Лицо Головича приняло зеленоватый оттенок.

— Это правда?

— Откуда я знаю? Но она рассказала об этом Форесту. Они скоро выяснят это.

Голович стал думать. Если это окажется правдой, Маурера ждет электрический стул.

— Где этот водосток?

— В раздевалке у бассейна в Тупике.

— Что собирается делать окружной прокурор?

— Конрад и О'Брайен вместе с фотографами уже отправились туда.

— Когда?

— Они будут на месте минут через пять.

— Благодарю, капитан. Я позабочусь об этом, — сказал Голович и повесил трубку. Он посмотрел на Сейгеля. — Маурер уронил свой карандаш в водосток раздевалки у плавательного бассейна Джун Арно. Если его найдут, то это могут связать с ее убийством. Трое полицейских едут туда за ним. Мне нужен этот карандаш. Ступай и принеси его.

Это было понятно Сейгелю. Его заботила собственная неудача попытки убить Вайнера, и еще большую тревогу внушало то, что Голович пригласил Феррари. Теперь он почувствовал, что может реабилитировать себя, успешно выполнив эту задачу.

— Я все устрою, — сказал он и быстро вышел из комнаты.

Феррари выполз из своего кресла.

— Я, пожалуй, пойду спать, — сказал он. Потом остановился и провел пальцем по своему носу. — Маурер действительно убил эту женщину?

Голович пожал плечами.

— Не знаю. Во всяком случае, это не мое дело.

Феррари сдвинулся с места, заложив руки за спину.

— Синдикату не нравятся убийства на личной почве.

Голович промолчал.

— Синдикат вообще не очень доволен Маурером, — мягко сказал Феррари. — Он становится слишком самостоятельным.

Голович почувствовал, как холодок пробежал по его спине, но он снова ничего не сказал.

— Ну, ничего, — продолжал Феррари, — об этом можно и позаботиться. — Он посмотрел на Головича. — Сейгель умеет выполнять подобные поручения?

— Он вполне справится, — небрежно ответил Голович. — Он поскользнулся на Вайнере, но раньше у меня с ним не было никаких неприятностей.

Феррари кивнул.

— В том месте, откуда я приехал, поскользнуться один раз означало гибель даже для очень хорошего человека, — заметил он и медленно пошел к двери. — Ну, это ваше дело.

Он вышел и пошел вдоль по коридору к бару. Он пил редко, но после успешной работы позволял себе немного виски.

Войдя в бар, он увидел, как Долорес вошла через другой вход. На мгновение он остановился, ощупывая своими глубоко посаженными глазами ее гибкую чувственную фигуру, затем пересек комнату и подошел к ней. Она наклонилась над стойкой в ожидании бармена и не заметила, как Феррари подошел и встал у нее за спиной. Но его присутствие было подобно присутствию змеи, и она ощутила его и быстро обернулась. Едва глянув в эти безжизненные глаза, она вздрогнула от страха.

— Что вы пьете? — спросил Феррари. Его голова находилась на уровне стойки. — Позвольте к вам присоединиться. Красивым женщинам нельзя долго оставаться в одиночестве.

Она почувствовала не только опасность, таящуюся в нем, но она также чувствовала и его силу. Любого другого мужчину с такой внешностью она сразу бы отшила, но сейчас она знала, что этот человек не может быть отвергнут.

— Я хочу мартини, — сказала она, не глядя на него. — Вы здесь новичок, не так ли?

— Я — Вито Феррари.

Краска сошла с ее лица, и он улыбнулся, с удовольствием убеждаясь, что она знала, кто он такой.

— Вы слышали обо мне?

— Да, — ответила она, понимая теперь, почему она испугалась.

— Хорошо. — Он постучал по стойке, и бармен, увидев Феррари, угодливо кинулся к нему.

Феррари забрался на табурет, и Долорес совершенно не почувствовала, как смешон этот человек, чьи плечи едва ли находились на уровне стойки бара. Он подвинул к ней рюмку, выпил из своей, поставил ее, достал портсигар и предложил ей закурить. Она потянулась за сигаретой, и ее рука застыла в воздухе, когда она увидела его портсигар. Ничего подобного она раньше не видела.

Он был из куска золота. Внутренняя поверхность портсигара была одной массой сверкающих бриллиантов, расположенных так близко друг от друга, что они образовывали мозаику. Видя ее изумление, он закрыл портсигар и протянул его ей. В центре портсигара находился большой, размером с ноготь ее большого пальца, рубин, с обратной стороны изумрудами были выложены инициалы Феррари.

— Вам нравится? — спросил он, наблюдая за ее лицом.

— Вероятно, это самая красивая вещь, которую мне приходилось видеть.

— Его мне подарил один индийский раджа за небольшую услугу, которую я ему оказал как-то, — небрежно сказал Феррари. Он взял портсигар, потер его о рукав и посмотрел на него с удовлетворением. — У меня много таких вещиц. Вас интересуют бриллианты?

— Кто ими не интересуется? — ответила она, глядя на него с уважением.

Ни Маурер, ни Голович со всеми их деньгами не имели ничего подобного этому портсигару. Этот карлик внушал ужас, но у него были деньги и власть. Интересно было узнать, больше ли у него власти, чем у Головича?

— У меня есть бриллиантовое ожерелье, которое вам бы понравилось, — сказал Феррари. — Вам нужно на него посмотреть. — Он сделал еще глоток, изучающе глядя на нее. — Вы дружите с Головичем?

Долорес застыла, испуганная неожиданным вопросом.

— Он друг Джека, — ответила она. Голос ее был холоден. — Друзья Джека — мои друзья.

— Это очень хорошо, — Феррари наклонился вперед. — Но не следует на него слишком полагаться.

— Я вовсе на него не полагаюсь, — резко ответила она.

Феррари улыбнулся.

— Тогда, вероятно, это он слишком на вас полагается. У меня такое впечатление, что один из вас или вы оба полагаетесь друг на друга, а мои впечатления никогда меня не обманывают.

Долорес была напугана. Неужели о них с Головичем все известно? Неужели и Сейгель подозревает их?

— Мне непонятно, о чем вы говорите, — сказала она, не глядя на него.

— И все же вы производите на меня впечатление очень ловкой женщины, — ответил Феррари. — Ну, ничего. До тех пор, пока вы слепо доверяете Головичу, вам ничего не угрожает.

Ей стало страшно. Он что, ее предостерегает?

— Мне не нравятся подобные загадки, — сказала она, поворачиваясь, чтобы посмотреть ему в лицо. — Положим, я действительно слепо доверяю Головичу, как вы выражаетесь, хотя я совершенно не собираюсь этого делать. Но, предположим, я сделаю это, тогда что?

— Вы будете разочарованы, вот и все. — Он допил виски. — Вы умеете хранить секреты?

Она почувствовала, что он говорит не просто так. У него была какая-то причина.

— Да, — ответила она.

— Так вот, Голович думает, что он возглавит организацию, если что-нибудь случится с вашим мужем. Я не вижу никакой причины, почему что-нибудь должно случиться с вашим мужем, но никогда всего не знаешь. Голович будет разочарован. Он хороший адвокат, но плохой руководитель. Поэтому не вверяйте ему своей судьбы.

Долорес внимательно посмотрела на него. Значит, он угадал, что она готовит себе резервный вариант. Но то, что он сейчас сообщил ей, было настолько важно, что она даже забыла испугаться.

— Вы будете все знать, конечно?

Феррари улыбнулся.

— Я должен знать. — Он постучал себя по груди, посмотрел на нее и снова улыбнулся. — Я не говорю, что что-нибудь случится с вашим мужем, но если бы что-нибудь случилось действительно, вы бы очень переживали?

Она поняла, что нужно быть откровенной, и покачала головой.

— Не очень.

Феррари кивнул.

— Мне нужен кто-нибудь, о ком бы я мог позаботиться в минуты отдыха, — сказал он. — Я присматривался. В этом городе много привлекательных женщин, но мне нужна самая лучшая, и я не особенно тороплюсь. Я могу обождать. — Он соскользнул со стула. — Не посмотрите ли бриллиантовое колье? Оно у меня в комнате наверху. Может быть, вы захотите примерить его. В один из ближайших дней вы могли бы даже стать его владелицей.

Она сидела неподвижно, глядя на него. Она прекрасно понимала, что там будет не только примерка колье.

— И в то же самое время я мог бы убедиться, что то, на что я сейчас смотрю, действительно золото, а не медь, — продолжал Феррари, подтверждая ее подозрения. — Впрочем, вам совсем не обязательно идти наверх, если вы этого не хотите. Вы хорошо понимаете, о чем я говорю, или вы все еще считаете, что я говорю загадками?

Долорес боролась с отвращением. Позволить этому уроду, который был еще противнее, чем Голович, прикоснуться к себе? Но борьба была недолгой.

— Я не вчера родилась, — сказала она и пристально посмотрела на Феррари своими большими волнующими глазами. — Вы не будете разочарованы. Какой номер вашей комнаты? Мне нужно быть осторожной. Я приду через несколько минут.

Конрад открыл дверь раздевалки и провел рукой, нащупывая выключатель. Он слышал тяжелое дыхание О'Брайена за своей спиной.

— Где этот чертов выключатель? — раздраженно спросил он.

О'Брайен зажег фонарик и провел лучом по помещению.

— Немного дальше, налево от тебя.

Конрад наконец включил свет и прошел в роскошно обставленную комнату. Напротив него были душевые кабинки, каждая из которых, помимо душа, имела гардероб и кресло. «В одной из этих кабинок, — подумал он, — пряталась Фрэнсис, когда Маурер мыл окровавленные руки».

Меллори, полицейский фотограф, вошел и установил камеру. Он вопросительно взглянул на О'Брайена, осматривающего пол.

— Это должно быть здесь, Пол, — сказал О'Брайен и указал на решетку в полу, которая прикрывала отверстие в шесть квадратных дюймов.

Конрад подошел к нему, и сержант направил луч фонарика в сток. Свет выхватил кучу сухих листьев, лежавших там.