потрясающие ножки.

Дорис улыбнулась.

Мы молча ехали до самого дома. Она отыскала свободную площадку.

Краем глаза я увидел, как долговязый прижал свой «плимут» к обочине дороги, в полуквартале от нас.

Я вышел из машины, обошел кругом и распахнул дверцу перед девушкой.

Освободив колени из-под рулевого колеса, она соскользнула на землю.

— Возьми пакет с продуктами, Дональд.

— Слушаюсь, мэм.

— Дорис, — поправила она.

— Слушаюсь, Дорис.

Я взял пакет и захлопнул дверцу. Мы вошли в дом и поднялись на лифте.

Дорис направилась к квартире, вставила в дверь ключ и, войдя внутрь, сказала:

— Будь как дома, Дональд. Хочешь выпить?

— Пожалуй, нет.

— Немного рановато, — согласилась она. — Сейчас приготовлю тебе хороший бифштекс.

— Нет, — стал возражать я, — не надо. Я…

— Молчи, — приказала она. — Устраивайся поудобнее вот в этом кресле, а я примусь за бифштекс и буду с тобой разговаривать.

Я уселся в указанное мне удобное кресло.

Дорис расторопно передвигалась по квартире.

— Овощей много не получишь, — рассуждала она, — зато будет чертовски вкусный кусок мяса, хлеб с маслом, картофельные чипсы и кофе… Как больше нравится — с кровью, прожаренный?..

— С кровью.

— Хорошо, — одобрила она.

— А ты? — спросил я.

— Я только что позавтракала, не так давно… кроме того, слежу за фигурой.

— Я тоже, — сообщил я и прикусил язык.

Она рассмеялась, шутливо подбадривая меня:

— Валяй следи, Дональд. Я не возражаю.

Сунула в розетку вилку кофеварки, бросила мясо на решетку и, подойдя ко мне, села на подлокотник кресла.

— Ищешь себе дело, Дональд?

— Ищу.

— Может, сделаешь кое-что для меня?

— Что именно?

— Есть работа.

— С удовольствием.

— Правда, как бы сказать… несколько опасная.

— Ради тебя готов рискнуть.

— Дональд, да не отодвигайся от меня. Я не кусаюсь.

— Боюсь.

— Чего боишься?

— Боюсь, чего могу наделать.

— Чего ты можешь наделать?

— Не знаю.

— Дональд, тебе одиноко. Ты так долго был лишен женщин, что забыл, как с ними обращаться. Обними меня за талию. Ну… вот так.

Она взяла мою руку. Я обнял ее за талию. Глядя сверху на меня, Дорис улыбнулась. Я обнял покрепче. Она соскользнула с подлокотника кресла и, усевшись мне на колени, обвила рукой шею. Прижалась губами к моим. Медленно раскрыв губы, обмякла в моих объятиях.

Через минуту снова заговорила:

— Дональд, ты — прелесть. Теперь будь паинькой. Я — мигом. Надо посмотреть бифштекс.

Выскользнув из моих рук, пошла на кухню, взяла вилку с длинной ручкой, перевернула бифштекс на решетке, положила вилку на место и с затуманенным взглядом и томно раскрытыми губами вернулась ко мне.

В дверях зазвенел звонок.

На мгновение в глазах ее мелькнули неуверенность и испуг.

— Нет, о Боже, нет, — прошептала она.

Звонок повторился.

Дорис подбежала ко мне. Схватила за руку, поднимая с кресла.

— Скорее, Дональд, — шепнула она. — Спрячься в стенной шкаф. Побудь там. Всего несколько минут. Да скорее же!

Я изобразил тревогу.

— Муж? — спросил я.

— Нет-нет. Я не замужем, дурачок. Это… быстрей сюда.

Она подтолкнула меня к створке шкафа. Открыла ее. Шкаф был длинный, во всю стену. С одной стороны висела женская одежда, с другой — раскладушка.

Я спрятался среди одежды, и она прикрыла створку шкафа. Я услышал, как открылась дверь, и мужской голос спросил:

— Что поделываешь?

— Варю кофе, — смеясь, ответила Дорис.

Я расслышал, как он вошел и захлопнул за собой дверь. Шаги по комнате, потом мужской голос:

— Гляди-ка, кресло-то теплое.

— Конечно, теплое, — снова засмеялась она. — Сидела в нем. Я-то теплая, тебе ли не знать?

— Знаю, — обронил он.

Снова минутное молчание. Потом ленивый мужской голос:

— Как поживаешь, Дорис?

— Ездила вот за покупками.

— Что новенького?

— Пока ничего.

— Похоже, ждать осталось недолго.

— Ага.

Я слышал, как она ходит по кухне, до меня донесся аромат кофе. Стук чашки о блюдечко.

— Заметила, повысили вознаграждение?

— Какое вознаграждение?

— Вознаграждение свидетелю. Вчера — сто долларов. В сегодняшней газете — двести пятьдесят.

— О! — удивилась она.

Повисло долгое молчание. Наконец мужчина спросил:

— Так ты ничего не слыхала?

— Конечно нет, Дадд. Сразу бы сказала, если бы что новенькое было.

Снова молчание. Потом мужской голос:

— Опасаюсь этой проклятой страховой компании. Если они начнут совать нос куда не следует, испортят нам всю музыку.

— Думаешь, они продолжат расследование?

— Если что-то заподозрят, будут копаться до скончания века, — ответил он. — А времени у нас — в обрез. Корову надо доить, пока дает молоко. Что толку доить, когда оно кончится… Что у тебя, черт возьми, горит?

— Горит?

— Да. Похоже, воняет горелым мясом.

— О Боже мой! — воскликнула Дорис.

Я услышал ее быстрые шаги, потом мужской голос прорычал:

— Какого дьявола! Что все это значит?

Запах подгоревшего мяса проник даже в шкаф.

— Какого черта ты там делаешь? — требовал мужской голос.

— Совсем забыла, — начала оправдываться она. — Готовила бифштекс. Оставила на решетке и забыла, когда ты вошел.

— Для кого готовила?

— Есть захотела.

— Кого ты пробуешь одурачить?

— Никого. Готовила и все. Могу я, черт побери, в собственной квартире поджарить себе бифштекс?

Послышались шаги. Тяжелые, властные, грозные. Затем мужской голос произнес:

— Ладно, лапочка. Сейчас посмотрим. Погляжу сам, что тут у тебя происходит.

Раздался звук открывшейся и закрывшейся двери. Послышался голос Дорис:

— Не надо, Дадд, не надо!

Стук тела, ударившегося о стену, вероятно, он ее оттолкнул.

Шаги приблизились к шкафу, где я прятался.

Я распахнул створки шкафа и вышел наружу.

Направлявшийся к шкафу крупный мужчина остановился как вкопанный.

— Не меня ли ищете? — спросил я.

— Ты чертовски прав, тебя, — сказал он, надвигаясь всем корпусом.

Я не двигаясь смотрел на него.