Агата Кристи - Подвиги Геракла. После похорон

Он повернулся к молодому человеку:

– И чтобы устранить последние сомнения, я скажу вам, что это не предположение, а факт. Ваш крем для бритья содержит огромное количество сульфата атропина. Я взял образец и отправил его на анализ.

– Кто это сделал? Почему? – спросил бледный, дрожащий Хью.

– Именно это я пытаюсь понять с того момента, как приехал сюда, – ответил Пуаро. – Я искал мотив убийства. Диана Мейберли получала финансовую выгоду от вашей смерти, но я всерьез ее не рассматривал…

– Надеюсь, не рассматривали! – вспыхнул Хью Чандлер.

– Я размышлял над другим возможным мотивом. Вечный треугольник: двое мужчин и женщина. Полковник Фробишер был влюблен в вашу мать. Адмирал Чандлер женился на ней…

– Джордж? – воскликнул адмирал Чандлер. – Джордж! Никогда в это не поверю.

– Вы хотите сказать, – недоверчиво произнес Хью, – что ненависть может перейти… на сына?

– При определенных обстоятельствах – да, – ответил Эркюль Пуаро.

– Это наглая ложь! – вскричал Фробишер. – Не верь ему, Чарльз!

Чандлер, отпрянув от него, пробормотал себе под нос:

– Белладонна… Индия… да, я понимаю… А мы никогда не подозревали отравление, ведь в семье уже были сумасшедшие…

– Ну конечно! – Голос Эркюля Пуаро стал высоким и пронзительным. – Сумасшедшие в семье. Безумец, одержимый местью, коварный, как все безумцы, скрывающий свое безумие долгие годы. – Он резко повернулся к Фробишеру: – Mon Dieu, вы должны были понять, должны были заподозрить, что Хью – ваш сын. Почему вы не сказали ему об этом?

Фробишер сглотнул и ответил, заикаясь:

– Я не знал. Не мог быть уверен… Понимаете, Кэролайн пришла ко мне однажды… она была чем-то напугана, очень встревожена. Я не знаю, я так и не узнал, в чем было дело. Она… я… мы потеряли голову. После я сразу же уехал, ничего другого мне не оставалось; мы оба понимали, что должны играть в эту игру. Я… ну, я предполагал, но не мог быть уверен. Кэролайн никогда ничего не сказала такого, что заставило бы меня подумать, что Хью – мой сын. А потом, когда появилась эта склонность к безумию, я подумал, что это все решает.

– Да, это все решало! – ответил Пуаро. – Вы не замечали, как этот мальчик вскидывает голову и сдвигает брови – эти жесты он унаследовал от вас. А вот Чарльз Чандлер это заметил. Заметил много лет назад и узнал правду у жены. Я думаю, она его боялась, у него уже начали проявляться признаки безумия, и именно это толкнуло ее в ваши объятия, в объятия человека, которого она всегда любила. Чарльз Чандлер спланировал свою месть. Его жена погибла во время лодочной прогулки. Они с ней катались на лодке одни, и лишь он знает, как произошел этот несчастный случай. Потом он сосредоточил свою ненависть на мальчике, который носил его имя, но не был его сыном. Ваши рассказы об Индии натолкнули его на мысль о белладонне. Хью следовало постепенно свести с ума. Довести до такого состояния, чтобы он в отчаянии сам лишил себя жизни. Жажда крови была присуща самому Чарльзу Чандлеру, а не Хью. Именно Чарльз Чандлер дошел до того, что перереза́л глотки овцам на пустынных пастбищах. Но именно Хью должен был расплачиваться за это!

Вы знаете, когда я заподозрил его? Когда адмирал Чандлер так возражал против того, чтобы его сын проконсультировался у врача. Если б возражал Хью, это было бы естественно. Но отец! Какое-нибудь лечение могло спасти его сына… Были тысячи причин, чтобы именно он стремился узнать мнение врачей. Но нет, врачам нельзя было позволить осмотреть Хью Чандлера, чтобы они не обнаружили, что Хью совершенно здоров!

– Здоров… Значит, я действительно не безумен? – очень тихо спросил Хью и шагнул к Диане.

– Ты вполне здоров, – ворчливо сказал Фробишер. – В нашей семье не было безумцев.

– Хью… – произнесла Диана.

Адмирал Чандлер взял ружье Хью и произнес:

– Все это полная чепуха! Пожалуй, я пойду и попытаюсь добыть кролика…

Фробишер рванулся к нему, но его остановила рука Пуаро, который сказал:

– Вы сами сказали только что – это наилучший выход.

Хью и Диана вышли из комнаты.

Двое мужчин, англичанин и бельгиец, смотрели, как последний из рода Чандлеров пересек парк и вошел в лес…

Вскоре они услышали выстрел.

Зазвонил телефон:

– Здравствуйте, Пуаро, это вы?

Эркюль Пуаро узнал голос молодого доктора Стоддарта. Ему нравился Майкл Стоддарт, нравилась его застенчивая, дружелюбная улыбка, забавлял его наивный интерес к преступлениям, и он уважал его за трудолюбие и проницательность в выбранной им профессии.

– Мне неприятно вас беспокоить… – продолжил доктор, однако заколебался.

– Но что-то беспокоит вас? – резко спросил Пуаро.

– Вот именно. – В голосе Майкла Стоддарта послышалось облегчение. – Вы попали в самую точку!

– Eh bien, что я могу для вас сделать, друг мой?

Стоддарт заговорил неуверенно, он даже слегка заикался:

– Полагаю, б-будет большим нахальством с моей стороны, если я попрошу вас приехать в такое позднее время… Но я попал в неприятное положение.

– Конечно, я приеду. К вам домой?

– Нет, собственно говоря, я нахожусь на улице, которая проходит позади моей улицы. Коннингби-мьюз. Номер дома семнадцать. Вы действительно сможете приехать? Буду вам бесконечно благодарен.

– Я сейчас же приеду, – ответил Эркюль Пуаро.

Сыщик шел по темной улице, глядя на номера домов. Было больше часа ночи, и казалось, бóльшая часть жителей уже легла спать, хотя в одном-двух окнах еще горел свет.

Когда он добрался до дома номер 17, дверь открылась и из нее выглянул доктор Стоддарт.

– Вы добрый человек! – сказал он. – Проходите, пожалуйста.

Маленькая лесенка, похожая на приставную, вела на верхний этаж. Здесь справа была расположена довольно большая комната, с диванами, ковриками, треугольными серебристыми подушками и большим количеством бутылок и бокалов. В ней царил беспорядок, повсюду валялись окурки сигарет и битое стекло.

– Ха! – воскликнул Пуаро. – Мой дорогой Ватсон, я прихожу к выводу, что у вас здесь была вечеринка!

– Здесь действительно была вечеринка, – мрачно признал Стоддарт. – И я бы сказал, довольно бурная!

– Значит, вы сами в ней не участвовали?

– Нет. Я здесь исключительно по профессиональным причинам.

– Что случилось?

– Этот дом принадлежит женщине по имени Пейшенс Грейс, миссис Пейшенс Грейс.

– Это имя звучит очаровательно старомодно, – заметил Пуаро.

– В миссис Грейс нет ничего очаровательного или старомодного. Это довольно буйная красотка. Она пару раз была замужем, а сейчас у нее есть возлюбленный, который, как она подозревает, хочет сбежать от нее. Они начали эту вечеринку выпивкой, а закончили наркотиками – кокаином, если быть точным. Кокаин – вещество, которое сначала заставляет человека чувствовать себя великолепно, а все вокруг кажется ему чудесным. Это зелье поднимает настроение, и вы чувствуете, что способны сделать вдвое больше, чем обычно. Но если принять слишком много, вы испытываете дикое возбуждение, начинаются галлюцинации и бред. Миссис Грейс устроила бурную ссору со своим любовником, неприятным человеком по имени Хокер. В результате он бросил ее и ушел, а она высунулась из окна и выстрелила в него из новенького револьвера, который кто-то дал ей по глупости.

Эркюль Пуаро поднял брови:

– Она попала в него?

– Как бы не так! Промахнулась на несколько ярдов, я бы сказал. А вот в кого она действительно попала, так это в несчастного бродягу, который крался по улице, заглядывая в мусорные баки. Прострелила ему мягкую часть предплечья. Он, конечно, поднял крик; участники вечеринки быстро втащили его в дом, испугались хлеставшей из него крови и прибежали за мной.

– Да?

– Я его заштопал. Рана была несерьезной. Потом кто-то из мужчин с ним поговорил, и он согласился принять несколько пятифунтовых банкнот и больше не упоминать об этом случае. Его это вполне устроило, беднягу. Для него это было большой удачей.

– А вы?

– Мне пришлось еще поработать. У миссис Грейс к тому времени началась бурная истерика. Я сделал ей укол и уложил в постель. Там была еще одна девушка, довольно юная, которая почти отключилась, и я ею тоже занялся. К этому времени все постарались потихоньку слинять оттуда как можно быстрее.

Он помолчал.

– А потом, – сказал Пуаро, – у вас появилось время обдумать положение.

– Вот именно, – ответил Стоддарт. – Если б это был обычный пьяный дебош, на этом все и закончилось бы. Но наркотики – другое дело.

– Вы вполне уверены в этих фактах?

– О, абсолютно. Ошибиться невозможно. Это точно кокаин. Я нашел некоторое количество в лаковой шкатулке, они его нюхали. Вопрос в том, откуда он взялся? Я вспомнил, что недавно вы рассказывали о новой волне наркомании и росте числа наркоманов…

Эркюль Пуаро кивнул:

– Полицию заинтересует эта вечеринка.

– В этом-то все и дело… – уныло согласился Майкл Стоддарт.

Сыщик посмотрел на него с внезапно проснувшимся интересом:

– Но вы… вы не слишком стремитесь, чтобы ими заинтересовалась полиция?

– В этом замешаны невинные люди, – тихо сказал доктор, – это им навредит.

– Вы так сочувствуете миссис Пейшенс Грейс?

– Господи, нет! Она – прожженная бестия.

– Значит, это та, другая девушка? – мягко спросил Эркюль Пуаро.

– Конечно, она в каком-то смысле тоже оторва, – ответил доктор Стоддард. – Я хочу сказать, что сама она именно так и считает. Но она просто очень молода, немного несдержанна и все такое; это просто детская глупость. Она дает втянуть себя в подобные истории, потому что думает, будто она ловкая, современная или что-то в этом роде.

На губах Пуаро появилась легкая улыбка: