– Ах вот как! А мистер Филип Риджуэй…

– Отвечал за доставку облигаций тогда, когда они были похищены. Естественно, никто его ни в чем не обвиняет напрямую, это ни в коем случае не его вина. Тем не менее он почти потерял рассудок от всего произошедшего, и я знаю, его дядя уверен, что Филип случайно упомянул где-то о том, что облигации находятся в его распоряжении. Все это наносит невероятный удар по его карьере.

– А кто его дядя?

– Мистер Вавасур, один из двух генеральных директоров Банка Англии и Шотландии.

– А не могли бы вы, мисс Фаркуар, рассказать мне всю эту историю?

– С удовольствием. Как вы знаете, банк хотел увеличить свою кредитную линию в Америке, и для этого было решено направить туда облигации банка на сумму в один миллион долларов. Мистер Вавасур выбрал своего племянника, который многие годы пользуется заслуженным доверием в банке и знаком со всеми деталями деятельности банка в Нью-Йорке в качестве курьера. «Олимпия» отплыла из Ливерпуля двадцать третьего числа, а облигации были переданы Филипу утром того же дня мистером Вавасуром и мистером Шоу, двумя генеральными директорами Банка Лондона и Шотландии. Облигации пересчитали, упаковали в сверток и в присутствии Роджера запечатали сверток, который он тут же убрал в свой чемодан.

– У чемодана был обычный замок?

– Нет. Мистер Шоу настоял на том, чтобы на чемодане был установлен замок Хаббса. Как я сказала, Филип положил сверток на самое дно чемодана. Его украли всего за несколько часов до прибытия в Нью-Йорк. Весь пароход был тщательно обыскан, но безрезультатно. Облигации, казалось, растворились в воздухе.

На лице Пуаро появилась гримаса:

– Ну, растворились они не до конца, так как, по моей информации, их стали продавать небольшими партиями уже через полчаса после того, как «Олимпия» пришвартовалась!.. Что же, теперь мне необходимо увидеть мистера Риджуэя.

– Я хотела предложить вам совместный ланч в «Чеширском сыре». Там же будет и Филип. Он встречается со мною, но еще не знает, что я связалась с вами от его имени.

Мы сразу же согласились на это предложение и на такси отправились в ресторан.

Мистер Филип Риджуэй появился в ресторане раньше нас и был несколько удивлен, когда увидел свою невесту входящей в ресторан с двумя абсолютными незнакомцами. Он был молодым человеком приятной наружности, высоким и элегантным. Волосы на его висках уже начали седеть, хотя ему не могло быть намного больше тридцати.

Мисс Фаркуар подошла к нему и взяла за руку.

– Ты должен простить меня за то, что я начала действовать, не посоветовавшись с тобой, Филип, – сказала девушка. – Позволь мне представить тебя мистеру Эркюлю Пуаро, о котором ты наверняка много слышал, и его другу капитану Гастингсу.

Было видно, что Риджуэй изумлен.

– Разумеется, я слышал о вас, месье Пуаро, – произнес он, протягивая руку моему другу, – но мне и в голову не могло прийти, что Эсме решится рассказать вам о моей – о нашей проблеме.

– Я боялась, что ты не позволишь мне сделать этого, Филип, – смиренно заметила мисс Фаркуар.

– Поэтому ты решила перестраховаться, – заметил молодой человек с улыбкой. – Надеюсь, что месье Пуаро сможет пролить хоть какой-то свет на эту удивительную историю, потому что, честно говоря, я схожу с ума от волнения и неведения.

Его лицо действительно было измученным и уставшим. Было очевидно, что он находится в состоянии сильнейшего стресса.

– Ну что же, – сказал Пуаро. – Давайте поедим, а во время еды объединим наши усилия и посмотрим, что можно сделать. Я хотел бы услышать историю мистера Риджуэя из его собственных уст.

Пока мы наслаждались великолепными стейками и пирогом с почками, которыми знаменито это заведение, Филип Риджуэй рассказал нам о событиях, предшествовавших похищению облигаций. Его рассказ во всех подробностях совпал с рассказом мисс Фаркуар. Когда он закончил, Пуаро задал ему вопрос:

– А каким образом, мистер Риджуэй, вы узнали о том, что облигации похищены?

Банкир горько рассмеялся:

– Это просто бросилось мне в глаза, месье Пуаро. Я никак не мог пройти мимо этого. Чемодан в моей каюте был наполовину выдвинут из-под полки и весь изрезан и исцарапан в тех местах, где они пытались вскрыть замок.

– Но, если я правильно понимаю, замок был открыт ключом?

– Вы правы. Они попытались взломать его, но безуспешно. И в конце концов им каким-то образом удалось открыть его ключом.

– Странно. – В глазах Пуаро появился хорошо знакомый мне зеленый огонек. – Очень странно! Они тратят очень, очень много времени, пытаясь взломать замок, а потом – sapristi! – вспоминают, что все это время у них был ключ. Ведь каждый замок Хаббса уникален.

– Именно поэтому у них и не могло быть ключа. Я не расставался со своим ни днем, ни ночью.

– Вы в этом уверены?

– Готов поклясться. А кроме того, если у них имелся ключ, то зачем было тратить время на попытки взломать замок, о котором заранее известно, что взломать его невозможно?

– Вот именно этот вопрос мы и должны прежде всего задать самим себе! Я решусь предсказать, что ответ на него, если только мы его найдем, укажет нам на похитителей. Прошу вас не обижаться на меня, но я задам вам еще один вопрос: вы абсолютно уверены, что не оставили замок незапертым?

Филип Риджуэй просто взглянул на моего друга, и Пуаро сделал извиняющийся жест:

– Уверяю вас, что такие вещи иногда случаются… Что ж, хорошо! Облигации похитили из чемодана. И что же вор с ними сделал? Каким образом он смог вынести их на берег?

– Вот! – воскликнул Риджуэй. – Именно в этом и загвоздка! Каким образом? Таможня была немедленно оповещена о краже, и всех сходивших на берег обыскивали с особой тщательностью!

– А сверток с облигациями, я полагаю, был достаточно объемист?

– Ну конечно! Его нелегко было бы спрятать на борту – да мы и знаем, что этого не произошло, ведь облигации стали продавать буквально через полчаса после швартовки «Олимпии», задолго до того, как я смог послать телеграммы с номерами облигаций. Один брокер даже клянется, что купил их еще до того, как «Олимпия» причалила. Но ведь облигации невозможно послать по телеграфу…

– По телеграфу – нет. Однако, может быть, там крутился какой-нибудь буксир?

– Нет, только официальные корабли. Да и было это уже после того, как поднялась тревога и за всеми установили пристальное наблюдение. Я сам следил за тем, чтобы их не могли передать именно таким образом… Боже мой, месье Пуаро, я, наверное, сойду от всего этого с ума! Люди начинают уже шептаться о том, что я сам их украл.

– Но ведь вас тоже обыскали, когда вы сходили на берег, не так ли? – мягко спросил мой друг.

– Да, – ответил молодой человек, с удивлением глядя на него.

– Вижу, что вы меня не понимаете, – сказал маленький бельгиец с загадочной улыбкой. – Теперь мне надо задать несколько вопросов в банке.

Риджуэй достал свою карточку и нацарапал на ней несколько слов.

– Передайте это моему дяде, и он вас немедленно примет.

Пуаро поблагодарил его, мы попрощались с мисс Фаркуар и направились в сторону Треднидл-стрит и штаб-квартиры Банка Лондона и Шотландии. После того как мы показали карточку Риджуэя, нас провели по целому лабиринту столов и конторок, за которыми сидели клерки, которые принимали деньги, и клерки, которые выдавали деньги, пока мы наконец не оказались в небольшом офисе на первом этаже, где нас ждали оба генеральных директора банка – два серьезных джентльмена, успевших поседеть на службе банку. Мистер Вавасур носил короткую белую бородку, мистер Шоу был гладко выбрит.

– Насколько я понимаю, вы ведете абсолютно частное расследование? – произнес мистер Вавасур. – Что ж, тем лучше. Естественно, мы заявили о краже в Скотленд-Ярд. Этим случаем занимается мистер Макнил. На мой взгляд, очень способный офицер.

– Я в этом абсолютно уверен, – вежливо ответил Пуаро. – Вы позволите задать вам несколько вопросов? Скажите, кто заказывал замок у Хаббса?

– Я сам это сделал, – ответил мистер Шоу. – Я бы не доверил такое ни одному клерку. Что касается ключей, то один был у мистера Риджуэя, а два других хранились у меня и моего коллеги.

– И ни один клерк не имел к ним доступа?

Мистер Шоу вопросительно взглянул на мистера Вавасура.

– Думаю, что не погрешу против истины, если скажу, что все это время они находились в сейфе, куда мы положили их двадцать третьего числа, – сказал тот. – К сожалению, мой коллега заболел две недели назад – как раз в тот день, когда отплыл Филип. Поправился он только сейчас.

– В моем возрасте с серьезным бронхитом шутить не рекомендуется, – уныло заметил мистер Шоу. – Боюсь, что мистеру Вавасуру из-за моего отсутствия пришлось выполнять двойную работу, а здесь еще и эта напасть приключилась…

Пуаро задал еще несколько вопросов. На мой взгляд, он пытался определить, насколько близки были дядя и племянник. Мистер Вавасур отвечал коротко и четко. Его племянник был сотрудником банка, которому абсолютно доверяли, и ему ничего не известно ни о долгах, ни о денежных затруднениях, которые могут быть у мистера Риджуэя. Раньше его племяннику уже приходилось выполнять подобные поручения. Наконец с нами вежливо попрощались.

– Я разочарован, – произнес мой друг, когда мы вышли на улицу.

– Вы надеялись узнать больше? Эти двое – жуткие зануды.

– Меня разочаровало не их занудство, mon ami. Я совершенно не ожидал найти в директоре банка «проницательного финансиста с орлиным взглядом», как пишут в ваших любимых романах. Нет, я разочарован самим преступлением – оно слишком простое!

– Простое?

– Да. Разве вы не видите, что это просто детское преступление?

– Так вы знаете, кто украл облигации?

– Знаю.

– Но тогда… мы должны… почему же…

– Не путайте и не заводите сами себя, Гастингс. Сейчас мы ничего делать не будем.