— Возможно, хотя она ведь предупреждала тебя?

— Считай, что так. — Дик помолчал, затем продолжил: — Я рассказал тебе об этом сне не потому, что он связан с тем, что случилось, — я даже думаю, никак не связан, — а потому, что с него-то все и началось. Теперь ты поймешь, что я подразумеваю под этим «цыганским наваждением». Начну с того первого вечера у Лоэсов. Я тогда только вернулся с западного побережья. Такое удивительное ощущение — я снова в Англии! Лоэсы — старые приятели моих родителей. Их девочек я не видел с тех пор, как мне было лет семь, хотя их младший брат Артур был моим закадычным другом, и после его смерти Эстер начала писать мне письма и высылать газеты. Какие веселые письма она писала! Они здорово помогали мне. Мне всегда хотелось отвечать ей такими же. Я ужасно радовался, что увижу ее. Даже странным казалось, что можно так радоваться встрече с девушкой, которую знаешь только по Письмам. Итак, я первым делом направился к Лоэсам. Когда я приехал, Эстер не было, ее ждали к вечеру. За ужином я сидел рядом с Рэчел, но всякий раз, когда я поднимал голову, меня охватывало странное ощущение. Как будто кто-то наблюдал за мной, и это беспокоило меня. И тогда я увидел ее…

— Увидел кого?

— Миссис Хаворт — вот о ней-то я и рассказываю. У Макферлейна чуть было не сорвалось: «Я-то думал, об Эстер Лоэс», но он сдержался, и Дик продолжал:

— Было в ней что-то отличное от других. Она сидела рядом со старым Лоэсом, очень грустная, с опущенной головой. Вокруг ее шеи был повязан вроде как тюлевый шарф. И по-моему, надорванный сзади, потому что время от времени он взвивался над ее головой как язычки пламени… Я спросил у Рэчел: «Кто эта женщина?.. Та, темноволосая, с красным шарфом». — «Вы имеете в виду Элистер Хаворт? — сказала Рэчел. — Да, шарф у нее действительно красный. Но сама она блондинка. Натуральная блондинка».

Знаешь, она действительно была блондинкой. С чудесными светлыми золотистыми волосами. Но в тот момент я готов был поклясться, что они темные… Странные штуки вытворяет иногда наше воображение. После ужина Рэчел представила нас друг другу, и мы бродили по саду. Мы говорили о переселении душ…

— Но это вовсе не в твоем духе, Дикки!

— Да, пожалуй. Помню, мы говорили о том, что, бывает, встречаешь человека впервые, а кажется, знаешь его давным-давно. Она еще сказала: «Вы имеете в виду влюбленных?..» Что-то странное было в том, как нежно и горячо она это произнесла. Это напомнило мне о чем-то, но о чем именно, я не мог вспомнить. Разговор продолжался, но вскоре старый Лоэс окликнул нас с террасы и сказал, что приехала Эстер и хочет меня видеть. Миссис Хаворт положила ладонь на мою руку и спросила: «Вы пойдете туда?» — «Конечно, — ответил я. — Пойдемте вместе». И тогда… тогда…

— Что?

— Конечно это покажется диким, но миссис Хаворт произнесла: «Лучше бы вам не ходить туда…» — Дик помолчал. — Она здорово напугала меня. Даже очень.

Я ведь потому и рассказал тебе о своем сне… Потому что, понимаешь, произнесла она это так же тихо, как та, другая, будто знала что-то обо мне, чего не знал я. Это не были слова женщины, которой хотелось бы остаться со мной в саду. Она сказала это как что-то обычное, очень печальным и добрым голосом. Как будто знала о каких-то последствиях… Наверное, я должен был ей что-то ответить, но я повернулся и почти бегом бросился к дому. Как будто там меня ждало спасение. Я понял, что с самого начала испытывал страх перед ней. И как же я был рад увидеть старину Лоэса! И Эстер!.. — Дик какое-то время молчал, а потом торопливо пробормотал: — Как только я увидел ее, мне все стало ясно. Я влюбился.

Макферлейн мгновенно представил Эстер Лоэс. Однажды он слышал, как о ней сказали: «Шесть футов и один дюйм библейских совершенств»[28]. «Прямо в точку», — подумал он, вспоминая ее необычный рост в сочетании со стройностью, мраморную белизну лица, изящный с горбинкой нос, черный блеск волос и глаз. Неудивительно, что Дикки, с его мальчишеским простодушием, был сражен. Сердце самого Макферлейна ни разу не забилось часто при виде Эстер, хотя он и признавал, что она очень красива.

— А затем, — продолжал Дик, — мы обручились.

— Как, сразу?

— Ну примерно через неделю. И еще две недели понадобилось, чтобы она поняла, насколько ей все это не нужно… — Он горько усмехнулся. — Итак, наступил последний вечер перед моим возвращением на корабль. Я шел из деревни через лес и тут увидел ее, миссис Хаворт то есть. В красном шотландском берете — знаешь, я прямо-таки вздрогнул! Я ведь рассказывал тебе о своем сне, так что ты поймешь… Некоторое время мы шли рядом. Мы не сказали ни слова, которого нельзя было бы не сказать при Эстер, понимаешь?

— Да? — Макферлейн с интересом взглянул на друга. Странно, зачем люди рассказывают о вещах, в которых сами еще до конца не разобрались!

— И когда я направился обратно к дому Эстер, миссис Хаворт остановила меня. Она сказала: «Скоро вы будете там. Лучше бы вам не спешить…» Вот теперь я уже знал, что меня ждет нечто ужасное, и… как только я вошел, Эстер встретила меня и сказала, что она передумала, и что ей все это ни к чему…

Макферлейн сочувственно хмыкнул.

— Ну и что же миссис Хаворт? — спросил он.

— Больше я ее не видел… До сегодняшнего вечера…

— Сегодняшнего?

— Да, когда был на приеме в клинике. Там осматривали мою ногу, я ее повредил, когда нас задела торпеда. И в последнее время немного меня беспокоила. Старый доктор посоветовал мне сделать операцию — совсем пустячную. Когда я выходил, то столкнулся с девушкой — в красной кофточке поверх халата. Она сказала: «Лучше бы вам не соглашаться на операцию…» Я пристально посмотрел на нее и понял, что это миссис Хаворт. Она прошла так быстро, что я не успел остановить ее. Я расспрашивал о миссис Хаворт у другой сестры. Но она ответила, что у них нет никого с такой фамилией… Странно…

— А ты уверен, что это была она?

— О да, понимаешь, она такая красивая… — Он помолчал и добавил: — Конечно, я пойду на операцию, но… но если я вдруг вытяну не ту карту…

— Что за ерунда!

— Конечно, чушь. Но все же я рад, что рассказал тебе обо всей этой цыганщине… Знаешь, было ведь еще что-то, если бы я только мог вспомнить…

Макферлейн поднимался по крутой, проложенной среди зарослей вереска дороге. Он повернул к воротам дома, стоявшего почти на вершине холма. Крепко стиснув зубы, он нажал на кнопку звонка.

— Миссис Хаворт дома?

— Да, сэр, я доложу.

Служанка оставила его в длинной узкой комнате, выходящей окнами на вересковую пустошь. Макферлейн слегка нахмурился. Не свалял ли он дурака, заявившись сюда?

Тут он вздрогнул. Где-то наверху запел низкий женский голос:

Цыганка, цыганка

Живет на болоте…

Голос оборвался. Сердце Макферлейна учащенно забилось. Дверь отворилась.

Необычная, скандинавского типа красота миссис Хаворт поразила его. Несмотря на описание Дика, он представлял ее черноволосой цыганкой… Внезапно вспомнился тот особый тон, которым он сказал: «Понимаешь, она такая красивая…»

Классически-безукоризненная красота — большая редкость, и именно такой бесспорной красотой обладала Элистер Хаворт. Он даже потерял дар речи, затем, собравшись с духом, обратился к ней:

— Вы меня совсем не знаете. Ваш адрес я взял у Лоэсов. Я — друг Дикки Карпентера.

Какое-то время она пристально смотрела на него. Затем сказала:

— Я собиралась прогуляться — вглубь, к болоту. Пойдете со мной?

Она отворила дверь и вышла прямо на склон холма. Он последовал за ней. Здесь, в плетеном кресле, сидел, покуривая, неуклюжий простоватого вида человек.

— Мой муж! Морис, мы хотим пройтись к болоту. А потом мистер Макферлейн пообедает с нами. Вы не против, мистер Макферлейн?

— Спасибо, не против.

Он взбирался вслед за ней по холму и, глядя на ее изящную фигурку, подумал: «О Боже, ну как она могла выйти замуж за такого?..»

Элистер направилась к груде камней.

— Давайте присядем. И вы расскажете мне все, что хотели.

— А вы знаете, о чем?

— У меня нюх на дурные вести. Случилось какое-то несчастье, да? Что-нибудь с Дики?

— У него была операция — в целом она прошла удачно. Но, видно, у него было слабое сердце. Он не выдержал наркоза.

Что он ожидал увидеть на ее лице, он и сам толком не знал, но только не этот взгляд, полный отчаянной усталости. Он услышал, как она прошептала: «Опять ждать, долго, так долго…»

Она взглянула на него.

— Да, вы что-то хотели сказать?

— Только это. Кто-то предостерегал его, какая-то медсестра. Он думал, что это были вы. Это правда?

Она покачала головой:

— Нет, не я. Но у меня есть кузина — она работает медсестрой. Нас иногда путают. Наверное, так все и било. — Она снова взглянула на него. — Но это совсем не важно, ведь так?

Вдруг глаза ее широко раскрылись. Она глубоко вздохнула.

— Ах, — сказала она, — ах, как странно! Вы не понимаете…

Макферлейн был озадачен. Она продолжала смотреть да него.

— Я думала, вы поняли… Вы должны были… Мне кажется, что вы тоже обладаете этим…

— Чем этим?

— Даром, проклятьем… назовите как угодно. Я верю, что вы тоже можете… Посмотрите внимательно вот на эту ложбинку в камне? Ни о чем не думайте, просто смотрите… Ага! — Она заметила, как он вздрогнул. — Ну, видели что-нибудь?

— Должно быть, померещилось. Мне показалось, что она наполнилась кровью.

Она кивнула.

— Я знала, что вы увидите. Когда-то давно на этом месте солнцепоклонники приносили жертвы. И я знала об этом еще до того, как мне рассказали. Временами я чувствую, что именно они ощущали, как будто я была там сама… И подхожу я к этому месту с таким чувством, словно возвращаюсь в свой дом… В общем-то, вполне объяснимо, почему я обладаю даром. Я из семейства Фергюссон. В нашей семье это было всегда… то, что называют ясновидением. И моя мать была медиумом, пока не вышла замуж. Ее звали Кристина. Она была довольно известна среди людей, увлекающихся спиритизмом.