Агата Кристи - Раз, два, пряжка держится едва… Печальный кипарис. Зло под солнцем. Икс или игрек?

Мистер Морлей придирчиво оглядел рот Пуаро.

— Ну, кажется, все в порядке. Закройте рот… осторожно… Ничего не мешает? Прикус нормальный? Пожалуйста, еще разок откройте. Нет, все в порядке.

Доктор отодвинул маленький столик, и Эркюль Пуаро встал. Вот она, свобода!

— Ну-с, прощайте, мосье Пуаро. Надеюсь, преступников в моем доме не обнаружили?

— Пока не сел к вам в кресло, я в каждом готов был видеть преступника, — смеясь, сказал Пуаро. — Теперь, надеюсь, все иначе!

— О да! Действительно, до и после — колоссальная разница. Но признайте: мы, дантисты, не такие палачи, как были когда-то. Может быть, вам вызвать лифт?

— Нет-нет, спущусь пешком.

— Ну что ж, как угодно — лифт рядом с лестницей.

Пуаро вышел. Закрывая за собой дверь, он услышал, как доктор открыл кран и полилась вода.

Пуаро спустился на два пролета лестницы. Подойдя к повороту на самую нижнюю площадку, он увидел полковника английских колониальных войск, того, что сидел с ним в приемной. «И совсем не противный у него вид» — размягченно подумал Пуаро. — «Вероятно, прекрасный стрелок. Сколько, должно быть, тигров у него на счету! Достойный член общества, стоящий на страже аванпостов империи».

Пуаро вошел в приемную, где он оставил шляпу и трость. К его удивлению, нервный молодой человек все еще был здесь. Другой пациент, постарше, читал «Филд»[12].

Пуаро снова внимательно посмотрел на молодого человека, теперь уже с высоты только что обретенного благодушия. «И все-таки этот малый выглядит зловеще, точно собирается кого-нибудь прикончить… Но нет, конечно, он не убийца, — благостно подумал Пуаро. — Когда пытка бором останется позади, этот юноша спустится сюда счастливый и улыбающийся, не желая зла никому на свете».

Вошел мальчик-слуга и очень четко произнес:

— Мистер Блант.

Джентльмен, сидевший у стола, положил «Филд» и поднялся. Среднего роста, средних лет, ни полный, ни худощавый. Хорошо одет и внешне очень спокоен.

Вслед за мальчиком он вышел из приемной.

Один из самых богатых и влиятельных людей в Англии — и должен ходить к дантисту, как простой смертный! Более того, обречен при этом испытывать те же ощущения, что и все!

Такие мысли посетили Эркюля Пуаро, пока он брал шляпу и трость и шел к двери. Выходя, он оглянулся, и его осенило: просто у этого молодого человека, наверное, очень сильно болит зуб.

В холле Пуаро задержался у зеркала, чтобы поправить усы, которые по вине мистера Морлея несколько растрепались.

Великий сыщик успел как раз придать своим усам идеальный вид, вполне удовлетворивший его взыскательный вкус, когда снова спустился лифт и из глубины холла появился мальчик-слуга, фальшиво насвистывая какой-то мотивчик. Увидев Пуаро, он испуганно замолчал и кинулся отворять парадную дверь.

Из такси, вероятно только что остановившегося перед домом, высунулась ножка. Пуаро посмотрел на нее с нескрываемым интересом.

Тонкий каблук, дорогой чулок. Недурная ножка. Однако туфля ему не понравилась. Новехонькая, из лакированной кожи с большой блестящей пряжкой. Пуаро покачал головой. Ни намека на элегантность. Провинция! Дама вышла из автомобиля. При этом она зацепилась туфлей за дверцу, пряжка оторвалась и звякнула о тротуар. Доблестный Пуаро бросился на помощь, поднял пряжку и с поклоном подал ее даме.

Увы! Лет за сорок и сильно за сорок. Пенсне. Седоватые, местами не слишком аккуратно вытравленные перекисью волосы растрепаны… Одета безвкусно… И еще этот наводящий уныние тускло-зеленый цвет! Она поблагодарила его, уронив при этом сначала пенсне, потом сумочку.

Пуаро, теперь уже исключительно по долгу вежливости, подобрал их и подал даме.

Она поднялась по ступеням к дому номер пятьдесят восемь, Квин-Шарлотт-стрит, а Пуаро обратился к таксисту, с отвращением созерцавшему скудные чаевые:

— Вы свободны, hein?[13]

— Свободен, — мрачно буркнул таксист.

— Я тоже, — сказал Пуаро. — Прямо гора с плеч!

Таксист поглядел на него подозрительно.

— Нет-нет, мой друг, я не пьян. Я только что побывал у дантиста и теперь на полгода могу забыть о его кабинете. И это прекрасно.

Без четверти три зазвонил телефон.

Эркюль Пуаро, развалившись в мягком кресле, блаженствовал после только что съеденного превосходного ленча[14].

Услышав звонок, он даже не пошевелился в ожидании, что расторопный Джордж подойдет и сам снимет трубку.

— Eh bien?[15] — спросил Пуаро, услышав, как Джордж произносит: «Минутку, сэр».

— Старший инспектор Джепп, сэр.

— Да?

Пуаро поднес трубку к уху.

— Eh bien, mon vieux[16],— сказал он. — Как дела?

— Это вы, Пуаро?

— Естественно.

— Я слышал, вы сегодня утром были у дантиста? Верно?

— От Скотленд-Ярда[17] никуда не скроешься! — шутливо вздохнул Пуаро.

— Его зовут Морлей. Пятьдесят восемь, Квин-Шарлотт-стрит?

— Да. — Пуаро насторожился. — Что случилось?

— Вы на самом деле были у него в качестве пациента? А может, хотели нагнать на него страху или… ну мало ли что.

— Ничего подобного. Мне надо было запломбировать три зуба, если вас это интересует.

— Не обратили внимания, как он держался? Как всегда?

— Пожалуй, да. А в чем, собственно, дело?

Голос Джеппа звучал совершенно бесстрастно:

— Вскоре после вашего визита он застрелился.

— Что?!

— Не ожидали? — отрывисто сказал Джепп.

— Нет, конечно!

— Я тоже, признаться, обескуражен… Хотелось бы с вами поговорить. Но вам, наверное, нужно немного отдохнуть, прийти в себя.

— Где вы находитесь?

— У него, на Квин-Шарлотт-стрит.

— Еду немедленно, — сказал Пуаро.

Дверь квартиры номер пятьдесят восемь открыл констебль.

— Мосье Пуаро? — почтительно осведомился он.

— Да, это я.

— Старший инспектор наверху. Второй этаж, вы ведь знаете, где это?

— Я был там сегодня утром, — ответил Пуаро.

В комнате, кроме Джеппа, было еще двое полицейских.

— Рад вас видеть, Пуаро, — сказал он. — Собираемся унести тело. Хотите взглянуть?

Фотограф, стоявший на коленях возле трупа, поднялся на ноги.

Пуаро подошел ближе. Тело мистера Морлея было распростерто у камина.

Он выглядел почти так же, как при жизни. Чуть ниже правого виска зияла аккуратная темная дырочка. Небольшой пистолет валялся на полу, рядом с откинутой в сторону правой рукой.

Пуаро задумчиво покачал головой.

— Ладно, можете убирать, — распорядился Джепп.

Тело мистера Морлея унесли. Джепп и Пуаро остались одни.

— Как обычно, выполняем необходимые формальности. Отпечатки пальцев и все прочее, — сказал Джепп.

Пуаро сел.

— Расскажите мне все по порядку, — попросил он.

Джепп поджал губы.

— Он, вероятно, застрелился… Да, скорее всего, именно это и произошло. На пистолете только его отпечатки пальцев… Но меня что-то одолевают сомнения.

— Какие именно?

— Ну, начать с того, что у доктора, кажется, не было никаких причин совершать самоубийство… У него было отменное здоровье, в деньгах не нуждался. Ни особых забот, ни тревог. С женщинами не путался… по крайней мере, насколько нам известно, — добавил он осторожно. — Ни хандры, ни подавленности, в общем, ничего из ряда вон выходящего. Вот я и хотел услышать ваше мнение. Вы ведь видели его только сегодня утром. Не бросилось ли вам в глаза что-нибудь необычное?

Пуаро покачал головой.

— Ровным счетом ничего. Он был… Как бы это сказать? Словом, нормальнее не бывает.

— В таком случае, все это странно, а? И потом, трудно представить, чтобы человек решился покончить с собой в середине рабочего дня. Почему бы не дождаться вечера? Это гораздо… естественней.

Пуаро согласился с доводами инспектора.

— Когда произошла трагедия?

— Не могу сказать точно. Выстрела, похоже, никто не слышал. Впрочем, это неудивительно. Между кабинетом и коридором две двери, обитые по краю сукном. Наверное, для того, чтобы пациенты, ожидающие своей очереди, не слышали, что происходит в кабинете.

— Весьма вероятно. Пациенты под наркозом иногда ведут себя довольно шумно.

— Вот именно. И на улице вряд ли кто-нибудь что-то мог услышать, ведь там такое оживленное движение.

— Когда обнаружили труп? И кто?

— Около половины второго, мальчик, который служит у доктора, Альфред Биггс. Похоже, не слишком смышленый парень. Судите сами: пациентка, которой было назначено на двенадцать тридцать, устроила скандал из-за того, что ее долго не принимают. Примерно в десять минут второго мальчик все-таки поднялся наверх и постучал. Мистер Морлей не отозвался, а войти тот, видно, не осмелился. Мальчишка частенько получал нагоняй от Морлея и боялся оплошать. Короче, он спустился вниз ни с чем, пациентка окончательно рассвирепела и удалилась — где-то в час пятнадцать. Ее можно понять. Она прождала целых сорок пять минут, было время ленча, и она, наверное, была не прочь перекусить.

— Кто эта особа?

Джепп усмехнулся.

— Со слов мальчишки, так это мисс Ширти… но в книге записи пациентов она значится как Кирби.

— Каков порядок приема пациентов?

— Когда Морлей был готов, принять следующего больного, он нажимал вот этот звонок, и мальчик провожал пациента наверх.

— Когда Морлей звонил последний раз?

— Пять минут первого, после чего Альфред проводил к нему очередного пациента, мистера Эмбериотиса, отель «Савой», — так значится в книге записей.