Поздно вечером, накануне пожара, наш добрый «целитель» сделал обход своих пациентов. Я его сопровождал. Одним из больных, которых он осматривал, был Болтон, находившийся в дозиметрической лаборатории. Чтобы туда попасть, необходимо, естественно, пройти через машинное отделение. В лаборатории, превращенной в больничную палату, дежурил матрос. Джолли заранее предупредил его, что, если Болтону станет хуже, матрос должен вызвать доктора. Его вызвали. Я установил это после пожара, расспросив машинистов. Вахтенный механик и два машиниста находились в центральном посту управления энергетической установкой, но моторист, смазывавший нужные узлы, заметил, как Джолли прошел через машинное отделение в ответ на вызов. Дело было в половине второго ночи. Проходя мимо турбинного отсека, он воспользовался полученной возможностью и бросил зажигательное устройство вниз. Он не предполагал, что оброненная им «игрушка» упадет на изоляцию турбогенератора правого борта и вызовет ее возгорание.

Долгим взглядом посмотрев на Джолли, Суонсон повернулся ко мне и покачал головой.

— Этот довод неубедителен, доктор Карпентер, — произнес он. — Доктора Джолли вызвали лишь потому, что больному стало плохо. Джолли не таков, чтобы допустить где-то прокол.

— Совершенно верно, — согласился я. — Он не таков. Но в холодильнике в лазарете лежит вещественное доказательство, которое будет представлено суду присяжных. Это кусок алюминиевой фольги, буквально испещренной отпечатками пальцев доктора Джолли. На ней сохранились остатки мази. Эту фольгу Джолли наложил в ту ночь на обожженное предплечье Болтона, предварительно сделав ему болеутоляющий укол, так как бедняга очень страдал. Однако прежде чем нанести на фольгу целебную мазь, он насыпал на нее хлористого натрия, то есть поваренной соли. Джолли знал, что благодаря наркотику больной три-четыре часа не будет ничего чувствовать. Он также знал, что, когда Болтон очнется, под действием выделяемого телом тепла мазь растает, соль начнет разъедать обожженную плоть и больной закричит от нестерпимой боли. Вы представляете, что должен был испытывать при этом несчастный? Все предплечье представляло собой сплошную рану, и на такую рану попала соль! Вскоре после этого пациент скончался. Скончался от шока. Ну что за прелесть наш «добрый лекарь», а?

Таков доктор Джолли. Кстати, можете сбросить со счета большинство его героических подвигов во время пожара, хотя, вполне понятно, он, как и любой из нас, жаждал уцелеть. Когда он в первый раз попал в машинное отделение, ему показалось, что там чересчур жарко и неуютно. Наш доктор лег на палубу и стал ждать, когда кто- нибудь вынесет его на свежий воздух. А потом...

— Он же был без противогаза, — возразил Ганзен.

— Он его снял. Ты же можешь задержать дыхание секунд на десять — пятнадцать. А почему полагаешь, что Джолли не может? Ну а потом он принялся творить чудеса геройства в машинном отделении оттого, что условия там стали лучше, чем в других помещениях корабля. К тому же в машинном он мог прикладываться к кислородной маске. Джолли гораздо меньше страдал он недостатка чистого воздуха, чем любой из нас. Ему было плевать, если бы кто- то начал кричать, умирая от удушья. Сам он не собирался терпеть лишения. Если была такая возможность. Разве я не прав, Джолли?

Тот ничего не ответил.

— Где пленки, Джолли?

— Я не понимаю, о чем вы толкуете, — произнес он бесстрастным голосом. — Видит Бог, мои руки чисты.

— А что скажешь насчет твоих «пальчиков» на фольге, покрытой солью?

— Каждый доктор может ошибиться.

— Ничего себе ошибочка! Где они... где пленки?..

— Оставь меня в покое, ради Бога, — с утомленным видом произнес ирландец.

— Теперь поступайте с ним, как вам будет угодно, — посмотрел я на Суонсона. — У вас найдется надежное местечко, куда можно посадить этого типа под замок?

— Как не найтись? — мрачно ответил Суонсон. — Я сам его отведу туда.

— Никуда вы его не отведете, — произнес Киннэрд, глядя на меня. Выражение лица его мне не понравилось. Не понравилось мне и то, что в руке он держал весьма зловещего вида маузер. Тот словно прилип к его ладони и нацелен был мне между глаз.



Глава 13

— Ловко сработано, доктор Карпентер, — проговорил Джолли. — Но судьба злодейка, старичок. Удивляться этому не следует. Ведь ничего существенного ты не узнал. Но давно бы тебе следовало понять, что выше головы не прыгнешь. И без глупостей. Киннэрд — меткий стрелок, другого такого не сыскать. Заметь, как удачно он занял позицию. Все у него на мушке.

Осторожно вытерев платком кровоточащий рот, он поднялся и, подойдя ко мне сзади, провел ладонями по моей одежде.

— Клянусь, у него даже пистолета нет, — произнес ирландец. — Попал впросак, Карпентер. Изволь повернуться к Киннэрду спиной.

Я повернулся. С любезной улыбкой Джолли что есть силы ударил меня тыльной стороной ладони. Сначала правой рукой, затем левой. Я покачнулся, но не упал. На губах я почувствовал солоноватый вкус крови.

— Не подумай, что я врезал тебе сгоряча, — с удовлетворением отметил Джолли. — Ударил я тебя с заранее обдуманным намерением. И с удовольствием.

— Выходит, убийцей был Киннэрд, — произнес я, с трудом ворочая языком. — Это он стрелял из пистолета?

— Не хочу приписывать себе все заслуги, корешок, — заскромничал Киннэрд. — Скажем так: мы все делали вдвоем.

— Так это ты отправился на поиски капсулы, — кивнул я. — Вот почему у тебя обморожено лицо.

— Заблудился, — признался Киннэрд. — Думал, никогда эту треклятую станцию не отыщу.

— Джолли и Киннэрд? — удивленно произнес Джереми. — Джолли и Киннэрд. Наши же товарищи. Ах вы, подлые, мерзкие убийцы...

— Умолкни, — приказал Джолли. — Киннэрд, ни на какие вопросы не отвечать. Я не доктор Карпентер и доказывать, какой я умный, не собираюсь. Как ты убедился, Карпентер, я человек действия. Коммандер Суонсон, снимите трубку, свяжитесь с центральным постом и прикажите всплыть. Потом возьмите курс на север.

— Вы выбрали орешек не по зубам, Джолли, — спокойно ответил Суонсон. — Уж не намерены ли угнать субмарину?

— Киннэрд, — скомандовал Джолли. — Приставь дуло своей пушки к животу старпома. Когда я сосчитаю до пяти, нажми на спусковой крючок. Раз, два, три...

Подняв руку в знак поражения, Суонсон подошел к висевшему на переборке телефону и, отдав соответствующее распоряжение, вернулся и занял место рядом со мной. При этом посмотрел на меня взглядом, в котором не было ни уважения, ни восхищения. Я посмотрел на присутствующих. Джолли, Ганзен и Ролингс стояли, Забринский сидел в сторонке, положив на колени рукописный журнал. Остальные — вокруг стола. Заняв позицию, Киннэрд сжимал рукоятку пистолета. Причем очень крепко. Никому не хотелось подставлять лоб под пулю. Все были ошеломлены и не думали сопротивляться.

— Угнать атомную подлодку — заманчивое и, несомненно, весьма прибыльное дело, коммандер Суонсон, — продолжал Джолли. — Но я не стану превышать свои полномочия. Нет, приятель, мы просто покинем вас. В нескольких милях отсюда находится надводный корабль с вертолетом на кормовой палубе. Через пару минут, коммандер, вы отправите радиограмму на определенной частоте и сообщите наши координаты. «Птеродактиль» нас и подберет. Даже если ваши подпорченные турбогенераторы и выдержат нагрузку, не советую преследовать этот корабль, торпедировать или принимать какие-то другие рискованные шаги. Во-первых, вы не посмеете начать ядерную войну. Во-вторых, вам его не догнать. Корабль вам не видать как своих ушей, коммандер. Даже если б вы его и увидели, то это бы вам ничего не дало. На нем нет никаких опознавательных знаков.

— А где пленки? — спросил я.

— Они на том корабле.

— Что! — воскликнул Суонсон. — Каким образом они могли на нем оказаться, черт побери?

— Извиняюсь и все такое, старина. Я вам не Карпентер и не стану открывать свои секреты. Профессионал, мой дорогой, никогда не рассказывает о своих методах работы.

— Так вы рассчитываете выйти сухими из воды? — произнес я с горечью, с трудом шевеля распухшими губами.

— А что нам может помешать? Порок не всегда бывает наказан.

— Убиты восемь человек, — изумленно произнес я. — Восемь! И ты спокойно признаешься в их убийстве?

— Спокойно? — подумав, произнес Джолли. — Нет, не спокойно. Я профессионал, а профессионалы никогда не убивают без необходимости. Но на сей раз такая необходимость была. Вот и все.

— Ты во второй раз произносишь слово «профессионал», — раздельно произнес я. — В одном я ошибся относительно вас. Вас обоих купили не при найме личного состава экспедиции. Гораздо раньше. Сразу видно, что вы за фрукты.

— Пятнадцать лет назад, старичок, — произнес Джолли. — Мы с Киннэрдом были лучшими агентами во всей Великобритании. К сожалению, в этой стране нам больше не работать. Но, полагаю, наши... э... выдающиеся способности пригодятся где-нибудь в другом месте.

— Так вы признаетесь в совершении этих убийств? — спросил я.

Смерив меня холодным взглядом, Джолли произнес:

— Дурацкий вопрос, Карпентер. Конечно. Я же сказал. А в чем дело?

— А вы, Киннэрд?

— Чего тут спрашивать? — Он подозрительно посмотрел на меня.

— Ответьте на мой вопрос, а я отвечу на ваш. — Краешком глаза я заметил, что Джолли смотрит на меня прищуренными глазами. Он интуитивно понял: тут что-то не-ладно.

— Тебе же это хорошо известно, корешок, — холодно заметил преступник.

— Что и требовалось доказать. В присутствии по меньшей мере двенадцати свидетелей вы оба признались в убийстве. И совершенно напрасно, скажу я вам. Отвечу на ваш вопрос, Киннэрд. Я хотел услышать от вас устное признание, поскольку, кроме листа алюминиевой фольги и еще кое-чего, о чем я вам сейчас скажу, никакими конкретными доказательствами вины любого из вас мы не располагали. Боюсь, что ваши выдающиеся способности вам больше не пригодятся. Ни вертолета, ни корабля вам не видать. Болтаться вам обоим на перекладине.