– Вот именно. Как недавно сказал Гастингс, трупы имеют обыкновение появляться с завидным постоянством.

– Кстати, один из садовников говорит, что видел фигуру, которая обходила дом со стороны и направлялась к розарию. Высокое французское окно[93] в кабинете тоже смотрит на розарий, и мистер Дэвенхейм часто входил и выходил из кабинета именно этим путем. Но садовник был на довольно большом расстоянии и занимался подпорками для огурцов, поэтому он не может даже сказать, была ли это фигура его хозяина или нет. Кроме того, он не в состоянии более или менее точно назвать время. Но это должно было быть до шести вечера, потому что в шесть садовники заканчивают работу.

– А когда мистер Дэвенхейм ушел из дому?

– В половине шестого или около того.

– Что находится за розарием?

– Озеро.

– С лодочным сараем?

– Да. Там лежит пара плоскодонок. Вы, наверное, думаете о самоубийстве, месье Пуаро? Что же, могу сказать вам, что завтра Миллер специально собирается обыскать это водное пространство. Вот что он за сыщик!

Пуаро слегка улыбнулся и повернулся ко мне:

– Гастингс, прошу вас, подайте мне вон тот экземпляр «Мегафон дейли». Если я правильно помню, то в нем поместили необычайно четкую фотографию пропавшего.

Я встал и выполнил его просьбу. Мой друг внимательно изучил фото.

– Интересно, – пробормотал он. – Волосы носит длинные и волнистые, большие усы и бородка клинышком, брови кустистые. У него темные глаза?

– Да.

– Волосы на голове и в бороде седеют?

Детектив утвердительно кивнул.

– Ну, мусье Пуаро, и что вы можете обо всем этом сказать? Все ясно как божий день, не так ли?

– Как раз наоборот, все очень туманно.

Было видно, что сотрудник Скотленд-Ярда доволен.

– Однако именно это позволяет мне надеяться на то, что я успешно решу эту задачу, – весело добавил мой друг.

– Как это?

– Туманность дела в самом его начале я рассматриваю как добрый знак. Вот если дело кажется ясным как божий день – eh bien, будьте осторожны! Кому-то выгодно, чтобы оно таковым казалось.

– Ну что же, каждому по его заслугам. – Джепп почти с сожалением покачал головой. – Однако мне кажется, что совсем неплохо, когда ты ясно видишь перед собой решение.

– А я и не пытаюсь видеть, – слова Пуаро были еле слышны. – Я просто закрываю глаза и думаю.

– Ну, тогда у вас есть целая неделя для ваших размышлений, – вздохнул Джепп.

– А вы станете сообщать мне последние новости по мере их появления – результаты работы трудолюбивого инспектора Миллера с глазами как у рыси.

– Обязательно, это условие нашего пари.

– Очень стыдно, ей-ей, – сказал мне Джепп, когда я провожал его до двери. – Все равно что отнять конфету у ребенка.

Улыбнувшись, я не мог не согласиться с ним. Все еще улыбаясь, я вернулся в комнату.

– Eh bien, – немедленно сказал мой друг, – уже смеетесь над папашей Пуаро? – Он погрозил мне пальцем. – Не верите в его маленькие серые клеточки? Не бойтесь! Давайте-ка лучше обсудим эту историю, хоть и не законченную, согласен, но уже имеющую пару интересных моментов.

– Озеро, – произнес я со значением.

– И даже не столько озеро, сколько лодочный сарай.

Я сбоку посмотрел на Пуаро. Он улыбался своей самой загадочной улыбкой. Я понял, что по крайней мере в настоящий момент спрашивать его о чем-то бесполезно.

От Джеппа не было никаких известий, пока он лично не появился у нас на следующий день, около девяти часов вечера. По его виду я сразу понял, что инспектор разрывается от желания сообщить нам какие-то новости.

– Eh bien, друг мой, – заметил Пуаро. – Все хорошо? Только не говорите мне, что вы обнаружили тело мистера Дэвенхейма в этом вашем озере, потому что я все равно вам не поверю!

– Тело мы действительно не нашли, зато нашли одежду – именно ту, в которую он был одет в тот день. Что вы на это скажете?

– Из дома пропала еще какая-нибудь одежда?

– Нет, и его лакей, кажется, в этом абсолютно уверен. Скажу больше: мы арестовали Лоуэна. Одна из горничных, которая отвечает за то, чтобы окна в спальне были заперты, заявила, что видела, как Лоуэн шел по направлению к кабинету по территории розария в четверть седьмого. То есть за десять минут до того, как он официально покинул дом.

– А что он сам говорит по этому поводу?

– Сначала полностью отрицал, что выходил из кабинета. Но горничная была весьма уверена, и он наконец сознался, что сделал лишь шаг из окна, чтобы рассмотреть необычный сорт розы. Оправдание, что и говори, слабенькое. Кроме того, против него появилось новое свидетельство. Мистер Дэвенхейм всегда носил на мизинце правой руки массивное золотое кольцо с неограненным бриллиантом. Так вот, в субботу вечером это кольцо попытался продать в Лондоне человек по имени Билли Келлет. Его хорошо знают в полиции. Прошлой осенью он провел за решеткой три месяца за то, что попытался украсть часы у какого-то джентльмена. Создается впечатление, что он предлагал кольцо не менее чем в пяти местах, однако купили его только в последнем, после чего он напился по этому поводу до чертиков, напал на полицейского и, как результат, оказался в участке.

Мы с Миллером были на Боу-стрит и видели его там. Он уже достаточно протрезвел. Должен признаться, что мы напугали его до потери пульса своими намеками на то, что ему могут предъявить обвинение в убийстве. И вот его признание – правда, довольно странное. Он был на скачках в Энтфилде в прошлую субботу, хотя, как мне кажется, его больше интересовали карманы зрителей, чем ставки. В любом случае в тот день ему не повезло – удача от него отвернулась. Он шел по обочине дороги в Чингсайд и решил отдохнуть в канаве как раз перед тем, как войти в деревню. Через несколько минут он увидел, как от деревни по дороге идет мужчина: «темноволосый джентльмен с большими усами, один из этих городских щеголей», как он его описал. Келлета с дороги не было видно – он был закрыт грудой камней. Когда мужчина уже почти прошел его, он вдруг быстро глянул вперед и назад и, увидев, что дорога пуста, достал из кармана маленький предмет и выбросил его через загородку. После этого продолжил свой путь в сторону станции. Предмет, который он перебросил через изгородь, упал с металлическим звуком, что вызвало у изгоя, лежавшего в канаве, законное любопытство. После коротких поисков он нашел кольцо! Вот что рассказал нам Келлет. К этому надо добавить, что Лоуэн все категорически отрицает, а на слова таких людей, как Келлет, полностью положиться нельзя. Более того, вполне вероятно, что он сам повстречал мистера Дэвенхейма на дороге и убил и ограбил его.

Пуаро покачал головой:

– Полностью невероятно, mon ami. У него не было никакой возможности избавиться от тела. К этому времени его наверняка нашли бы. Во-вторых, то, что этот Келлет открыто пытался продать кольцо, говорит о том, что он никого за него не убивал. В-третьих, карманники редко становятся убийцами. В-четвертых, так как он находится в тюрьме с субботы, то очень странно, что ему известно такое точное описание Лоуэна.

– Я не говорю, что вы не правы, – согласно кивнул Джепп, – однако, согласитесь, что ни один суд не поверит показаниям такой личности. Что меня настораживает, так это то, что Лоуэн не смог придумать лучшего способа избавиться от кольца.

– Если уж на то пошло, – пожал плечами Пуаро, – то кольцо нашли в районе усадьбы, поэтому всегда можно сказать, что Дэвенхейм сам потерял его.

– А зачем его вообще надо было снимать с тела? – воскликнул я.

– На это может быть своя причина, – ответил Джепп. – Вы знаете, что прямо за озером есть небольшая калиточка. Всего несколько минут, и вы оказываетесь на холме, на котором расположена – что бы вы думали? – печь по производству негашеной извести.

– Господи Всемогущий! – вырвалось у меня. – Вы хотите сказать, что известь может уничтожить труп, но бессильна перед металлом кольца?

– Именно это я и хочу сказать.

– Мне кажется, – заявил я, – что это все объясняет. Что за кошмарное преступление!

Не сговариваясь, мы с Джеппом повернулись и посмотрели на Пуаро. Нам показалось, что он полностью погружен в размышления – брови его были сдвинуты, как бывает при значительной физической нагрузке. Я подумал, что вот прямо сейчас его могучий интеллект должен заявить о себе. Какими будут его первые слова? Нам не пришлось ждать слишком долго.

– Вы, случайно, не знаете, мистер и миссис Дэвенхейм спят в одной спальне? – спросил мой друг, вздохнув и сбросив с себя напряжение.

Вопрос показался настолько смехотворно неуместным, что несколько мгновений мы с Джеппом молча смотрели друг на друга. Затем инспектор рассмеялся:

– Боже мой, мусье Пуаро! А я-то ждал от вас какого-то сенсационного заявления… Что касается вашего вопроса, то я совершенно уверен, что не знаю на него ответ.

– А вы можете это выяснить? – продолжил Пуаро с непонятной настойчивостью.

– Ну конечно, если только вы действительно хотите это знать.

– Merci, mon ami. Я буду вам обязан, если вы этого не забудете…

Джепп молча смотрел на моего друга еще несколько минут, но казалось, что Пуаро совсем забыл о нашем присутствии. Детектив печально покачал головой и шепотом сказал мне:

– Бедняга! Война не прошла для него даром, – после чего тихо покинул комнату.

Видя, что Пуаро витает где-то в облаках, я взял лист бумаги и занялся тем, что стал записывать на нем свои мысли. От этого занятия меня отвлек голос моего друга. Он оставил свои грезы и сейчас выглядел бодрым и бдительным.

– Que faites-vous là, mon ami?[94]

– Я записывал самые важные, на мой взгляд, моменты этого дела.

– Вы наконец-то начинаете понимать важность методичного подхода, – одобрительно произнес Пуаро.

– Хотите, чтобы я их вам прочитал? – спросил я, стараясь не показать, что его слова мне приятны.