Пока мы воздавали должное великолепному бифштексу и пудингу, Филип Риджуэй изложил обстоятельства исчезновения облигаций. Его рассказ полностью совпал с тем, что мы уже услышали от его невесты.

— А как вы узнали, мистер Риджуэи, что облигации похищены? — спросил Пуаро, когда Филип закончил свой рассказ.

Риджуэй горько рассмеялся.

— Это сразу бросилось в глаза, мосье Пуаро, — сказал он. — Мой саквояж был наполовину выдвинут из-под полки в каюте. При этом он был весь исцарапан и изрезан там, где пытались взломать замок.

— Но, насколько я понял, — удивился Пуаро, — замок открыли ключом?

— Совершенно верно, — согласился Филип. — Вору не удалось взломать замок, но в конце концов он каким-то образом сумел его открыть.

— Занятно, — в глазах Пуаро вспыхнул хорошо знакомый мне зеленоватый огонек. — Очень любопытно! Сначала тратится масса времени, чтобы взломать замок, а потом… черт возьми! Взломщик вдруг обнаруживает, что у него есть ключ. А ведь каждый замок, изготовленный фирмой Хаббс, уникален!

— Именно поэтому у вора не могло быть ключа! А со своим ключом я не расставался ни на секунду.

— Вы в этом убеждены?

— Клянусь честью! Кроме того, если есть ключ, зачем тратить время на взламывание замка?!

— Ага! Если мы найдем разгадку, то именно благодаря этому удивительному факту. Прошу не обижаться на мой вопрос вы абсолютно убеждены, что не оставляли саквояж открытым?

Филип Риджуэй лишь укоризненно взглянул на Пуаро, и тот успокаивающе поднял руку.

— Да-да, я вам верю, хотя такие вещи иногда случаются Значит, причина пропажи облигаций не ваша рассеянность. Но что же было потом? Как человек, укравший облигации, ухитрился сойти с ними на берег?

— В том-то и дело! — воскликнул Риджуэй. — О краже было сообщено таможенным властям, и каждого пассажира, покидавшего пароход, буквально обыскали.

— А облигации, я полагаю, были в большом пакете? — поинтересовался Пуаро.

— Конечно, — ответил Риджуэй. — Их вряд ли могли спрятать на пароходе. Нет, их, конечно, не спрятали, потому что буквально через полчаса после прибытия «Олимпии» их начали распродавать. Я еще не успел послать телеграмму в Лондон, чтобы мне сообщили номера облигаций, когда их уже продали. Один маклер даже уверял меня, что купил несколько облигаций до прибытия «Олимпии». Но как это могло быть, не по радио же их посылали.

— По радио-то нет, а не проходил ли мимо парохода какой-нибудь быстроходный катер?

— Только служебный, да и то после тревоги, когда все уже были настороже. Я сам смотрел, чтобы их не передали таким образом. Боже мой, мосье Пуаро, я сойду с ума! Уже начинают поговаривать, что я сам украл их.

— Но ведь вас тоже осматривали, когда вы сходили на берег? — деликатно спросил Пуаро.

— Естественно. — Молодой человек озадаченно посмотрел на Пуаро. — А как же иначе?

— Я вижу, что вы не поняли моей мысли, — сказал Пуаро, загадочно улыбаясь. — А теперь я хотел бы переговорить с руководством Англо-Шотландского банка.

Риджуэй достал визитную карточку и написал на ней несколько слов.

— Покажите это в банке, и мой дядя примет вас немедленно.

Пуаро поблагодарил его, попрощался с мисс Фаркуар, и мы отправились на Треднидл-стрит, где размещался Англо-Шотландский банк. Мы предъявили карточку Риджуэя, и клерк провел нас через лабиринт стоек и столов, мимо снующих взад и вперед служащих банка в маленький кабинет на втором этаже, где нас приняли оба генеральных директора. Это были важные господа, поседевшие за время службы в банке. У Вавасора была короткая седая борода, Шоу же был гладко выбрит.

— Насколько я понимаю, вы — частный детектив, — сказал Вавасор. — А мы полностью положились на Скотленд-Ярд. Этим делом занимается инспектор Макнейл, по-моему, очень способный человек.