Агата Кристи - Партнеры по преступлению

– Вы не понимаете. Это два совершенно разных человека. У них разные имена, разное все. Первый довольно молод, брюнет лет тридцати. Доктору О’Нилу около пятидесяти. У него седая бородка, он носит очки и сутулится. Но когда он разговаривал, я заметила у него во рту золотой зуб. Этот зуб виден, только когда он смеется. У того, другого мужчины точно такой же золотой зуб. Кроме того, я обратила внимание на его уши. Они у него особенной формы, почти без мочек. Вот и у доктора О’Нила точно такие же. Конечно, и зуб, и уши могут быть совпадением. Я долго думала и в конце концов написала ему, что дам окончательный ответ через неделю. Какое-то время назад я наткнулась на объявление мистера Бланта – если быть точной, в старой газете, ею было застелено дно одного из кухонных ящиков. Я его вырезала и приехала в Лондон.

– И поступили правильно, – заявила Таппенс и для пущей убедительности решительно кивнула. – Вашим случаем необходимо заняться.

– Да, весьма интересный случай, мисс Дин, – заметил Томми. – Мы с удовольствием возьмемся за его расследование. Что вы скажете, мисс… э-э-э… Шеррингем?

– О, да! – ответила Таппенс. – Мы докопаемся до истины.

– Насколько я понимаю, мисс Дин, – продолжал Томми, – в доме проживаете вы с матерью и старая служанка. Вы не могли бы рассказать мне о ней поподробнее?

– Ее имя – Крокет. Она прожила у моей покойной тетки восемь или десять лет. Пожилая, не всегда приятная в общении, но как служанка вполне нас устраивает. У нее есть привычка задирать нос, потому что ее сестра вышла замуж за человека более высокого положения. У Крокет есть племянник, который, по ее словам, «настоящий джентльмен».

– Хм, – задумчиво произнес Томми, не зная, что сказать дальше.

Таппенс, которая все это время не спускала глаз с Моники Дин, заговорила с неожиданной решительностью:

– Предлагаю самый лучший план – мы с мисс Дин пообедаем где-нибудь вместе. Сейчас час дня. Думаю, она сообщит мне все подобности.

– Согласен, мисс Шеррингем, – отозвался Томми. – Отличный план.

– Послушайте, – сказала Таппенс, когда они с Моникой уютно устроились за небольшим столиком в соседнем ресторане. – Я хочу знать все, как есть. Скажите, есть ли какая-то особая причина, по которой мы должны взяться за расследование вашего случая?

Моника покраснела.

– Видите ли…

– Рассказывайте, не стесняйтесь, – попросила ее Таппенс.

– В общем, есть два мужчины, которые… которые хотели бы на мне жениться.

– Обычная история, не так ли? Один богат, другой беден, причем вам нравится именно бедный.

– И как вы только догадались? – прошептала девушка.

– Это, можно сказать, закон природы, – пояснила Таппенс. – Такое случается со всеми. В том числе и со мною[32].

– Видите ли, даже если я продам дом, нам все равно будет не на что жить. Джеральд очень милый, но он страшно беден, хотя и очень умный. Он инженер. Имей Джеральд хотя бы небольшой капитал, фирма, в которой он работает, взяла бы его в партнеры. Второй, мистер Партридж, несомненно, очень хороший человек и не нуждается в средствах. Выйди я за него замуж, всем нашим бедам настал бы конец. Но…

– Понимаю, – сочувственно произнесла Таппенс. – Все равно это не одно то же. Вы можете сколько угодно внушать себе, какой он хороший и достойный, складывать все его положительные качества, как будто решаете арифметическую задачу, но все равно это будет иметь противоположный результат.

Моника кивнула.

– Итак, – произнесла Таппенс. – Думаю, нам есть смысл съездить к вам и изучить все на месте. Какой ваш адрес?

– «Ред-хаус», Стуртон-на-Болоте.

Таппенс записала в блокноте адрес.

– Я не спросила вас… – начала Моника, – про условия, – договорила она, краснея.

– Оплата исключительно по результату, – серьезно заявила Таппенс. – Если секрет вашего дома предполагает доход, на что очень даже похоже, учитывая количество желающих приобрести его в собственность, то мы рассчитываем на небольшой процент. В противном случае – ничего.

– Спасибо вам огромное! – от всей души поблагодарила ее девушка.

– А теперь, – сказала Таппенс, – ни о чем не беспокойтесь. Все будет хорошо. Завершайте свой обед, а мы пока поговорим об интересных вещах.

– Итак, – сказал Томми, выглядывая в окно гостиницы «Корона и якорь», – мы здесь, в этой Жабе-на-Болоте, или как там называется эта чертова деревня.

– Давай еще разок пройдемся по фактам.

– Безусловно, – откликнулся Томми. – Для начала, коли первое слово за мной, скажу, что я подозреваю эту ее мамашу-инвалида.

– Это почему же?

– Моя дорогая Таппенс, даже если вся эта история с полтергейстом – хорошая инсценировка, призванная склонить девушку к продаже дома, кто-то ведь должен был разбрасывать вещи. Например, мисс Дин сказала, что за обедом были все. Но если ее мать – инвалид и прикована к инвалидному креслу, по идее, она должна была находиться наверху, в своей комнате.

– Но если ее мать – инвалид, то как она могла разбрасывать мебель?

– Значит, она не настоящий инвалид, а только притворяется.

– Но зачем? – удивилась Таппенс.

– Вот тут мне нечего тебе сказать, – честно признался ей муж. – Просто я исходил из принципа, что преступником, как правило, оказывается тот, кого меньше всего подозреваешь.

– Тебе лишь бы шутки шутить, – строго сказала Таппенс. – Наверняка есть что-то такое, отчего все эти люди пытаются завладеть домом. И если ты не горишь желанием докопаться до истины, то я еще как хочу! Мне нравится эта девушка. Она такая милая…

Томми довольно серьезно кивнул.

– Согласен. Просто я люблю подтрунивать над тобою. Разумеется, в этом доме есть нечто странное. И что бы это ни было, к нему нелегко подобраться. Конечно, все можно списать на обыкновенную кражу со взломом. Но если вы хотите купить дом, это означает, что вам нужно будет или вскрыть полы, или снести стены, или же у вас в саду есть целая угольная шахта!

– Лично меня угольная шахта не вдохновляет. Зарытый клад звучит куда более романтично.

– Хм, – задумался Томми. – В таком случае есть смысл нанести визит управляющему местным банком. Скажу ему, что я остаюсь здесь после Рождества и, возможно, даже куплю этот самый «Ред-хаус». Можно даже обсудить с ним открытие счета.

– Но зачем…

– Погоди, и сама поймешь.

Томми вернулся примерно через час. В глазах его плясали лукавые искорки.

– Мы наступаем, Таппенс. Наш разговор пошел по намеченному пути. Затем я как бы невзначай спросил, много ли ему несут золота. Сейчас такое встречается сплошь и рядом, особенно в небольших сельских банках. Фермеры, которые копили золото во время войны, теперь… ну, ты понимаешь. После этого мы вполне естественно перешли к странностям пожилых дам. Я изобрел одну тетушку, которая в начале войны отправилась на машине в армейский склад, из которого вернулась, везя шестнадцать окороков. Управляющий, в свою очередь, рассказал мне про одну свою клиентку, которая сняла со счета все свои деньги до последнего пенса, причем по возможности золотом, а также потребовала, чтобы ей вернули все ее ценные бумаги, акции и облигации, чтобы хранить их у себя дома. На что я воскликнул, мол, что за чудачество. И тогда он добавил, что это, кстати, бывшая владелица «Ред-хаус». Теперь ты понимаешь, Таппенс? Она сняла со счета все деньги и где-то их спрятала. Помнишь, как Моника Дин сказала: мол, их удивило, как мало денег осталось от тетки? Да, она спрятала их где-то в доме, и кому-то об этом прекрасно известно. Я даже попробую угадать, кому именно.

– Кому же?

– Как насчет преданной Крокет? Она наверняка была в курсе всех странностей своей хозяйки.

– А как же доктор О’Нил с его золотым зубом? Он кто?

– Племянник-джентльмен, кто же еще! Точно, это он. Но где же тетка спрятала деньги? Ты лучше меня разбираешься в старых дамах, Таппенс. Где, по-твоему, они обычно прячут вещи?

– Под матрасом, завернутыми в чулок и нижние юбки.

Томми кивнул.

– Думаю, ты права. Тем не менее она вряд ли так поступила бы, потому что в этом случае деньги были бы давно найдены, когда перебирали ее вещи. Меня беспокоит одно: пожилая дама ее возраста вряд ли стала бы вскрывать полы или рыть ямы в саду. И все же деньги явно спрятаны где-то в доме. Крокет их не нашла, но она точно знает, что деньги там, и как только они приберут дом к рукам, она и ее драгоценный племянник перевернут его вверх дном, пока не найдут то, что ищут. Мы должны их опередить. Давай, Таппенс, пора нанести визит в «Ред-хаус».

Дверь им открыла Моника Дин. Матери и Крокет их представили как потенциальных покупателей, что легко объясняло, зачем Монике понадобилось водить их по всему дому и показывать участок. Томми пока не сказал ей, к каким выводам пришел, но то и дело о чем-то ее расспрашивал. Из одежды и личных вещей покойной что-то отдали верной Крокет, что-то раздали бедным семьям. Не было ничего такого, что не пересмотрели и не перетрясли.

– Скажите, а не оставила ваша тетушка какие-то бумаги?

– Письменный стол был набит ими. Кое-какие хранились в ящике стола в ее спальне. Но среди них не было ничего, что заслуживало бы внимания.

– Их выкинули?

– Нет. Моя мать никогда не выкидывает старых бумаг. Среди них были какие-то старинные рецепты. Она надеется когда-нибудь ими воспользоваться.

– Отлично, – одобрительно отозвался Томми. Затем, заметив старика, который трудился над клумбами в саду, спросил: – Скажите, он был садовником при жизни вашей тетки?