Миссис Гарденер рассуждала:

— Вот я и говорю мистеру Гарденеру: туризм, конечно, — вещь полезная, и я люблю знакомиться с новыми местами. Однако, говорю я, мы знаем Англию вдоль и поперек, и пора бы уже найти тихое местечко у моря и отдохнуть. Я ведь именно так сказала, верно, Оделл? Просто отдохнуть. Чувствую, мне необходим отдых, говорю я… Не так ли, Оделл?

— Да, дорогая, — пробормотал из-под шляпы мистер Оделл.

— Ну вот, когда я сообщила об этом мистеру Келсо из бюро Кука, — увлеченно продолжала его супруга, — он всегда составлял нам маршруты и, вообще, оказывал массу разных услуг, право, не представляю, как бы мы обходились без него! Так вот, когда я обратилась к нему, мистер Келсо сразу сказал, что самое лучшее — это поехать сюда. Исключительно живописные места, край света, и в то же время — полный комфорт. Мой муж, конечно, вмешался в разговор и поинтересовался, как там ну… как там в смысле элементарной санитарии. И понятно почему. Вы только представьте, мосье Пуаро, сестра мистера Гарденера однажды отдыхала в пансионе, по уверениям хозяев, весьма роскошном, среди вересковых зарослей и — вы не поверите, мосье Пуаро! — с удобствами во дворе! И теперь мой муж, естественно, с недоверием относится к местам отдыха, находящимся у черта на куличках. Не так ли, Оделл?

— Безусловно так, дорогая, — подтвердил мистер Гарденер.

— Но мистер Келсо сразу же успокоил нас, заверив, что номера здесь оборудованы по последнему слову техники, что очень современный дизайн, а кормят просто замечательно. Должна признать, все так и есть. И знаете, что мне больше всего здесь нравится? Домашняя атмосфера. Отель небольшой, так что мы все перезнакомились и теперь вот общаемся. Ведь так приятно поговорить.

Видите ли, у британцев есть привычка — и это самый большой их недостаток — держать дистанцию. Они сближаются с людьми только после нескольких лет знакомства. А в остальном нет на свете более приятного народа! Мистер Келсо еще уверял, что сюда любят ездить всякие знаменитости, и, видно, он знал, что говорил. Здесь и вы, мосье Пуаро, и мисс Дарнлей. Я чуть в обморок не упала, когда мне сказали, кто такой мосье Пуаро. Правда, Оделл?

— Правда, дорогая.

— Ха! — саркастически усмехнулась мисс Брюстер. — Вы только представьте, мосье Пуаро, дамы из-за вас падают в обморок!

Знаменитый сыщик протестующе вскинул руки, но жест этот был исключительно данью правилам хорошего тона.

— Понимаете, — тут же нашлась миссис Гарденер, — я много слышала о вас от Корнелии Робсон. Видите ли, мосье, в мае мы с мужем были в Баденхофе, и Корнелия рассказала нам вашу египетскую историю, когда убили Линнет Риджуэй. Корнелия говорила, как великолепно вы все распутали, и я с тех пор просто умирала от желания познакомиться с вами. Не так ли, Оделл?

— Именно так, дорогая.

— И еще с мисс Дарнлей. Многие мои туалеты заказаны в доме моделей «Розовый мир», а, оказывается, его владелица — Розамунд Дарнлей[142]. Ее модели всегда оригинальны. У них сказочные линии. Вчера вечером я была как раз в платье из ее коллекции. По-моему, она на редкость очаровательная женщина.

Сидевший за мисс Брюстер майор Барри буквально пожирал своими чуть выпученными глазами купальщиц:

— Да, девчонки просто загляденье!

Миссис Гарденер еще быстрее заработала спицами.

— Признаться, мосье Пуаро, когда я вас увидела, мне в голову закралась одна мысль. Только не подумайте, что из-за этого я меньше потрясена знакомством с вами. Я очень потрясена! Спросите у мистера Гарденера… Так вот, я решила, что, быть может, вы оказались здесь, ну… в связи со своими профессиональными обязанностями. Вы понимаете, что я имею в виду. Понимаете, я чрезвычайно впечатлительна… муж может это подтвердить… я даже не знаю, что бы со мной было, окажись я каким-то образом замешанной в преступлении. Видите ли, мосье…

Мистер Гарденер громко кашлянул.

— Видите ли, мосье, моя жена невероятно впечатлительна, — сообщил он.

Эркюль Пуаро снова всплеснул руками.

— Уверяю вас, мадам, я нахожусь здесь с той же целью, что и остальные члены нашей компании. Хочу отдохнуть и приятно провести время. Я и думать забыл о зловещих преступлениях.

— На острове Контрабандистов было бы трудно найти тело, — подала голос мисс Брюстер.

— Это утверждение не совсем точно, — возразил Пуаро и махнул рукой в сторону пляжа. — Взгляните на шезлонги, рядами установленные на песке. Что вы видите? Не мужчин и не женщин. В них нет ничего индивидуального. Это, мадемуазель, тела. Просто тела!

— И среди них — тела весьма достойные внимания, — тоном знатока ввернул майор Барри. — Правда, на мой вкус современные девушки несколько худы.

— Да, эти юные леди хорошо сложены. Но где очарование? — воскликнул Пуаро. — Где таинственность? Я уже немолод, принадлежу, так сказать, к ретроградам. В мои юные годы я трепетал при виде лодыжки… кружевной оборки на нижней юбке… мягкой округлости коленки… при виде подвязки…

— Ну озорник! Ну озорник! — прокомментировал майор Барри своим хриплым голосом.

— Современная одежда, без сомнения, более практична, — заметила мисс Брюстер.

— Правда! — с жаром поддержала ее миссис Гарденер. — Это истинная правда, мосье Пуаро! Вы знаете, нынешние юноши и девушки ведут более естественный и здоровый образ жизни. Без церемоний. Резвятся, дурачатся, ну и… и… — миссис Гарденер слегка покраснела, потому что была большой скромницей, — и у них на уме нет ничего… такого… Ну, вы понимаете, что я имею в виду.

— Понимаю. — Пуаро вздохнул. — Все это очень грустно.

— Грустно? — удивилась миссис Гарденер.

— Утрачена прелесть тайны, романтический флер![143] — продолжал сетовать знаменитый детектив. — Теперь все стало стандартным! — Он показал на фигуры, жарящиеся на солнце. — Мне это напоминает парижский морг.

— Что вы говорите, мосье! — Миссис Гарденер явно была потрясена сравнением.

— Тела. Только тела, уложенные ровными рядами, как туши в мясной лавке!

— Простите, мосье, но не слишком ли вы категоричны?

— Может быть, — сказал, уступая, Эркюль Пуаро.

— Во всяком случае, кое в чем я разделяю ваш скептицизм на этот счет, мосье, и это приходится признать, — сказала миссис Гарденер, проворно орудуя блестящими спицами. — Девушкам, которые часами лежат под солнцем, угрожает большая неприятность — их руки и ноги могут покрыться волосами. Я все время твержу Ирэн… Ирэн — это моя дочь… Все время повторяю ей: «Если будешь столько валяться на солнце, у тебя повсюду вырастут волосы: на руках, на ногах, на груди. На кого тогда будешь похожа?» Разве я не повторяю этого постоянно, а, Оделл?

— Повторяешь, дорогая.

Все замолчали, вероятно живо представив, какой вид будет у Ирэн, если сбудется это мрачное пророчество. Миссис Гарденер свернула свое вязание.

— Пожалуй, пора…

— Да, дорогая! — с готовностью отозвался ее муж. Он поднялся с шезлонга и, потянувшись за корзинкой с вязаньем и книгой жены, обратился к мисс Брюстер: — Вы не зайдете с нами в бар немного выпить?

— Благодарю. По-моему, пока еще рано.

Гарденеры дружно двинулись в сторону отеля.

— Американские мужья просто прелесть, — мечтательно сказала мисс Брюстер.

3

Место миссис Гарденер вскоре занял преподобный[144] Стивен Лейн, высокий моложавый священник лет пятидесяти. У него было загорелое лицо, а его темно-серые фланелевые брюки выглядели здесь на пляже чересчур парадно и немного не к месту.

— Изумительные тут окрестности! — с воодушевлением сообщил он. — Я только что с прогулки, прошел от Лезекум-Бея до Харфорда, а обратно в Лезекум добирался через скалы.

— Жарковато сегодня для такой вылазки, — пробормотал майор Барри, который не ходил ни на какие прогулки.

— Прекрасная тренировка, — сказала мисс Брюстер. — А я сегодня еще не занималась греблей. Для укрепления брюшного пресса нет ничего лучше гребли.

Эркюль Пуаро с невольной грустью взглянул на свой живот. Мисс Брюстер заметила этот его взгляд и великодушно пообещала:

— Мосье, вы быстро избавитесь от лишнего веса. Надо только ежедневно плавать на лодке.

— Merci[145], мадемуазель! Терпеть не могу лодок.

— Вы имеете в виду здешние лодки? По-вашему, они слишком малы?

— Нет! Я имею в виду все лодки, корабли и суда независимо от их размеров! — воскликнул Пуаро и содрогнулся, прищурив глаза. — Морская качка! Бр-р! Что может быть хуже!

— Не гневите Бога, мосье! — вмешался майор Барри. — Сегодня море спокойно, как пруд.

— Море никогда не бывает идеально спокойным, — убежденно возразил детектив. — На нем всегда есть какое-то волнение.

— По моему мнению, — продолжал майор, — в девяноста случаях из ста морская болезнь — исключительно лишь следствие расшатанных нервов.

— Это говорит истый морской волк! — с едва заметной улыбкой вставил преподобный Стивен Лейн. — Так, майор?

— Лишь однажды я страдал от Морской болезни, это было на Ла-Манше[146]. У меня правило: не думать о ней.

— Морская болезнь действительно очень странная штука, — сказала мисс Брюстер. — Почему одни страдают ею, а другие нет? В этом есть какая-то несправедливость, правда? И предрасположенность к ней никак не связана с состоянием вашего здоровья. Далеко не крепкие люди порой прекрасно переносят качку. Кто-то мне рассказывал, что это зависит от спинного мозга. А некоторые не выносят высоты. Мне она нипочем, а у миссис Редферн кружится голова. Два дня назад, когда мы пробирались по тропинке среди скал к Харфорду, она прямо-таки вцепилась в меня — боялась упасть. Потом рассказала, как однажды застряла на лестнице кафедрального собора в Милане[147]. Наверх забралась легко, а спуститься еле смогла.