— Нет. Просто меня интересовало, куда она подевалась.

Полковник Вестон молчал, усаживаясь поудобнее, а когда заговорил, тон его был совсем другим:

— Только что вы упомянули, что миссис Маршалл знала мистера Патрика Редферна и раньше. Как близко они были знакомы?

— Вы позволите мне закурить? — спросил Маршалл и начал рыться в карманах. — Черт возьми! Куда-то задевалась трубка.

Пуаро угостил его сигаретой. Закурив, Маршалл сказал:

— Итак, вас интересует Редферн. Жена говорила мне, что познакомилась с ним у кого-то на коктейле.

— Следовательно, он был просто случайный знакомый? — спросил Вестон.

— По-моему, да.

— Но… — Полковник в нерешительности умолк. — Насколько я понял, их знакомство переросло в более близкие отношения.

— В более близкие? — сурово переспросил Маршалл. — Откуда вы знаете? Кто вам сказал?

— В отеле так говорят все.

Кеннет Маршалл перевел взгляд на маленького бельгийца, и чувствовалось, что он еле сдерживает гнев.

— Гостиничные сплетни — отнюдь не критерий для истины.

— Согласен, однако у меня сложилось такое впечатление, что ваша супруга и мистер Редферн давали некоторые основания для этих сплетен.

— Какие же?

— Их часто видели вместе.

— И это все?

— Но вы не отрицаете, что они действительно часто встречались?

— Возможно… Я как-то не обращал на это внимания.

— Прошу извинить, капитан… Вы спокойно воспринимали дружбу своей жены с мистером Редферном?

— Не в моих привычках обсуждать поступки жены.

— И вы не пытались пресечь их отношения? Не высказывались против, не выказывали так или иначе своего недовольства?

— Разумеется, нет.

— Даже когда начались всякие нелицеприятные разговоры, а потом и разлад между мистером Редферном и его женой?

— Мне хватает собственных дел, и полагаю, всем остальным тоже. Ну а всяких сплетников и пустобрехов я не слушаю.

— Но вы не стали бы отрицать, что Патрик Редферн влюблен в вашу жену?

— Ну и что? В нее многие влюблялись. Она была очень красивой женщиной.

— Но вы убеждены, что ничего серьезного между ними не было?

— Я же сказал уже — я этому не верю!

— А что, если у нас есть свидетель, который готов подтвердить, что их отношения можно было назвать весьма близкими?

Синие глаза Маршалла снова остановились на маленьком бельгийце. И снова на его невозмутимом лице мелькнула неприязнь.

— Если вам хочется слушать эти басни — слушайте. Моей жены нет в живых, и она не может защитить себя.

— Значит, вы не верите этим слухам?

Лоб Маршалла покрылся испариной.

— Я лично вообще не понимаю, как можно воспринимать подобные разговоры всерьез, — сказал он. — По-моему, это отнюдь не лучший способ для выяснения истины. Да и вообще… верю я чему-то или не верю, это ничего не меняет: убийство совершено. Все просто и очевидно.

Эркюль Пуаро ответил, прежде чем кто-то из присутствующих успел заговорить:

— Вы не понимаете некоторых вещей, капитан Маршалл. Совсем не все просто и не все очевидно. В девяти случаях из десяти убийство связано с характером жертвы и обстоятельствами ее жизни. И часто обусловлено особенностями личности убитого, будь то мужчина или женщина. И пока мы не выясним досконально, каким человеком была Арлена Маршалл, мы не сможем выяснить личность убийцы. Именно поэтому мы вынуждены задавать вопросы.

— Вы тоже так считаете? — спросил Маршалл комиссара полиции.

Вестон, чуть помешкав, сказал:

— Что ж… До определенной степени, так сказать…

Капитан коротко рассмеялся.

— Сдается мне, что вы не согласны. Эти оригинальные методы — особенность мосье Пуаро.

— По крайней мере, вы можете поздравить себя с тем, что ничем мне не помогли, — улыбнулся знаменитый детектив.

— Что вы имеете в виду?

— Сообщили ли вы нам что-либо о своей жене? Абсолютно ничего. Мы получили лишь подтверждение собственных наблюдений: она была хороша собой и очень нравилась мужчинам. Ничего больше.

Кеннет Маршалл пожал плечами.

— Вы просто помешались на своих идеях, — сказал он и демонстративно повернулся к Вестону. — Полковник, а вы хотели бы спросить меня еще о чем-нибудь?

— Да, капитан. Расскажите, пожалуйста, что вы делали сегодня утром?

Кеннет Маршалл кивнул. Он явно ожидал такого вопроса.

— Все как обычно… — начал он: — Около девяти пошел в столовую завтракать и там прочитал газету. Я уже говорил, что позднее заглянул в комнату жены и обнаружил, что ее уже нет. Вышел на пляж, увидел мосье Пуаро и спросил его, не встречалась ли ему моя жена. Потом я быстро окунулся в море и возвратился в отель. Было тогда… Сейчас… Было тогда примерно без двадцати одиннадцать. Знаю, потому что в холле посмотрел на часы — на них было чуть меньше, чем без двадцати. Я пришел к себе и застал в номере горничную, которая еще не закончила уборку. Попросил поторопиться — я должен был напечатать несколько писем и хотел отправить их следующей почтой. Потом спустился вниз и зашел в бар, там перебросился несколькими словами с Генри. В свой номер вернулся без десяти одиннадцать. Сел печатать письма и закончил примерно через час. Переоделся в теннисный костюм, так как в двенадцать собирался поиграть. Мы вчера заказали корт на это время.

— Мы — это кто?

— Миссис Редферн, мисс Дарнлей, мистер Гарденер и я. Ровно в двенадцать я был на корте. Застал там мисс Дарнлей и мистера Гарденера. Миссис Редферн немного опоздала. Играли мы около часа. Потом вернулись в отель… и мне сообщили… эту весть…

— Благодарю вас, капитан Маршалл. Еще одна маленькая формальность. Может ли кто-нибудь подтвердить, что вы печатали на машинке в своем номере между… гм… ну в общем от без десяти одиннадцать до без десяти двенадцать.

Кеннет Маршалл снова улыбнулся.

— Стало быть, вы подозреваете, что я убил собственную жену? Что ж, дайте вспомнить… горничная убирала в соседнем номере. Она должна была слышать стук пишущей машинки. Кроме того, есть же сами письма. Из-за всего этого кошмара я таки не успел их отправить. Мне кажется, они подходящее свидетельство, не хуже любого другого.

Он вынул из кармана три конверта с надписанными адресами. Без марок.

— Их содержание, — подчеркнул капитан Маршалл, — строго конфиденциально, но, раз уж речь идет о расследовании убийства, я вынужден передать их в распоряжение полиции. В них списки определенных лиц и различные финансовые отчеты. Я думаю, если вы предложите кому-нибудь из ваших людей перепечатать эти письма, у них на это уйдет не меньше часа. — Капитан Маршалл сделал короткую паузу. — Вы удовлетворены?

— Дело не в подозрении, — мягко ответил полковник Вестон. — Нас интересуют передвижения каждого из находившихся на острове — с десяти сорока пяти до одиннадцати сорока пяти.

— Это понятно, — заметил Маршалл.

— И еще одно, капитан, — сказал Вестон. — Вам известно, как ваша жена распорядилась своей собственностью?

— Вы имеете в виду завещание? Думаю, она не оставила завещания.

— Но вы не уверены в этом?

— Ее адвокаты — Бэкетт, Маркетт и Эпплгуд, их контора на Бедфорд-сквер. Они следили за всеми ее контрактами и прочим. Но я почти уверен, что моя жена не составляла никакого завещания. Как-то раз она сказала мне, что одна мысль о чем-то таком приводит ее в дрожь.

— В таком случае, если она умерла, не оставив завещания, вы как муж становитесь ее наследником?

— Да, я полагаю, так.

— Были у вашей жены близкие родственники?

— Едва ли. Во всяком случае, она никогда ни о ком не упоминала. Знаю, что родителей она потеряла в детстве и что у нее не было ни братьев, ни сестер.

— Надо полагать, наследство ее не столь велико?

— Напротив, — сухо заметил Кеннет Маршалл. — Каких-то два года назад сэр Роберт Эрскин, старый друг моей жены, умер и оставил ей значительную часть своего состояния. По-моему, сумма эта составляет примерно пятьдесят тысяч фунтов.

Инспектор Колгейт, который до этого молчал, взглянул на Маршалла с внезапным интересом и тут же задал вопрос:

— Выходит, ваша жена была очень богатой?

Кеннет Маршалл пожал плечами.

— Выходит, так.

— И вы, значит, утверждаете, что она не оставила завещания?

— Об этом вы можете спросить адвокатов. Лично я уверен, что она не писала его. Как я уже сказал, она считала, что это опасно, вроде как искушать судьбу.

Наступила пауза, и чуть погодя капитан уже сам спросил:

— Чем еще могу быть полезен?

— У меня все, — покачал головой полковник Вестон. — А у вас, Колгейт?.. Тогда, капитан Маршалл, разрешите еще раз выразить вам соболезнование в связи с утратой.

Маршалл прикрыл глаза.

— О-о… Благодарю, — коротко бросил он и вышел.

5

Оставшиеся в комнате трое мужчин выразительно переглянулись.

Первым молчание нарушил Вестон:

— Крепкий орешек, а? Никак к нему не подберешься… Что вы о нем скажете, Колгейт?

Инспектор развел руками.

— Трудно что-нибудь сказать. Он не из тех людей, которые выставляют свою душу напоказ. На суде такие часто производят невыгодное впечатление, хотя порой и незаслуженно. Иногда они испытывают ужасные страдания, но предпочитают это не демонстрировать. Подобное поведение опасно: в деле Уоллеса присяжные вынесли вердикт «виновен». Доказательств не было, но присяжные не могли поверить, что человек, потерявший жену, способен говорить об этом так спокойно.

— А что скажете вы, мосье Пуаро? — обратился к нему полковник Вестон.

Знаменитый детектив тоже развел руками.