– И у вас есть доказательства?

– Исчерпывающие, – усмехнулся полковник Пайкавей. – Их добыл один из моих лучших агентов. Письменные показания, фотографии, подписанные заявления, включая одно от его матери, медицинское свидетельство о «возрасте» клейма, копия достоверного свидетельства о рождении Карла Агилероса и скрепленные подписями свидетелей показания о его полной идентичности с так называемым Францем-Иосифом. В общем, все, что нужно. Мой агент чудом ускользнул со всеми этими документами. За ним была организована погоня, и его схватили бы, но помог счастливый случай во Франкфурте.

– А где сейчас эти документы?

– Хранятся в надежном месте и ждут подходящего момента для громкого разоблачения этого первоклассного самозванца…

– Правительство об этом знает? А премьер-министр?

– Я никогда не сообщаю политикам всего, что знаю, до того момента, когда избежать этого уже нельзя или когда я уверен, что они сделают именно то, что от них требуется.

– Вы – старый дьявол, Пайкавей, – сказал полковник Манроу.

– Кому-то надо им быть, – печально вздохнул полковник Пайкавей.

Глава 19

У сэра Стэффорда Ная гости

Сэр Стэффорд Най развлекал гостей. С этими людьми он раньше не был знаком, кроме одного, которого он достаточно хорошо знал в лицо. Это были красивые молодые люди, серьезные и умные, по крайней мере, так ему казалось. Волосы их были ухожены и подстрижены по моде, одежда добротная, хоть и немного старомодная. Глядя на них, Стэффорд Най не мог отрицать, что ему нравится, как они выглядят, но в то же время он не понимал, чего они от него хотят. Тот, которого он знал, был сыном нефтяного короля. Другой после окончания университета занялся политикой. У него был дядя – владелец сети ресторанов. Третий, молодой человек с нависшими бровями, все время хмурился, и казалось, что постоянная подозрительность – его вторая натура.

– Как это любезно с вашей стороны, что вы позволили нам зайти, сэр Стэффорд, – произнес блондин, как показалось Стэффорду, лидер этой тройки. Голос у него был очень приятный. Его звали Клиффорд Бент.

– Это Родерик Кетелли, а это Джим Брюстер. Нас всех беспокоит будущее, я правильно говорю?

– По-моему, оно всех беспокоит, не так ли? – ответил сэр Стэффорд Най.

– Нам не нравится нынешняя ситуация, – продолжал Клиффорд Бент. – Бунты, анархия и все такое прочее. Ладно, с точки зрения философии это все нормально. Честно говоря, я думаю, что все мы, так сказать, через это проходим, но ведь нужно же и выйти! Мы хотим, чтобы люди делали академическую карьеру и чтобы их при этом не прерывали. Мы хотим, чтобы было достаточно демонстраций, но без хулиганства и насилия. Мы хотим интеллигентных демонстраций. И еще, откровенно говоря, нам нужна – по крайней мере, я так думаю – новая политическая партия. Джим Брюстер внимательно следит за совсем новыми идеями и планами по профсоюзным вопросам. Его пытались заговорить и сбить с толку, но он продолжает свое дело, правда, Джим?

– Бестолковые старые тупицы в большинстве своем, – заявил Джим Брюстер.

– Нам нужна разумная и серьезная политика для молодежи, более экономичный метод управления. Мы хотим, чтобы в университетах пропагандировались новые идеи, но ничего фантастичного или помпезного. И если мы получим места и сможем в конце концов сформировать правительство, а я не вижу причины, почему бы и нет, то мы захотим претворить эти идеи в жизнь. В нашем движении много народу. Мы – за молодежь, точно так же, как и эти дикари, но мы – за умеренность, и мы хотим, чтобы у нас было разумное правительство, с меньшим парламентом, и мы делаем себе заметки, ищем людей, которые уже есть в политике, и не важно, какие у них сейчас убеждения, лишь бы они были разумными людьми. Мы пришли сюда, чтобы узнать, не заинтересуют ли вас наши цели. На сегодняшний день они все еще постоянно меняются, но мы продвинулись уже настолько, что знаем тех, кто нам нужен. Я могу сказать, что мы не хотим тех, кто правит страной сейчас, и не хотим тех, кто может прийти им на смену. Что до третьей партии, она, кажется, практически выбыла из гонки, правда, там есть один или два человека, которые, хоть и страдают сейчас в меньшинстве, могли бы прийти к нашему образу мыслей. Мы хотим вас заинтересовать. В один прекрасный день, и он не так уж далек, как может показаться, нам понадобится человек, который сможет успешно проводить правильную международную политику. В остальном мире беспорядка еще больше, чем у нас. Вашингтон сровняли с землей, в Европе не прекращаются стрельба, демонстрации, разрушение аэропортов. О нет, я не буду предлагать вам сводку событий за последние полгода. Я лишь скажу, что наша цель – поставить на ноги не столько весь мир, сколько Англию. И для этого нам нужны люди. Нам нужно очень много молодых людей, и они у нас есть; не революционеры, не анархисты, они с радостью будут стараться наладить жизнь страны. Но еще нам нужны люди постарше, я не имею в виду стариков за шестьдесят, я говорю о тех, кому сорок или пятьдесят, и мы пришли к вам, потому что, видите ли, мы про вас слышали. Мы знаем, что вы – как раз тот, кто нам нужен.

– Вы считаете себя благоразумными?

– Да, мы так считаем.

Второй юноша негромко засмеялся:

– Мы надеемся, что вы с нами согласитесь.

– Не уверен. Слишком уж свободно вы здесь разговариваете.

– Но это же ваша гостиная!

– Да, да, это моя квартира, и это моя гостиная. Но то, что вы говорите, и то, что, возможно, собираетесь сказать, может быть неблагоразумным как для вас, так и для меня.

– О! Кажется, я понимаю, к чему вы клоните.

– Вы мне что-то предлагаете. Другую жизнь, новую карьеру. И вы предлагаете разорвать определенные связи, то есть некоторым образом проявить нелояльность.

– Мы не просим вас переметнуться на сторону какой-нибудь другой страны, если вы имеете в виду это.

– Нет, нет, я понимаю, что это не приглашение в Россию, или в Китай, или в какие-то другие страны, но я думаю, что ваше предложение связано с некоторыми иностранными интересами. Я недавно приехал из-за границы. Кстати, очень интересная была поездка. Так вот, я кое-что хочу вам сказать: с тех пор как я вернулся в Англию, я ощущаю за собой слежку.

– Слежку? Может, вам это просто кажется?

– Да нет, не думаю. В ходе своей карьеры я научился различать такие вещи. Я бывал в некоторых довольно отдаленных и, так сказать, интересных местах. Вы решили зайти ко мне, чтобы прощупать, не соглашусь ли я на некоторое предложение. Однако безопаснее было бы встретиться в каком-нибудь другом месте.

Он встал, открыл дверь в ванную и пустил воду.

– В фильмах, которых я в свое время насмотрелся, – сказал он, – если кто-то не хотел, чтобы его подслушали в помещении, где установлены жучки, то он отворачивал водопроводные краны. Без сомнения, я немного старомоден, и существуют более надежные методы, используемые в таких ситуациях. Но по крайней мере сейчас мы могли бы говорить более открыто, хотя я все равно считаю, что нам следует соблюдать осторожность. Южная Америка очень интересная страна. Там образовалась Федерация южноамериканских стран (одно из ее названий – Испанское золото), в нее входят Куба, Аргентина, Бразилия, Перу и еще пара стран, пока еще не окончательно установившихся, но уже возникших. Да, это очень интересно.

– А что вы думаете по поводу темы разговора? – спросил подозрительный Джим Брюстер. – Что вы скажете?

– Я по-прежнему буду осторожным, – ответил сэр Стэффорд. – Вы будете больше мне доверять, если я не стану выражаться необдуманно. Так что мы прекрасно можем поговорить, выключив воду в ванной.

– Закрой воду, Джим, – приказал Клифф Бент.

Джим неожиданно улыбнулся и повиновался. Стэффорд Най выдвинул ящик стола и достал дудочку.

– Я еще не вполне с ней освоился, – сказал он, поднес дудку к губам и заиграл мелодию.

Вернулся хмурый Джим Брюстер:

– Это еще что? Мы что, собираемся устроить здесь идиотский концерт?

– Заткнись, – оборвал его Клифф Бент. – Невежда, ты ничего не понимаешь в музыке.

Стэффорд Най улыбнулся.

– Я вижу, вы разделяете мое увлечение музыкой Вагнера, – сказал он. – В этом году я был на Фестивале молодежи и в полной мере насладился концертами.

Он снова наиграл тот же мотив.

– Я этой мелодии не знаю, – сказал Джим Брюстер. – Это может быть Интернационал, или «Красное знамя», или «Боже, царя храни», или «Янки-дудл», или «Звездный флаг». Что это, черт побери?

– Это мотив из оперы, – объяснил Кетелли, – и закрой рот. Мы знаем все, что нам нужно знать.

– Зов рожка юного героя, – пояснил Стэффорд Най. Он выбросил вверх руку в быстром жесте, который раньше означал «Хайль Гитлер», и очень тихо сказал: – Новый Зигфрид.

Все трое встали.

– Вы совершенно правы, – сказал Клиффорд Бент. – Я думаю, нам всем следует вести себя очень осторожно.

Они обменялись рукопожатиями.

– Мы рады, что вы будете с нами. Один из тех, кто понадобится этой стране в будущем, ее великом будущем, я надеюсь, – первоклассный министр иностранных дел.

Стэффорд Най проводил их до дверей и постоял, глядя, как они вошли в лифт.

Он странно улыбнулся, закрыл дверь, кинул взгляд на часы на стене и устроился в удобном кресле – ждать…

Его мысли вернулись к тому дню, неделю назад, когда он и Мэри-Энн разными рейсами вылетали из аэропорта Кеннеди. Они стояли и никак не могли начать разговор. Первым нарушил молчание Стэффорд Най:

– Как вы думаете, мы с вами когда-нибудь встретимся?

– Почему нет, разве есть какие-то препятствия?

– Я думаю, препятствий полно.

Она посмотрела на него и тут же отвела взгляд.

– Приходится расставаться. Это часть работы.

– Работа! Для вас всегда существует только работа, да?

– Так нужно.

– Вы – профессионал, я – лишь любитель. Вы… – Он прервался. – Кто вы? Что вы? Я ведь этого так и не знаю, не правда ли?