Ньюберри включился в допрос:

— У меня пара вопросов к свидетелю. Вы можете указать точное время разговора, мистер Ньютон?

— Нет, не могу. Я спал и был разбужен. Естественно, я разозлился — настолько, что около часа не мог заснуть. Я уверен, что разговор происходил до трех часов, потому что в три часа я был вынужден встать и принять снотворное.

— У вас не возникает ни малейшего сомнения, что человек, которого вы видели, и подсудимый — одно лицо?

— Я в этом абсолютно уверен.

— Вы носите очки?

— Я надеваю очки при чтении, но я хорошо вижу на расстоянии, и я хорошо рассмотрел этого человека, когда он стоял в дверях.

— Полагаю, у меня нет больше вопросов, — сказал Ньюберри.

— Если суд согласен, — предложил Робертс, — на этом предварительное слушание следует закончить. Мы просим передать дело по обвинению подсудимого в убийстве первой степени на рассмотрение главного суда первой инстанции.

— Попросите отсрочку, — обратился я к Ньюберри.

Ньюберри покачал головой:

— Это ничего не даст. Мы не будем приводить аргументы защиты. Я никогда не делаю этого на предварительном слушании. Иначе мы раскроем наши карты и…

Я перебил его и сказал шепотом:

— Они не предъявили ничего, кроме нескольких косвенных улик и…

Ньюберри не дал мне возможности закончить мысль:

— Не будьте смешным. Они предъявили отпечатки пальцев с плавучего дома. Они доказали, что орудие убийства принадлежит Колхауну. Они доказали, что мой клиент в два часа ночи приехал в мотель «Мэйпл Лиф» за оружием. Он собирался вытащить из заварухи свою ненаглядную и ради этого убил контрабандиста.

— Колхаун не способен на такое, — сказал я. — Ради Бога, ходатайствуйте об отсрочке!

Судья Полк спросил:

— Джентльмены, у защиты есть заявления?

— Просите отложить слушание хотя бы на полчаса, — убеждал я.

Колхаун посмотрел на меня, а потом перевел взгляд на своего адвоката.

— Хуже от этого не будет, — сказал он Ньюберри.

Ньюберри неохотно поднялся.

— У защиты возникли вопросы по процедуре, — сказал он. — Просим сделать перерыв в заседании на полчаса.

Судья Полк посмотрел на часы:

— Суд объявляет пятнадцатиминутный перерыв. Этого достаточно, чтобы адвокат мог посовещаться с клиентом.

Судья Полк покинул свое место и ушел в судейскую комнату.

Я схватил Ньюберри за руку и потащил его и Кол-хауна в пустой угол зала, где мы тем не менее оставались под бдительным оком помощника шерифа.

— Вы мне лгали, — сказал Ньюберри Колхауну.

— Я скрыл только несущественные детали. Я ни в коем случае не мог допустить, чтобы Нэннси оставалась замешанной в деле. Да, я ездил в мотель. Я хотел забрать револьвер. Я думал, что смогу остаться и защитить ее. Но Нэннси сказала, что револьвера у нее нет, что она отдала его этому писаке, Колберну Хейлу.

— И это вывело вас из себя? — спросил я.

— Естественно, меня это жутко разозлило. Я дал ей оружие только ради ее собственной безопасности!

— И как вы дальше поступили?

— Я отвез Нэннси в Мехикали, в отель «Люсерна», снял комнату и оставил ее там. Затем я вернулся обратно через границу и зарегистрировался в отеле «Де Анза».

Я покачал головой и сказал:

— Вы опять не говорите правды. Вы поехали к тому месту, где находился пикап. Что заставило вас войти в плавучий домик?

— Я не входил туда, — сказал Колхаун.

— Ладно, что же произошло?

Колхаун сказал удрученно:

— Я скрывал это от вас. Мне не следовало так поступать, но я беспокоился о собственной безопасности.

— Продолжайте, продолжайте, — сказал я. — У нас мало времени.

— По дороге в Калексико в свете фар я увидел пикап с прицепом. Дверца домика на прицепе открылась, и оттуда спрыгнул человек. Он со всех ног бросился бежать к кювету. Чтобы вырваться из луча света, он метнулся в сторону и исчез во мраке.

— И что вы сделали?

— Было около двух часов ночи. Я остановил машину, подошел к плавучему домику и громко осведомился, не требуется ли моя помощь. Ответа не последовало. Я постучал кулаком в дверь. Вероятно, в тот момент я прислонился левой рукой к стенке домика. Потом я передумал — в конце концов, это было не мое дело. Я еще раз покричал, но мне никто не ответил, и я сел в машину и поехал в Калексико. Я сразу же отправился в мотель «Мэйпл Лиф» и действительно имел разговор с Нэннси, который услышал этот человек из номера напротив. Я перевез Нэннси через границу и устроил в отеле, где, как мне казалось, ей будет спокойнее. Я хотел вырвать ее из цепких рук ее дружка.

— А что с револьвером?

— Я велел Нэннси отдать револьвер мне, поскольку знал, что у нее будут неприятности, если она попытается перевезти оружие через границу. Но она сказала, что одолжила его Хейлу. Признаюсь, это меня разозлило: я рискую, стараясь защитить ее жизнь, а она отдает мой револьвер какому-то ничтожному писаке.

Я повернулся к Ньюберри:

— Ну вот, все прояснилось. Теперь вам придется предпринять героические усилия.

— Что вы хотите этим сказать?

— Они привлекут его к суду, если вы не будете действовать с максимальной энергией.

— Его в любом случае привлекут к суду. Я даже не стану возражать. Я не выдвину и малейшего аргумента, разве что заведу старую песню о том, что в деле нет ничего, кроме разрозненных косвенных улик, что достоверно установлен лишь факт убийства с использованием револьвера подсудимого, что отпечатки пальцев на домике могли быть оставлены когда угодно, что выстрелить из револьвера тоже мог кто угодно. Дальше этого я не пойду.

— И вашего клиента отдадут под суд.

— Разумеется, его отдадут под суд.

Я взглянул на Колхауна:

— Вам улыбается такая перспектива?

— Господи! Конечно нет! — воскликнул он.

— Но этого нельзя предотвратить! — сказал Ньюберри. — Он влип.

— Можно, если вы сейчас сыграете правильно, — заметил я.

Ньюберри бросил на меня взгляд, полный ненависти:

— Не собираетесь ли вы учить меня, как вести дело?

Я посмотрел прямо ему в лицо и твердо сказал:

— Да, собираюсь.

— Бросьте эту затею, — предупредил Ньюберри. — Я не знаю, Лэм, какую роль вы сыграли в этом деле, но думаю, вы сами по уши в дерьме. Вы уверены, что не вы были тем человеком, которого Колхаун видел бегущим от прицепа?

— Я в этом уверен, — ответил я. — И если бы вы немного пораскинули мозгами, мы могли бы посадить их в калошу за несколько минут.

— Вы сошли с ума, — сказал он. — В криминалистике это аксиома: не высовывайся на предварительном слушании. Ты допрашиваешь свидетелей, изо всех сил сражаешься с обвинением, а в результате только раскрываешь свои карты и в дальнейшем благополучно проигрываешь процесс.

— К черту ваши аксиомы! — возмутился я. — Я веду речь о конкретном случае. Стоит вам допустить передачу дела в суд, и об этом все газеты страны тут же сообщат на первых полосах.

— Прессу нельзя контролировать, — сказал Ньюберри. — В нашей стране она свободна. Можно печатать любые новости, лишь бы они оказались правдой.

— Но теперь в деле появился след женщины. Представьте, какой простор вы открываете для журналистов: «Обвиняемый в убийстве миллионер на тайном свидании…» — Я посмотрел на Колхауна. — Вы хотите, чтобы адвокат начал действовать?

— Я хочу выпутаться, — ответил он.

— Не важно, чего хочет Колхаун. Важно, чего я хочу, — сказал Ньюберри. — Я веду дело и не допущу никакого вмешательства со стороны клиента. Я предупреждаю и вас, Лэм, что не стану терпеть поучений от какого-то выскочки-детектива.

— Я не выскочка, — сказал я ему. — Я детектив высокого класса.

Колхаун молча следил за нашей перепалкой.

— Что вы намерены предпринять, Колхаун? Хорошо подумайте, — обратился я к нему.

— Полагаю, ничего уже не изменить, — ответил Колхаун. — Ньюберри уже принял решение.

— А на кого работает Ньюберри?

— Ну… полагаю, он работает… работает на меня.

— Я ни на кого не работаю, — сказал Ньюберри. — Я — профессионал. Я — адвокат. Иногда я позволяю, чтобы меня нанимали. В суде я улаживаю дело, как считаю нужным. Запомните: как я сам считаю нужным.

Колхаун пожал плечами и беспомощно посмотрел на меня.

— Хотите услышать мое мнение, Колхаун? — сказал я. — Мне кажется, вас можно вытащить. Больше того, я в этом почти уверен.

— Ставлю тысячу против одного, что это невозможно, — поспорил Ньюберри.

— Так почему бы вам сразу не дать мне сотню долларов? — спросил я.

— Я не собирался делать материальных ставок, — сердито возразил он. — Какой смысл заключать пари, если я сейчас поднимусь и скажу, что мы согласны передать дело в суд?

Я взглянул на Колхауна и сказал:

— Увольте его!

— Что? — не веря своим ушам, переспросил Колхаун.

— Увольте его! — повторил я.

Ньюберри посмотрел на меня и воскликнул:

— Ах ты, самоуверенный сукин сын!

Не глядя на него, я продолжал обращаться к Кол-хауну:

— Он ваш адвокат. Сделайте как я вам говорю. Увольте его, и вы сможете выскочить из этого дела.

— Вы уже стали практикующим адвокатом? — с издевкой спросил Ньюберри.

— Я советую Колхауну, как поступить. Он может взять защиту на себя. Делайте как я вам говорю, Колхаун, и мы спокойно вернемся домой.

Колхаун колебался.

Дверь судейской комнаты открылась, и судья Полк вошел в зал суда. Судебный пристав объявил о начале заседания.