– Дуг, почему ты так хочешь избавиться от Рекса Брэндона? Зачем отсылаешь его в Сан-Франциско?

– Потому, – ответил он, глядя ей прямо в лицо, – что я намерен совершить политическое самоубийство и не хочу втягивать в это Рекса Брэндона.

– Что ты задумал, Дуг? – встревожилась она.

– Хочу показать Чарльзу Девитту Стэплтону, что в этом округе именно я занимаю должность окружного прокурора!

Сильвия бросила на него быстрый взгляд, но, увидев в его глазах отчаянную решимость, только махнула рукой:

– Валяй, Дуг, дружище!

Глава 12

Приехав домой, Селби узнал от оператора коммуникатора, что ему звонил Чарльз Девитт Стэплтон и просил связаться с ним по телефону, как только он вернется.

Окружной прокурор прошел в комнату, набрал номер и услышал скрипучий голос Стэплтона:

– Хэлло, Селби. Как поживаете?

– Отлично, спасибо, мистер Стэплтон. Хорошо съездили?

– Поездка была перенасыщена деловыми встречами, – сдержанно сообщил Стэплтон. – Селби, я хочу попросить вас об одолжении.

– А в чем дело? – насторожился тот.

– Я хотел бы поговорить с вами. Но, как вы знаете, я только что вернулся после довольно длительного отсутствия, у меня на столе буквально горы всякой корреспонденции и десятки дел, требующих немедленного рассмотрения. Так что я не могу приехать к вам, но, может, вы смогли бы заглянуть ко мне в офис на несколько минут?

– Я занимаюсь расследованием и…

– Но это займет буквально несколько минут. Уверен, мы очень быстро во всем разберемся.

– Хорошо, – согласился Селби, – я приеду. Вы где находитесь, в офисе на фабрике?

– Да, на фабрике. В приемной есть люди, но я прикажу секретарше сразу же проводить вас ко мне.

– Приеду минут через пять, – пообещал прокурор.

Повесив трубку, он умылся, надел шляпу, пальто, натянул перчатки, затем, усевшись в машину, осторожно проехал по дворам внутри квартала и, только выскочив на дорогу, прибавил скорости. Фабрика по производству сахара из сахарной свеклы находилась в двух милях от Мэдисон-Сити. Это был внушительный комплекс зданий, вне сезона пребывавший в тишине и покое, но остальное время года здесь все кипело: из высоких труб вырывались клубы дыма, десятки вентиляторов извергали струи густого белого пара, как будто на громадной печи непрерывно кипели гигантские чайники. Селби въехал в просторный двор и направился прямо к административному зданию, около которого поставил машину. В управлении он проследовал по коридору к кабинету с табличкой на двери «Президент» и сказал сидящей в приемной секретарше:

– Мне назначена встреча…

Секретарша мгновенно вскочила:

– Да, мистер Селби, мистер Стэплтон сразу вас примет.

Она провела его вдоль ряда кресел, где сидели, ожидая приема, несколько посетителей, открыла внутреннюю дверь, и Селби оказался в роскошно обставленном кабинете хозяина фабрики.

Чарльз Девитт Стэплтон был в Мэдисон-Сити важной персоной. Он вносил в казну города большую часть его доходов и, судя по его манере держаться и вести дела, полностью сознавал объем своей власти и престижа. Высокий, полный, живой и светский, но с холодными глазами и твердой складкой губ, которые скрывались короткими седыми усами, он славился умением расправляться с любыми делами, проходящими через его руки, уделяя каждому вопросу не больше трех минут.

– Как поживаете? – поинтересовался Стэплтон, пожимая руку окружному прокурору. – Прекрасно выглядите, мой мальчик! Кажется, груз ответственности идет вам на пользу! Проходите, усаживайтесь… Вот сюда, к столу… Курите, пожалуйста… Эти сигары заказывают в Гаване специально для меня.

Холеной рукой с тщательно ухоженными ногтями Стэплтон открыл коробку сигар и придвинул ее к Селби. Аромат душистого гаванского табака медленно поплыл в воздухе.

– Нет, благодарю, – отказался прокурор. – Я завзятый курильщик трубки и лишь изредка курю сигареты.

На лице хозяина кабинета отразилось некоторое разочарование. Он помедлил, затем захлопнул коробку и уселся на вращающееся кресло за столом.

– Давно уже не видел вас у себя дома, Селби, – сказал он. – Раньше вы с Инес частенько вместе играли в теннис и катались верхом. Теперь вы, вероятно, настолько заняты делами, что забываете даже об отдыхе?

– Да нет, пожалуй, – отозвался Селби. – Хотя, конечно, сейчас у меня не так много досуга, как в те времена, когда я занимался юридической практикой.

– Да, конечно. Вы занимаете очень важный пост, чрезвычайно важный! Но вы должны помнить, Селби, что ваш первый долг – следить за собой. Ваше тело – это машина, которая везет вас по жизни… Хотя, пожалуй, не мне это проповедовать. Я и сам целыми днями на ногах, до ночи провожу различные совещания… Однако у вас самого слишком много дел, чтобы тратить время на обсуждение чужих.

Я хотел поговорить с вами о моем сыне, о Джордже. Не знаю, хорошо ли вы его знаете. Думаю, вы редко встречались с ним у меня дома, когда заходили навестить Инес. Вряд ли он хоть один вечер в месяц проводит дома… но в наше время так живут все молодые люди. Джордж довольно приличный мальчик, но в настоящее время достиг того возраста, когда не находит взаимопонимания с матерью. Собственно, они почти не встречаются. У миссис Стэплтон, как, вероятно, вы знаете, масса общественных обязанностей. Ее положение как моей жены… да и ее собственное очарование, – поспешно добавил Стэплтон, – вынуждают миссис Стэплтон проводить много времени вне дома. А мои дела заставляют меня постоянно ездить в Нью-Йорк… – Он выдержал солидную паузу, чтобы Селби мог осознать контраст между человеком, неразрывно связанным с судьбами нации, и должностным лицом местного округа. Затем продолжил: – Пока я находился в отъезде, Джордж, пожалуй, почувствовал себя чересчур свободным и независимым. Он не только превысил сумму денег, выдаваемых ему на карманные расходы, но и выдавал долговые расписки, выписывал чеки задним числом. Я понимаю, он понемногу поигрывал на деньги. – Селби кивнул. – И также понимаю, что вам кое-что об этом известно.

– Сегодня рано утром я застал его за игрой, – сообщил окружной прокурор. – Собственно, я случайно оказался в этом клубе, где велась игра, и ваш сын был в числе игроков.

– Так я и понял, – отозвался Стэплтон. – Теперь, Селби, относительно этой «Пальмовой крыши». Мой сын говорит, что познакомился там с несколькими приезжими, весьма приятными людьми, но я полагаю, что их прошлое не очень ясно.

Селби опять кивнул.

– Сын говорит, что одного из этих людей вы обвинили в том, что он является профессиональным игроком. Это заставило Джорджа задуматься. Он всегда считал этого человека бизнесменом – каким-то служащим страховой компании, который просто любит играть в карты. Но после вашего обвинения и после того, как этот человек на него отреагировал, Джордж увидел вещи в другом свете. Он понял, что его водили за нос. Также понял, что обманывали и другого человека, брокера на пенсии по фамилии Нидхэм. То есть Джордж…

– Сколько он проиграл? – прямо спросил Селби.

Стэплтон нахмурился:

– Довольно солидную сумму. Но я не об этом хотел поговорить с вами, Селби.

– О чем же? – поинтересовался тот.

– Я чувствую, что «Пальмовая крыша» является угрозой для нашей молодежи. И считаю, что это заведение должно быть закрыто, зло надо вырывать с корнем!

– Да, им придется прикрыть у себя игровой притон, – сурово подтвердил прокурор.

– Отлично! – согласился Стэплтон. – Кроме того, можно что-нибудь сделать в этом направлении, когда владельцу придется возобновлять свою лицензию. А тем временем, Селби, если вы сможете выдвинуть ему обвинение в том, что у них и раньше устраивались азартные игры, думаю, это послужит великолепным уроком для всех.

– Я уже обдумывал эту возможность, – признался прокурор. – Разумеется, для обвинения потребуются какие-то доказательства. Однако у меня на руках достаточно улик, которые я получил сегодня утром, чтобы подтвердить обвинение.

– Могу я спросить, какие именно эти улики? – задал вопрос Стэплтон.

Селби вынул из кармана сложенную долговую расписку, выданную Джорджем.

– Сегодня под утро мы с шерифом застали там играющих в покер, – сообщил он. – Тригс, владелец кафе, пытался убедить нас, что участники играют только на фишки, безо всяких денег, но я сам слышал, как ваш сын поставил на кон свое обещание заплатить и вот эту долговую расписку на сто долларов с его подписью, которую я и обнаружил на столе в банке. Это…

Стэплтон грозно нахмурился:

– Извините, что прерываю вас, но я понял все обстоятельства и, кажется, знаю, что вы хотели сказать. Селби, я хочу видеть это заведение закрытым. Я считаю, что для нашего города будет гораздо лучше, если мы лишимся такого злачного места, но я не желаю, чтобы имя Стэплтонов было замешано в этой истории. Поэтому предлагаю вам посмотреть сквозь пальцы на эту расписку и обосновать ваше обвинение другими фактами, доказывающими, что там устраиваются азартные игры.

Селби сложил расписку и спрятал ее во внутренний карман.

– У меня нет других доказательств.

Стэплтон нахмурился:

– Это весьма неприятно, но вы, Селби, человек разумный и способный. Уверен, вы сможете с этим справиться. Я же прошу вас совершенно не упоминать в этой связи имя моего сына.

– Я еще не решил, – отозвался прокурор, – буду ли я выдвигать обвинение против Тригса на основании сегодняшней игры.

– Но я только что объяснил вам: нельзя допустить, чтобы имя Стэплтонов упоминалось во время расследования преступлений в этом округе. Я не позволю, чтобы мой сын был замешан в этой грязной истории, связанной с загородным ночным клубом.

Селби невозмутимо продолжил:

– Если я приму решение выдвинуть такое обвинение, естественно, мне придется использовать эту расписку в качестве доказательства. В противном случае будьте уверены: мой офис не придаст этот факт огласке.

Лицо Стэплтона приняло кирпичный оттенок.