— Что? Н-нет, со мной была Хильда, моя жена. Она пришла из гостиной. Мы… мы бросились наверх вместе с другими.

Он нервно добавил:

— Надеюсь, вы не заставите меня описывать то что… что мы там увидели?

— Нет, в этом нет необходимости, — сказал Джонсон. — Благодарю вас, мистер Ли, это все. Да, скажите, у вас нет никаких предположений относительно того, кто мог желать смерти вашего отца?

— Да кто угодно! — не задумываясь, выпалил Дэвид. — Конкретно, однако, я ни на кого не могу указать.

И он быстро вышел, хлопнув дверью.

XIII

Не успел полковник Джонсон откашляться, как дверь снова отворилась и вошла Хильда Ли.

Эркюль Пуаро с интересом посмотрел на нее и был вынужден признать про себя, что все Ли выбрали себе в жены незаурядных женщин. Интеллигентность и грация Лидии, красота Магдалены и ее умение эффектно преподнести себя и вот теперь спокойная сила духа Хильды. Про себя он отметил, что она значительно моложе, чем ей можно было бы дать по ее довольно безвкусной прическе и немодному платью. Ее темные волосы были еще не тронуты сединой, а большие карие глаза на довольно-таки круглом лице излучали тепло и доброту. Пуаро решил про себя, что Хильда Ли — приятная женщина.

Очнувшись от размышлений, он услышал, как полковник Джонсон говорит самым задушевным тоном:

— …большим потрясением для всех нас. Из слов вашего мужа, миссис Ли, я понял, что вы впервые в Горстон-холле?

Она молча наклонила голову.

— До этого вы были знакомы с вашим свекром, мистером Симеоном Ли?

— Нет, — ответила Хильда приятным голосом. — Мы с Дэвидом поженились вскоре после того, как он ушел из дома. Он не хотел иметь ничего общего со своей семьей. До вчерашнего дня я никого из них не видела.

— Почему же вы приехали сюда на этот раз?

— Отец Дэвида написал ему. Он писал, что становится стар и ему хочется собрать у себя на Рождество всю семью.

— И ваш муж откликнулся на эту просьбу?

— Боюсь, что это я уговорила его приехать. Видите ли, я неправильно поняла ситуацию…

— Что вы имеете в виду, мадам? — вмешался Пуаро. — Мне кажется, вы можете сообщить нам немало ценного.

Хильда быстро повернулась к нему.

— В то время я еше не была знакома с моим свекром и не подозревала о его истинных мотивах. Я полагала, что, устав от старости и одиночества, он действительно хочет примириться со всеми своими детьми.

— А каков был, по вашему мнению, его истинный мотив, мадам?

После некоторого колебания Хильда медленно ответила:

— Я уверена… абсолютно уверена в том, что на самом деле мой свекор стремился не к воссоединению семьи, а к ее окончательному разладу.

— Каким образом?

— Ему доставляло наслаждение, — тихо произнесла Хильда, — пробуждать в человеке самые худшие качества. В нем была… как бы это сказать… какая-то дьявольская злоба. Он стремился перессорить всех членов семьи, столкнуть их лбами.

— И это ему удалось? — резко спросил Джонсон.

— О да, — подтвердила Хильда. — Удалось.

— Нам, мадам, — сказал Пуаро, — уже рассказали о той сцене, которая разыгралась сегодня днем в комнате вашего свекра. Это была довольно мерзкая сцена, не правда ли?

Она молча кивнула.

— Не могли бы вы нам описать ее подробнее?

С минуту Хильда молчала, о чем-то думая, затем сказала:

— Когда мы вошли, свекор говорил по телефону.

— Со своим поверенным, кажется?

— Да, он просил мистера… не помню его имени, кажется, Чарльтон… заехать к нему после рождества, так как он хочет сделать новое завещание. Прежнее его завещание, сказал он, давно устарело.

— Скажите, пожалуйста, мадам, как по-вашему, ваш свекор умышленно делал так, чтобы вы услышали его разговор с юристом, или же это произошло случайно?

— Я почти уверена, что он делал это специально.

— С целью заставить вас волноваться и мучиться в догадках?

— Да.

— Так что он, собственно, мог и не иметь намерения изменять свое завещание?

— Нет, — колеблясь произнесла Хильда, — я думаю, он действительно хотел так поступить. Просто… просто ему хотелось еще нас подразнить.

— Мадам, — заявил Пуаро, — я не официальное лицо, и многие из моих вопросов, как вы понимаете, не мог бы задать ни один английский слуга закона, но мне бы очень хотелось знать ваше мнение о том, каким могло быть по содержанию новое завещание. Я вас спрашиваю, как, надеюсь, вы понимаете, не о том, что вы знаете, а о том, что вы думаете. Les femmes[9], они ведь никогда не медлят составить свое собственное мнение, Dieu merci[10]

— Что же, — улыбнулась Хильда, — я не против того, чтобы высказать вам свое мнение. Сестра моего мужа Дженнифер вышла замуж за испанца Хуана Эстравадоса. Их дочь Пилар на днях приехала сюда. Очень красивая девушка — и к тому же единственный представитель третьего поколения в семье. Старый мистер Ли был просто очарован ею и, по-моему, собирался в своем новом завещании оставить ей значительную сумму. Я думаю, что в старом завещании ее доля была значительно меньше или же о ней даже вообще не упоминалось.

— Вы были знакомы со своей золовкой?

— Нет, я никогда ее не встречала. Ее муж умер при трагических обстоятельствах, кажется, через год после женитьбы. Сама Дженнифер умерла около года назад. Пилар осталась сиротой. Вот почему мистер Ли написал ей и пригласил в Англию.

— А как отнеслись к ее появлению другие члены cемьи?

— Думаю, она всем понравилась, — спокойно ответила Хильда. — Очень приятно иметь в доме такое юное и живое существо.

— Ей здесь нравится?

— Не знаю. Для девушки, выросшей на юге, здешние места могут показаться холодными и даже чужими.

— Сейчас в Испании не очень-то приятно, — заметил Джонсон. — Хорошо, миссис Ли, мы просим вас продолжить рассказ о той сцене в спальне вашего свекра.

— Прошу прощения, — пробормотал Пуаро. — Я отклонился от темы.

— Закончив разговор, — продолжала Хильда, — мой свекор оглядел нас, засмеялся и заметил, что мы выглядим очень хмуро. Затем он сказал, что очень устал и хотел бы лечь спать пораньше, поэтому никто не должен тревожить его вечером. Он сказал, что должен быть в хорошей форме к Рождеству. Затем, — она сдвинула брови, стараясь вспомнить поточнее, — мне кажется, он упомянул о том, что Рождество всегда лучше встречать в большой семье. Потом он заговорил о деньгах, заметив, что в будущем его расходы на этот дом возрастут, и объявил Джорджу, что собирается урезать ему содержание. Он сказал, что Джорджу и Магдалене придется теперь экономить, и посоветовал Магдалене самой шить себе платья. Довольно сумасбродная мысль, по-моему. Неудивительно, что Магдалена была раздражена. При этом он вспомнил свою жену, которая хорошо умела шить.

— Больше он о ней ничего не говорил? — тихо опросил Пуаро.

Хильда покраснела.

— Он не очень лестно отозвался о ее умственных способностях. Мой муж был очень привязан к своей матери, и, естественно, это его сильно оскорбило. А затем, совершенно неожиданно, мистер Ли обрушился на всех нас. Он взвинтил себя до такой степени, что пришел в дикую ярость. Впрочем, его чувства можно понять…

— О каких чувствах вы говорите? — мягко перебил ее Пуаро.

Она обратила на него спокойные глаза.

— Ну, прежде всего, он был очень разочарован. У него не было ни одного внука, я имею в виду, ни одного Ли, чтобы продолжить род. Я полагаю, что это очень долгое время угнетало его. И вот сегодня эта душевная ярость выплеснулась, наконец, наружу. Он вовсю поносил своих сыновей, назвал их компанией сентиментальных старух, или что-то вроде этого. И тогда мне стало его жаль, ибо я поняла, как была уязвлена его гордость.

— А затем?

— Затем мы все вышли, — медленно произнесла Хильда.

— И больше вы не видели своего свекра?

Она отрицательно покачала головой.

— Где вы были в момент совершения преступления?

— Сидела с мужем в музыкальной комнате. Он играл мне.

— А потом?

— Мы услышали, как наверху рушится мебель и бьется стекло, как там идет какая-то ужасная борьба. Потом раздался этот дикий вопль…

— Вы хорошо его слышали, мадам? — спросил Пуаро. — Скажите, был ли он похож… — он сделал паузу, — на крик души в аду?

— Это было еще хуже, — сказала Хильда.

— Хуже? Что вы имеете в виду, мадам?

— Это было похоже на крик кого-то, у кого вообще не было души… Это был не человеческий, а звериный крик…

— Так вот как вы расценили его, мадам, — печально пробормотал Пуаро.

Лицо Хильды выразило страдание. Она опустила взгляд.

XIV

Пилар осторожно проскользнула в комнату с видом зверька, чувствующего западню. Она опасливо оглядывалась по сторонам и казалась не столько испуганной, сколько настороженной.

Полковник Джонсон встал и предложил ей стул.

— Я полагаю, — произнес он, — вы говорите по-английски, мисс Эстравадос.

Пилар широко раскрыла глаза.

— Конечно. Моя мать была англичанкой, да и я сама настоящая англичанка.

При этих словах легкая улыбка появилась на лице полковника Джонсона, уже успевшего отметить жгуче-черный цвет волос Пилар, ее гордые темные глаза и коралловые губы. Самая настоящая англичанка! Совершенно неподходящее определение для Пилар Эстравадос.

— Мистер Ли был вашим дедом, — констатировал полковник. — Он пригласил вас сюда из Испании. И вы приехали несколько дней назад. Это так?

Пилар кивнула.

— Да, все правильно. По дороге из Испании у меня была масса приключений! В нашу машину попала бомба, шофера убило. Вся голова у него была в крови! А я не умею водить машину, и мне пришлось долго идти пешком. Я не люблю ходить пешком, я совсем стерла себе ноги…