И вот сейчас Моряк Хоган неторопливо приближался к Энсону. Энсон попятился и остановился, уперевшись спиной в бетонную стену. Хоган встал в четырех футах от него, засунув руки в карманы, его шляпа была залихватски сдвинута на левый глаз, а с нижней губы свисала сигарета.

– За тобой должок, приятель, – хрипло сказал он. – Гони монету.

Энсон судорожно сглотнул слюну.

– Передай Джо, что я верну долг в понедельник, – сказал он, пытаясь унять дрожь в голосе.

– Джо распорядился получить немедленно, или же… – Моряк демонстративно вытащил из карманов свои кулачищи. – И не тяни, приятель, у меня еще много дел.

Энсон чувствовал спиной холод бетонной стены. Отступать было некуда.

– У меня будут деньги в понедельник, – сказал он. – Передай Джо… он поймет… Мне должны вернуть… – Он умолк на полуслове, так как увидел, что Моряк начал надвигаться на него. Никогда еще Энсону не было так страшно. В истерике он начал визжать: – Не надо! Не надо! Не трогай меня!

Моряк выплюнул сигарету и оскалил зубы в издевательской усмешке.

– Тебе грозят крупные неприятности, приятель. В свободное от основной работы время я помогаю Сэму Бернштейну. А ведь ты должен ему восемь грандов. Сэм даже не верит, что ты вернешь долг. Правда, время у тебя еще есть, но зачем Сэму лишние волнения? Да и Джо тоже. Так что обязательно уплати Джо должок в понедельник, или я тебя так отделаю, что мать родная не узнает. – Он вновь злобно улыбнулся, продемонстрировав Энсону белые зубы. – А если не найдешь баксы, чтобы расплатиться с Сэмом, вообще пожалеешь, что родился на свет. Понял, придурок?

– Понял, понял, – пробормотал Энсон, чувствуя, как по спине скатываются холодные капли пота.

– Прекрасно. Вернешь долг Джо в понедельник… и без глупостей, понятно?

«Все будет в порядке, – исступленно думал Энсон. – Я выгадал два дня. В понедельник вечером я буду с Мэг».

Моряк вдруг сделал к нему два быстрых шага, и в следующее мгновение стальной кулак впечатался в живот Энсона. Энсон сложился пополам и растянулся на заляпанном машинным маслом бетоне гаража. Как сквозь вату он услышал слова Моряка:

– Это тебе урок. До понедельника, приятель. Если не найдешь деньги, сам знаешь, что тебя ждет. И помни о Сэме. Не уплатишь ему, считай себя покойником.

Энсон лежал без движения, обхватив руками живот, сжав зубы и судорожно пытаясь втянуть воздух в судорожно сжавшиеся легкие. Он смутно ощущал, как холод бетона проникает сквозь одежду в его изнывающее от боли тело, прислушиваясь к удаляющимся и затихающим вдали шагам Хогана, бывшего чемпиона Калифорнии по боксу в полутяжелом весе.


Энсон лежал на постели. Было воскресное утро. Стрелки часов показывали 11.15. Вокруг пупка, куда пришелся удар Хогана, кожа приобрела желтовато-зелено-черный цвет. Накануне Энсон с трудом дотащился до лифта и кое-как смог зайти в квартиру. Проглотив три таблетки снотворного, он завалился в постель. Проснулся он поздним утром, когда сквозь шторы уже пробивались яркие лучи солнца. Постанывая, он добрался до ванной. В желудке все горело. С облегчением он отметил, что в моче нет крови. И все же Энсон был очень напуган. Он с ужасом думал о предстоящей новой встрече с Хоганом, если не удастся найти деньги для Дункана. Потом он начал думать о июне. Он, должно быть, из ума выжил, раз взял эти восемь тысяч у Бернштейна! Надо же было поставить все деньги на явного аутсайдера! Чтоб она издохла, эта кляча! При мысли о восьми грандах долга мороз пробежал по коже. Теперь Энсон был уверен, что нигде не сможет раздобыть нужную сумму. Осторожно дотронувшись пальцами до живота, он застонал от бессилия. Хоган его убьет, это точно. В лучшем случае искалечит.

Размышляя о своем отчаянном положении, он провалялся в постели еще четыре часа. В поисках выхода его разум метался, как попавшая в мышеловку мышь.

Мысли путались в голове, но постепенно из их сумбура выкристаллизовалась идея, которую он поспешно отбросил. Но по мере того как проходили час за часом, а никакого другого решения проблемы на ум не приходило, он наконец занялся этой идеей всерьез.

Он подумал о Мэг Барлоу.

Она что-то задумала, это ясно. Этот рассказ об афере со страховкой… да и те безделушки, которые она называла драгоценностями… Без сомнения, ей нужен был повод, чтобы вызвать Энсона туда. Да и зачем она сказала, что по понедельникам и четвергам мужа не бывает дома?.. «Это тот шанс, который я ищу…»

Раздумывая над этой идеей, он уснул тяжелым сном больного человека и проспал до утра понедельника.


Прихрамывая, Энсон покинул автостоянку возле магазина Фремли. Ходить было очень больно, приходилось постоянно держать корпус прямо. Он толкнул вращающуюся дверь и прошел в заполненный покупателями зал. Осмотревшись, он спросил у лифтерши, где находится отдел садоводства и огородничества.

– В полуподвале. Секция «Д», – ответила девушка.

В секции «Д» толпилось очень много покупателей. Энсон узнал почерк того же гения, который сотворил миниатюрный сад во дворе дома Барлоу. Восхищенные люди, ахая и охая, расхаживали между цветочными горшками, миниатюрными фонтанчиками и красиво оформленными витринами с разложенными на них цветами. Покупателей обслуживали четыре девушки в зеленых рабочих халатах. Они деловито записывали заказы. Сам Барлоу, с карандашом за ухом, стоял у письменного стола и зорко следил за работой девушек.

Фил Барлоу был настолько не похож на того человека, каким его представлял себе Энсон, что, с минуту понаблюдав за ним, Энсон не удержался и спросил у одной из девушек, действительно ли это мистер Барлоу. Получив утвердительный ответ, он удивился, но все же принялся внимательно рассматривать этого человека, который как раз продавал розовый куст пожилой супружеской паре.

«Как же могло случиться, что такая необыкновенная женщина, как Мэг, оказалась замужем за таким недотепой?» – спрашивал Энсон самого себя. Со своей выгодной позиции Энсон, закрытый покупателями, рассматривал Барлоу со все возрастающим интересом.

На вид Барлоу было чуть больше сорока. Это был худенький коротышка с копной густых волос на голове, темными кругами под глазами, тонкими губами вздорного человека и остреньким длинным носом. Рассматривая этого недотепу, Энсон решил, что единственным, чем мог этот человек завоевать симпатию, были его руки: ухоженные и аристократические.

Энсон отошел подальше, морщась от запаха цветов, уверенный в том, что серьезное соперничество ему не грозит. Направляясь к своему автомобилю, он даже забыл о тупой боли в области живота. В этот день ему следовало нанести еще три деловых визита, а было уже без двадцати четыре. Чтобы попасть к Мэг, нужно было освободиться к семи вечера.

Путь к машине пролегал мимо ряда телефонных кабин. На то, чтобы отыскать телефонный номер Мэг Барлоу, ему понадобилось три минуты. Он тут же набрал его.

Мэг сразу подняла трубку, словно дожидалась его звонка. При звуках ее голоса у Энсона перехватило дыхание.

– Добрый день, миссис Барлоу, – сказал он, пытаясь придать своему голосу непринужденность. – Это Джон Энсон.

После короткой паузы она спросила:

– Кто?

Он почувствовал раздражение. Неужели она забыла его имя?

– Джон Энсон из Национальной страховой компании.

– Ах да, извините, – тут же ответила она. – Я как раз работала, так что голова была занята совершенно другим.

– Надеюсь, я вам не очень помешал?

– Ну что вы! Я о вас помню. Вы смогли придумать что-либо для меня?

Его так и подмывало сказать, что весь вчерашний день он только об этом и думал.

– По этой причине я и звоню. У меня действительно появилась идея. Нельзя ли мне… – Он специально выдержал паузу, чувствуя, как рука, держащая трубку, вспотела.

– Да? – Снова последовала пауза, и, поскольку Энсон молчал, Мэг продолжила: – Вы, видимо, заняты сегодня вечером?

Энсон глубоко вздохнул:

– Я в Прютауне. Мне нужно сделать еще два-три визита, но часам к семи, если вас это устраивает, я смогу подъехать к вам.

– Почему бы и нет. Приезжайте к ужину. Не люблю сидеть за столом одна.

Энсон даже испугался, что она услышит, как сильно стучит его сердце.

– Прекрасно. Итак, около семи. – Дрожащей рукой он повесил трубку на рычаг.


Она была загорелой, очень уверенной в себе особой.

Красавица в небесно-голубой блузке и брюках в обтяжку вошла в секцию садоводства и огородничества и остановилась рядом с Барлоу, глядя на него, как на непонятно откуда взявшееся пятно от кофе на лучшей скатерти.

– «Мэри Уиткрофт», – сказала она. – Как вы думаете, ее еще не рано сажать?

При виде этой женщины Барлоу почувствовал колющую боль в груди.

– Да… Рановато, но заказ я могу принять прямо сейчас. Мы доставим и посадим, когда…

Взгляд сапфировых глаз равнодушно скользнул по нему.

– Мне нужны две дюжины. На имя миссис Ван Хертц. Номер моего счета у вас имеется… буду вам обязана. – И она двинулась прочь, поигрывая бедрами.

Барлоу смотрел, как она уходит.

Одна из продавщиц сказала испуганно:

– Мистер Барлоу… вы порезались.

Барлоу глянул на кровь, капающую с его пальцев. Он совершенно забыл, что держит в руках нож для прививки черенков.

Его светло-карие глаза еще раз скользнули по спине удаляющейся миссис Хертц, затем он поднял руку и облизал кровь с пальцев.

Глава 3

Добравшись до конца проселка, Энсон увидел, что створки ворот, ведущих к дому Барлоу, широко распахнуты, так же как и двери гаража. Правильно поняв намек, он загнал машину в гараж, вышел из автомобиля, закрыл двери гаража, а потом и въездные ворота.

В гостиной горел свет, и, направляясь к дому, Энсон видел силуэт Мэг, стоящей за шторой. Заметив его приближение, она ушла из гостиной и открыла ему дверь. Какое-то время они стояли молча, глядя друг на друга.

– Вижу, вы очень пунктуальны, – наконец сказала она. – Входите.