Какое-то время все молчали. Полковник Вестон барабанил пальцами по крышке стола.

— Мы имеем три версии, — наконец сказал он. — Первая — неизвестный убийца, маньяк, случайно оказавшийся поблизости… Это весьма маловероятно…

— Но, однако, это самое разумное объяснение, — поспешно прервал его Патрик Редферн.

Вестон покачал головой:

— Это не похоже на случайное убийство. Бухта Эльфа труднодоступна. Преступник должен был приплыть туда на лодке или пробраться на остров по дамбе, обогнуть отель, а затем тропкой по скалистому гребню и по лестнице выйти на пляж. Вряд ли случайный убийца потратил бы столько усилий.

— Вы сказали, что у вас три версии, — напомнил Патрик Редферн.

— Да… три… В отеле «Веселый Роджер» живут два человека, которые могли бы иметь побудительный мотив. Прежде всего, ее муж. И — ваша жена.

Патрик Редферн удивленно посмотрел на комиссара полиции.

— Моя жена?! Кристина?! — воскликнул он. — Вы считаете, что Кристина может быть замешана в этом деле? — Он вскочил и затараторил, проглатывая слова: — Нет!.. Вы с ума сошли! Это невозможно! Об этом даже смешно говорить!

— Однако, мистер Редферн, ревность — это очень веский мотив, — возразил Вестон. — Ревнивая женщина может совершенно потерять контроль над собой.

— Но не Кристина! — убежденно воскликнул Патрик. — Еще чего! Это не она… Она страдала из-за этого, согласен… Но… Но она… не способна на ярость!

Пуаро удовлетворенно кивнул головой. «В ней нет ярости» — вспомнил он слова Линды Маршалл. Да, именно так.

— Наконец, это абсурд, — продолжал Патрик Редферн. — Арлена была вдвое сильнее Кристины. Кристина не смогла бы задушить и маленького котенка, а тут женщина, да еще такая крепкая и ловкая! Ну, и Кристина ни за что бы не спустилась на пляж по лестнице. Она страшно боится высоты. И вообще… Нет! Говорю вам, это полный абсурд!

Полковник Вестон подергал мочку уха.

— Допускаю, — сказал он. — Версия действительно не самая удачная. Признаю. Но поймите: в первую очередь мы должны принимать во внимание мотив. — Он вздохнул и добавил: — Мотив и возможность совершить преступление.

Когда Патрик Редферн вышел из комнаты, Вестон с хитрецой улыбнулся и проговорил:

— Я решил пока не сообщать парню, что у его жены есть алиби. Хотел послушать, что он скажет. Здорово его проняло, а?

— Его доводы были не хуже любого алиби, — тихо заметил Пуаро.

— Вы правы! Где уж ей такое учинить — у нее и силенок не хватило бы. Капитан Маршалл — другое дело. Но, похоже, и он ни при чем.

— Прошу извинить, полковник, — вежливо кашлянув, вмешался инспектор Колгейт. — Мы уже обсуждали алиби капитана Маршалла, но если учесть все возможные варианты, то… видите ли, письма он мог заготовить заранее.

— Дельное замечание! — согласился Вестон. — Надо будет прове…

Он оборвал себя на полуслове, так как в комнату вошла Кристина Редферн.

Как всегда, спокойная и сдержанная. На ней была белая теннисная юбка и голубой пуловер. Этот наряд очень ей шел и оттенял ее изящную, несколько анемичную[184] красоту. «Однако, — подумал Эркюль Пуаро, — по ее лицу не скажешь, что она какая-то размазня. Похоже, у нее имеются и решимость, и отвага, и рассудительность». Он одобрительно кивнул головой.

Полковник Вестон подумал: «Симпатичная женщина. Несколько блеклая, но все равно слишком хороша для этого влюбчивого осла. Что ж, парень молодой. Кто из нас хоть раз в жизни не терял разум из-за какой-нибудь красотки…»

— Садитесь, пожалуйста, — сказал он. — Мы должны соблюсти формальности, всего лишь формальности, в частности выяснить, чем занимались постояльцы отеля сегодня утром. Эти сведения необходимы для следствия.

— Понимаю, — уверенно, без колебаний ответила Кристина Редферн. — С чего я должна начать?

— С самого утра, мадам, — сказал Эркюль Пуаро. — Вы поднялись с постели, привели себя в порядок и… что дальше?

— Минутку… Надо немного подумать… По пути на завтрак я зашла к Линде Маршалл, чтобы предложить ей вместе со мной отправиться в бухту Чаек. Мы условились встретиться в десять тридцать в холле.

— Вы не купались перед завтраком? — спросил Пуаро.

— Нет. Я решаюсь на такое крайне редко, — ответила она с улыбкой. — Я люблю хорошо прогретую воду. Я ужасная мерзлячка.

— А ваш муж купается по утрам?

— Да. Почти каждый день.

— А миссис Маршалл?

Голос Кристины Редферн тут же изменился, став резким и холодным.

— О нет! Миссис Маршалл была из тех особ, что появляются на людях только к полудню.

— Извините, мадам, — кающимся тоном сказал Пуаро. — Я вас прервал… Вы сказали, что вошли в комнату Линды Маршалл. Который был час?

— Сейчас вспомню… Половина девятого… Нет, наверное, чуть больше.

— Мисс Маршалл уже встала?

— Да. Она даже выходила.

— Выходила?

— Да. Она сказала, что ходила купаться. — В голосе Кристины мелькнуло легкое замешательство, которое показалось Пуаро странным.

— А потом? — спросил Вестон.

— Я пошла на завтрак.

— А после завтрака?

— Вернулась в свою комнату за этюдником и альбомом. Потом мы вышли из отеля.

— С Линдой Маршалл?

— Да.

— И который был тогда час?

— Кажется, ровно половина одиннадцатого.

— Что вы делали дальше?

— Пошли в бухту Чаек. Вы ее знаете? Это такая маленькая бухточка на восточной стороне острова. Расположились там. Я рисовала, Линда загорала.

— И долго вы там пробыли?

— До без четверти двенадцать. В двенадцать я должна была идти играть в теннис. Разумеется, надо было приготовиться.

— У вас были с собой часы?

— Нет… Я спросила у Линды, сколько времени.

— Понятно… а что было после?

— Я уложила кисти и краски и пошла к отелю.

— А мадемуазель Линда? — спросил Пуаро.

— Линда? Она захотела искупаться.

— Вы расположились далеко от моря?

— У линии прилива, почти под скалами. Выбрали место так, чтобы я могла быть в тени, а Линда на солнце.

— Когда вы покидали пляж, Линда Маршалл вошла в воду? — продолжал уточнять маленький бельгиец.

Кристина чуть нахмурила от напряжения брови, пытаясь воскресить в памяти последовательность событий.

— Сейчас… сейчас… Она побежала по пляжу в сторону моря, я как раз закрывала этюдник. Да! Когда я взбиралась по тропинке на скалу, то слышала плеск воды.

— Вы уверены, что Линда вошла в море?

— Да, — ответила она, удивленно посмотрев на знаменитого детектива.

Полковник Вестон тоже бросил на него недоуменный взгляд, однако попросил:

— Прошу, миссис Редферн, продолжайте.

— Я вернулась в отель, переоделась и пошла на теннисный корт, где уже находились мои партнеры.

— Кто именно?

— Капитан Маршалл, мистер Гарденер и мисс Дарнлей. Разыграли два сета. Едва мы потом вошли в отель, нам сообщили о… о миссис Маршалл.

Эркюль Пуаро подался вперед.

— Понятно… вам сообщили… — сказал он. — И что вы тогда подумали, мадам?

— Что подумала? — повторила она, и на ее лице отразилось едва заметное замешательство. Вопрос явно был ей неприятен.

— Да.

— Что это… ужасно, — не сразу ответила Кристина Редферн.

— Вполне естественная реакция. Вас это потрясло. Понимаю, мадам. Но что это убийство означало для вас лично? — спросил Эркюль Пуаро.

Она бросила на него молящий взгляд. Знаменитый сыщик тут же все понял и поспешил уточнить свой вопрос:

— Я обращаюсь к вам, мадам, как к человеку умному и здравомыслящему, который умеет объективно смотреть на вещи. За то время, пока вы находитесь здесь, вы не могли не выработать свое мнение о миссис Маршалл, определить для себя, к какому типу женщин она принадлежала.

— Когда живешь в отеле, волей-неволей узнаешь людей и, естественно, как-то их оцениваешь, — последовал осторожный ответ.

— Разумеется, — согласился Пуаро. — Это неизбежно. Итак, я спрашиваю, мадам, вас поразила смерть Арлены Маршалл?

— Кажется, я понимаю, к чему вы клоните, — твердо сказала она. — Нет, не могу сказать, что поразила. Потрясла — да, но не поразила. Такие женщины…

— Как миссис Маршалл, — подхватил Эркюль Пуаро, — могут, по вашему мнению, погибнуть столь ужасным образом. Да, мадам? Это самые правдивые слова, из тех, что звучали сегодня в этом кабинете. А теперь, мадам, отбросив в сторону все личные чувства, скажите: какого вы были мнения о покойной?

— Так уж необходимо говорить сейчас об этом? — спросила она.

— Полагаю, мадам, что необходимо.

Белую кожу Кристины внезапно залил румянец. Все ее хладнокровие вмиг улетучилось. Теперь это была несчастная, исстрадавшаяся женщина.

— Что я могу сказать? — начала она. — Только то, что эта женщина была совершенной пустышкой! Вела совершенно бесцельное существование. У нее не было ни сердца, ни мозгов. Она думала только о нарядах и о мужчинах, хотела всех их видеть у своих ног. Никчемное создание, живущее исключительно чужим умом и чувствами! Допускаю… То есть я уверена, что для мужчин она была притягательна, и только это имело для нее значение. Поэтому, собственно, я и не очень-то была удивлена такой вот ее кончиной. Она из тех женщин, которые могут быть замешаны в любых темных делах. В делах, связанных с шантажом, ревностью, дикими страстями… Ведь она всегда старалась воздействовать на самые низменные человеческие инстинкты.

Кристина Редферн умолкла, тяжело дыша. Ее чуть узковатая верхняя губа чуть приподнялась от отвращения. Полковнику подумалось, что никто не мог бы быть столь ярким антиподом Арлены Маршалл. А еще ему пришло в голову, что, женившись на Кристине Редферн, мужчина попадал в атмосферу столь строгой добродетельности, что насквозь земная и грешная Арлена Маршалл должна казаться ему необыкновенно привлекательной. Кроме того, в рассказе Кристины Редферн мелькнуло одно слово, которое сразу же привлекло внимание полковника. Он наклонился ближе к своей собеседнице и спросил: