– Мистер Лепски, – продолжала она, усаживаясь рядом с ним на высокий табурет, – я считаю, как и все остальные девушки в клубе, что вы самый красивый коп в городе. Вы знаете об этом?

Лепски сиял.

«Полицейская работа! – подумал он. – Кто бы не захотел после этого стать копом?»


На другой стороне узкой улочки, как раз напротив клуба, находился дом. В нем были только одно– и двухкомнатные квартиры, которые сдавались внаем.

Абе Леви ненавидел пятницы. Это вышибание арендной платы медленно, но верно донимало его. Всегда возникали какие-то отговорки и просьбы об отсрочке, и ему приходилось проявлять твердость, хотя это было вовсе не в его характере. Синдикат, которому принадлежал дом, недвусмысленно дал ему понять: никаких кредитов. Если съемщик не платит – вышвырни его. Абе с трудом мог повторить основное требование владельцев, у него не поворачивался язык. Он понимал, что на ультимативных началах трудно поддерживать с постояльцами хорошие отношения, а Леви хотел этого всей душой.

– Послушайте, – он не уставал объяснять это каждому, – я тут ни при чем. Заплатите, иначе вашу семью вышвырнут. Так говорит босс, с которым я не имею ничего общего.

Вытрясти арендную плату с такого количества жильцов требовало немалого времени. Когда он посетил последнюю квартиру, собрав, хотя и не без напряжения, всю плату, было почти девять часов вечера. Теперь он спешил вернуться на первый этаж в свою квартиру, пересчитать деньги и поужинать.

Абе Леви был плотным евреем с копной седых волос и взъерошенной бородой. Его жизнь была нелегкой. В юности он помогал отцу продавать фрукты с тележки. Позже он женился на девушке, которая работала на текстильной фабрике. Как только умерли его родители, он бросил торговлю фруктами. Один из друзей помог ему устроиться на место управляющего, что было, несомненно, лучше, чем таскаться по улицам с тяжелой тележкой. Два года назад у него умерла жена. Детей у них не было. Свои одинокие вечера Леви проводил у телевизора, а раз в неделю он посещал еврейский клуб, где ему всегда были рады.

Войдя в лифт, Леви с грустью вспомнил Ханну, свою жену. Она всегда поджидала его с горячим обедом и ужином. Сегодня вечером ему придется ограничиться соленой рыбой, зато потом по телевизору будет неплохой сериал.

С тяжелым портфелем в руке, набитым бумажными деньгами и мелочью, Абе вышел из лифта, направился по длинному темному коридору к своей квартире. Две лампы в коридоре не горели.

«Нужно заменить перед ужином», – подумал он, глядя на потолок. Абе отвечал за порядок в доме.

Дойдя до двери квартиры, он с трудом нашарил замок, открыл его ключом и вошел в гостиную. Рука привычно нащупала выключатель, нажала на него, но свет не зажегся. Леви застонал. Чертов предохранитель перегорел! Это означало, что нужно спускаться в подвал.

Абе был очень осторожен и всегда готовил себя к экстремальным ситуациям. На столике в гостиной он держал мощный карманный фонарь. Он начал искать его, и тут кто-то сзади сильно ударил его между лопаток. Леви пошатнулся, падая, задел бедром за ручку кресла и растянулся на полу, но даже при таком падении не выпустил портфель из рук.

Педро Сертис ждал Леви с колотившимся сердцем, едва дыша. В коридоре он вывернул одну из лампочек, положил кусочек фольги, и, как только она коснулась контакта, произошло короткое замыкание.

Педро чувствовал себя уверенно. Фуентес сказал, что этот еврей – слабак и ему хватит одного вида оружия. Педро принес с собой не только револьвер, который дал ему Фуентес, но и карманный фонарик.

– Не двигаться! – рявкнул он, включая фонарик и направляя его так, чтобы луч света падал на револьвер. Абе попытался подняться. – Брось мне портфель!

Абе уже много лет занимался сбором квартплаты, но никто и никогда на него не нападал. Однажды полицейский предостерег его:

– Абе, когда-то бывает первый раз. Ваши владельцы хотят, чтобы вы носили оружие. Вот вам разрешение и вот револьвер. Я покажу вам, как с ним обращаться.

Полицейский был хорошим учителем. Правда, Абе не верил, что ему когда-нибудь придется прибегнуть к револьверу. Но он знал, что, если уж такое случится и грабитель убежит с его кассой, это будет стоить ему не только работы, но и квартиры. Это однажды ему без церемоний объяснил босс. Поэтому Абе серьезно отнесся к разговору насчет оружия. Он ни разу еще не стрелял, но прекрасно представлял, как это делается: снять с предохранителя, обе руки на рукоятку и нажать на спуск.

– Быстрее! – прорычал Педро из темноты. – Портфель!

Абе сидел прямо, прижав к себе портфель. Прищурившись, он смотрел на яркий свет, но не видел человека, который кричал на него.

– Вот, возьмите, – молвил он и подтолкнул портфель туда, откуда исходил голос. Тяжелый портфель едва сдвинулся на полметра по вытертому ворсу ковра.

Педро смотрел на портфель, чувствуя, как его охватывает ликование. Завтра они с Анитой полетят домой, к отцу. Как обрадуется отец, снова увидев сына!

Мысли Педро разбежались. Было оговорено, что как только он завладеет деньгами, то сразу же рванет на второй этаж, где находилась квартира Фуентеса. Еврей, без памяти от страха, наверняка решит, что нападавший выбежал из дома. Тогда полиция будет прочесывать улицы в поисках человека с коричневым портфелем. Но тут в голову Педро пришла другая мысль. А что, если он не пойдет к Фуентесу, а просто выберется на улицу? Если он завладеет всеми деньгами, что тогда? Тогда надо заставить замолчать этого еврея. Ведь четыре тысячи двести долларов! Точно! Ударить! Тогда он сможет спокойно выйти на улицу и пойти домой, а Фуентес уже ничем не сможет помешать.

Когда Педро, дрожа от возбуждения, стал приближаться к портфелю, он упустил из поля зрения Абе, направив луч фонарика на портфель. Рука Абе скользнула под пиджак, пальцы обхватили рукоятку револьвера. Он вытащил оружие в тот момент, когда Педро схватил портфель. Абе оттянул пальцем предохранитель, поднял револьвер и выстрелил. Огненная вспышка и хлопок выстрела в темноте заставили обоих податься назад. Педро почувствовал на своей щеке что-то обжигающее, горячее, потом щека стала мокрой. Он поднял свой револьвер и, охваченный паникой, взвел курок. Луч фонарика выхватил из темноты Абе, который пытался встать. Педро почувствовал, как дрожит оружие в руке, потом услышал выстрел и с возрастающим ужасом увидел кровавое пятно, которое медленно расползалось на лбу Абе. Потом Абе дернулся и упал.

Оглушенный выстрелами, едва дыша, Педро боялся сдвинуться с места. До его сознания наконец дошла пугающая мысль: он убил еврея! Убил человека!

Все просто. Нажимаешь на спуск, и человек умирает! Нервная дрожь пробежала по его телу. Паника охватила его. Педро думал только о себе. Если его схватят, остаток жизни он наверняка проведет в тюрьме, за решеткой. С Анитой все будет кончено, не состоится радостная встреча с отцом, не будет жаркого солнца над их маленькой фермой, где выращивается сахарный тростник!

Он услышал голоса. С грохотом открывалась дверь. Закричала женщина.

Фуентес! Надо бежать к нему! Схватив портфель левой рукой, а в правой все еще держа оружие, Педро вышел из квартиры. Чувствуя, как кровь струится по щеке, он из последних сил пытался взять себя в руки.

Фуентес, ждавший его за полуоткрытой дверью, весь сжался, когда услышал два выстрела. Затем захлопали двери, и он увидел несколько жильцов со второго этажа, которые ринулись к выходу.

Проклятый идиот, провалил все дело! Боже, только бы он не убил этого еврея!

Фуентес присоединился к группе людей, которые громко разговаривали, уставившись вниз, в лестничный пролет. Истерически вскрикивала женщина. Он видел, как Педро с лицом, залитым кровью, посмотрел наверх, на него, и Фуентес отступил назад.

Педро увидел испуганные лица, глядевшие на него сверху, и понял, что путь назад – единственное средство к спасению. Держа в руке портфель, он рванулся к выходу на улицу.


Лепски взял большую картонку, которую поставил на стойку Гарри.

– Здесь цыплята, Том, и лапша. Желаю приятного аппетита.

Лепски сиял:

– Дружище! Ты даже не представляешь себе, как удивится Кэрол! Тысячу раз спасибо!

Когда Мариан слезла с табурета, Лепски ласково похлопал ее по заду, и в этот самый момент он услышал выстрелы. Он мгновенно всем существом превратился в копа, спрыгнул с табурета и рванулся к выходу. Когда он вылетел на улицу, в руке у него уже был револьвер.

Звук выстрелов уже вызвал приличный переполох. Визжали тормоза машин. Прохожие останавливались, собралась толпа, люди смотрели на дверь дома.

В этот момент из дома выскочил Педро. При виде его лица, залитого кровью, и револьвера в руке толпа бросилась врассыпную. Завизжали женщины, несколько мужчин плашмя упали на тротуар.

Лепски посмотрел через дорогу и тут заметил Педро, который бросился бежать. Лепски, лавируя между остановившимися машинами, кинулся за ним. Педро слышал топот приближающихся шагов, в страхе оглянулся и увидел Лепски, который, ловко маневрируя в рассыпавшейся толпе, настигал его. Инстинктивно он понял, что его преследователь – полицейский! В руке у копа было оружие. Обезумев от страха, Педро развернулся и выстрелил. Пуля попала в голову негритянке, спешившей укрыться в подъезде одного из домов.

– Стой, или я убью тебя! – заорал Лепски.

Держа револьвер обеими руками, расставив ноги, Лепски выстрелил.

Педро почувствовал толчок пули, который бросил его вперед. Он уронил потертый коричневый кожаный портфель. Револьвер, которым снабдил его Фуентес, выскользнул из рук, и Педро скорчился от боли.

С визгом остановилась патрульная машина. Двое полицейских присоединились к Лепски. Они осторожно приблизились к Педро, и один из них произнес:

– Этот сукин сын еще жив!


Фуентес торопливо вбежал в свою квартиру, захлопнул дверь и бросился к окну. В тот момент, когда он высунулся из окна, Лепски как раз выстрелил в Педро, и Фуентес увидел, как потертый портфель с сорока двумя сотнями долларов упал на тело Педро. Револьвер Фуентеса отлетел на метр в сторону.