Эрл Стенли Гарднер - Племянница лунатика

Прокурор задумчиво посмотрел на юриста.

— Послушайте, Мейсон, — сказал Бюргер, — я должен проверить вас.

— Это меня не удивляет.

— Я слышал, что у вас очень скользкая репутация.

— И вы пришли ко мне, чтобы обсудить со мной мою репутацию? — иронически спросил Мейсон.

— Отчасти и по этой причине.

— Хорошо, давайте обсудим, но будьте осторожны в словах.

— Я знаю, что вы искусный адвокат, но говорят, что вы ловко умеете обманывать, хотя я считаю ваши штучки вполне законными.

— Я рад, что вы так думаете, — ответил Мейсон. — Ваш предшественник думал обо мне иначе.

— Я полагаю, что в разговорах о вас есть доля правды, — продолжал прокурор, — но думаю, что вы поступали так не с целью запутать свидетеля, а с тем, чтобы вынудить его сказать вам правду.

Мейсон поклонился.

— Я поблагодарю вас, когда вы закончите свою речь, — сказал он. — Опыт подсказывает мне, что обычно начинают с комплиментов, чтобы потом больней ударить.

— Сейчас не время для этого, — ответил прокурор. — Я только хочу, чтобы вы поняли мою позицию.

— Если она действительно такая, то я ее понимаю.

— Тогда вы оцените то, что я говорю.

— Продолжайте.

— Прокурор имеет желание наказать виновного. Это естественно. Полиция тоже хочет этого. Фактически репутация прокуратуры зависит от числа раскрытых преступлений. Поскольку я взялся за эту работу, то хочу быть добросовестным. Я испытываю ужас при мысли, что могу наказать невиновного. Мне нравится ваша работа. Вероятно, вы согласитесь с тем мнением, которое я составил о вас.

— Я внимательно вас выслушаю, — сказал Мейсон.

— Мне кажется, что вы больше детектив, чем юрист. И это нисколько не умаляет ваше умение. Ваша техника выступления на суде просто великолепна, но она не всегда применима. Когда вы используете ваши трюки в ущерб судопроизводству, я против них, но когда это делается ради раскрытия тайны, я за них. Мои руки связаны, я не имею возможности действовать иначе, чем установлено специальной тактикой. Лишь в очень редких случаях я могу отступить от установленных обычаев.

— Поскольку вы искренне говорите со мной, — сказал Мейсон, — чего раньше не делал ни один прокурор, я тоже буду с вами откровенен. Этого, конечно, я не позволил бы себе с другим прокурором. Я не спрашиваю клиента, виновен он или нет. Когда я даю согласие клиенту заняться его делом, то прежде всего беру деньги за это дело. Клиент может находиться до суда в тюрьме. Но если я узнаю, что мой клиент виновен, особенно в убийстве, я заставляю его признать вину и отдаю на милость суда.

— Я так и думал о вас, Мейсон, — сердечно сказал прокурор.

— Только помните, — добавил Мейсон, — что я осуждаю человека за убийство, если нет моральных или формальных оправданий преступлению. В случае морально оправданного убийства я спасаю человека, конечно, если это возможно.

— Не могу согласиться с этим, — заявил прокурор. — Я считаю, что только закон может наказывать и оправдывать людей, но хочу вас предупредить, что у меня против вас нет предубеждений и я буду рад подружиться с вами. Поэтому мне очень бы хотелось, чтобы вы предъявили Хазел Фенвик.

— Я не знаю, где она.

— Может быть, это и правда, однако вы могли бы, я думаю, сказать, где ее искать.

— Я же говорю, что не знаю.

— Но вы помогли ей скрыться.

— Я послал ее к себе в контору.

— Ваши действия заслуживают серьезного подозрения.

— Не знаю только почему, — спокойно возразил Мейсон. — Если бы вы были на моем месте, то сделали бы то же самое.

— Я занимаю ответственное положение, и мой долг расследовать это убийство.

— Разве это мешает мне действовать в пользу клиента?

— Это зависит от того, как действовать.

— Но ведь мои действия не были секретными. При этом были свидетели.

— А что произошло потом?

— Она села в мою машину и скрылась.

— У меня есть основания полагать, что ее жизнь в опасности.

— Что заставляет вас так думать?

— Она единственный свидетель, который может опознать убийцу.

— Не убийцу, а человека, которого она видела в комнате.

— Это один и тот же человек.

— Вы так думаете?

— Да.

— Пока нет доказательств, что это так.

— На этот счет у меня есть свое мнение. По крайней мере, этот человек мог быть убийцей. Человек этот — отчаянный. Я думаю, что Хазел Фенвик или участвовала в этой грязной игре, или ее впутают в это дело.

— Следовательно?

— Следовательно, я хотел бы поместить ее в безопасное место.

— И вы считаете, что я могу назвать ее местонахождение?

— Да.

— Но я не могу.

— Не можете или не хотите?

— Не могу.

Бюргер поднялся.

— Я хочу, чтобы вы правильно поняли меня. Если ваши клиенты невиновны, я рад узнать это. Но если вы считаете, что сможете безнаказанно скрывать свидетелей, то вы жестоко ошибаетесь.

— Говорю же я вам, что действительно не знаю, где она. Бюргер подошел к двери и обернулся.

— Даю вам сорок восемь часов на размышление, — ультимативно заявил он. — Это все.

Дверь закрылась.

Делла Стрит озабоченно посмотрела на юриста.

— Шеф, — сказала она, — нужно что-то делать.

Мейсон мрачно кивнул* усмехнулся и ответил:

— У меня в запасе сорок восемь часов.

Пол Дрейк прикрыл глаза.

— Когда бы детектив ни отправился на поиски человека, он всегда находит скелеты.

— Что ты нашел на этот раз? — спросил Мейсон.

— Хазел Фенвик, — ответил детектив.

Юрист сказал Делле, чтобы она записала разговор.

— Что там насчет нее? Нашел отпечатки пальцев?

— Да. Десять изумительных отпечатков пальцев.

— Они есть в картотеке?

— Они разыскиваются как принадлежащие некой Блюберд.

— Что?

— Ее ищут под именем Блюберд.

— Что известно о ней?

— Полиция имеет подозрения, однако не все выяснено. Эта женщина выходила замуж, мужья умирали, а она наследовала имущество.

— И много было мужчин?

— Пока не знаю. У одного из ее мужей при вскрытии нашли в желудке мышьяк. Тогда провели эксгумацию трупа другого мужа и снова обнаружили мышьяк. Ее арестовали, сняли отпечатки пальцев, допросили, но ничего не добились. Пока выясняли ее прошлое, какой-то сердобольный друг сунул ей пару пилок. Она перепилила решетки и скрылась.

Мейсон удивленно свистнул.

— Жив ли хоть один ее муж?

— Да. Стефан Чалмерс. Она вышла за него замуж, но через два дня он сбежал. Она не успела угостить его мышьяком.

— Ему стало что-то известно d ее прошлом?

— Нет. Я думаю, он солгал насчет собственности, когда собирался жениться. Она узнала правду и устроила сцену. Он удрал от нее и с тех пор не видел.

— Ты проводил идентификацию?

— Да, я взял у Дика в комнате ее фото.

— Я не знал, что там была ее фотография.

— Полиция тоже не знала. Была только одна фотография, и Дик никому не говорил про нее.

— Как ты достал ее?

— Мне казалось, что у Дика Бассета должно быть что-либо на память о ней. Я обшарил его карманы и нашел то, что искал, а полицейский фотограф переснял. Правда, я не сказал ему, кто это.

— И Чалмерс опознал ее?

— Полиция догадалась, кто снят на фото. Так что они подтвердили то, что говорил Чалмерс.

— Послушай, Пол, — сказал Мейсон, — как ты думаешь, можно сообщить об их разводе? Не будет ли Чалмерс против? Для него это будет бесплатно.

— Я думаю, что можно. Он собирается жениться снова. В общем, пошли ему записку. Но почему тебе пришла в голову такая мысль? — спросил Пол.

— Я хочу кое-что сделать.

— Но что?

— Видишь ли, Пол, — сказал Мейсон. — Худшее на свете занятие — это составлять описание женщины. Обрати внимание на описание Хазел Фенвик, которое полиция поместила в газетах. Рост метр пятьдесят семь, вес шестьдесят, возраст двадцать семь, цвет лица и глаз темный, последний раз была одета в коричневый костюм и коричневые туфли.

— Ну? — спросил Пол.

— На такую женщину мало кто обратит внимание. К тому же много женщин подойдет под такое описание. Но если бы она была так неприметна, вряд ли Дик обратил бы на нее внимание. Разве мало таких женщин ходит по улицам?

— Дальше что?

Но Мейсон не ответил. Он взял Деллу за руку и отвел в угол комнаты.

— Сходи в контору по найму, и если ты найдешь какую-нибудь голодную женщину, подходящую под это описание, это будет хорошо, — шепотом сказал ей Мейсон. — Если она будет одета в коричневый костюм, еще лучше. Если нет, постарайся нарядить ее в такой костюм. Главное, чтобы она была голодная.

— Почему голодная? — спросила Делла.

— Чтобы стремилась получить наличными, не отказываясь от любой работы.

— Она пойдет в тюрьму? — спросила Делла.

— Но не останется там надолго, и ей за все будет заплачено. Подожди минутку. Есть кое-что еще.

Он подошел к Полу.

— Пол, у тебя, кажется, хорошие отношения с ребятами из газет?

— Да, а что?

— Заплати одному из них пятьдесят баксов, — сказал Мейсон. — Пусть сфотографирует каждого обитателя дома Бассета. Как ты думаешь, можно это устроить?

Думаю, что можно.

— Но одно условие. Мне нужно, чтобы эти снимки были сделаны в особом месте.