– А что же ваши соседи, никогда не жаловались? – спросил ее Старкведдер.

– О, естественно, жаловались, – ответила Лора, возвращаясь к дивану. – Понимаете, мы переехали сюда всего пару лет назад. Раньше мы жили на восточном побережье, в Норфолке. Там у нас было много неприятностей, поскольку один или два домашних любимца стали жертвами Ричарда. В сущности, именно поэтому мы и переехали сюда. Наш дом стоит особняком. Поблизости живет только один сосед, и больше на несколько миль вокруг нет ни одного жилого дома. Но зато здесь много белок, птиц и бездомных кошек.

Помолчав немного, она возобновила рассказ.

– По правде говоря, самым неприятным в Норфолке был случай с женщиной, которая однажды зашла в наш дом, собирая пожертвования для церковного праздника. Когда она уходила от дома по аллее, Ричард решил позабавиться и начал стрелять, целясь чуть правее и левее от нее. Он говорил, что она удирала, как заяц. И хохотал во все горло, рассказывая нам об этом. Я помню его слова о том, что ее жирные ягодицы дрожали, как желе. Но женщина обратилась в полицию, и дело кончилось ужасным скандалом.

– Могу себе представить, – сдержанно заметил Старкведдер.

– Правда, Ричард ловко вышел из положения, – сообщила ему Лора. – Естественно, у него было разрешение на все огнестрельное оружие из его коллекции, и он убедил полицейских, что стреляет исключительно по кроликам. Он отделался от обвинений бедной мисс Баттерфилд, заявив, что она просто нервная старая дева, вообразившая, что стреляют именно в нее, а он готов поклясться, что никогда не сделал бы ничего подобного. Ричард всегда умел внушать доверие. Ему не составило труда убедить полицию в своей невиновности.

Старкведдер поднялся со скамеечки и прошел по кабинету к телу Ричарда Уорвика.

– Ваш супруг, видимо, имел довольно извращенное чувство юмора, – с язвительной усмешкой сказал он и, бросив взгляд на столик, расположенный рядом с инвалидной коляской, добавил: – Я понимаю, что вы имеете в виду. Значит, оружие входило в программу его ежевечерних развлечений. Однако в эту ночь он, конечно, не мог рассчитывать на удачную охоту. Слишком густой туман.

– О, это не важно, он всегда держал при себе оружие, – ответила Лора. – Каждый вечер. Оно было чем-то вроде детской игрушки. Иногда он любил пострелять в стену, делая своеобразные рисунки. Вон там, можете посмотреть, если хотите. – Она показала в сторону стеклянных дверей. – Слева внизу, за портьерой.

Старкведдер проследовал в указанном направлении и, приподняв левый край портьеры, обнаружил в стене рисунок из пулевых отверстий.

– Бог ты мой, он украсил стену своими собственными инициалами! «Р. У»... Надо же, обе буквы составлены из пулевых отверстий. Замечательно. – Он опустил портьеру и вернулся к Лоре. – Должен признать, что это чертовски меткие выстрелы. Гм, да. Должно быть, с ним было просто страшно жить.

– Вот именно, – отозвалась Лора. Почти с истерической горячностью она вскочила с дивана и подошла к незваному гостю. – Неужели так необходимо продолжать обсуждать все это? – раздраженным тоном воскликнула она. – Зачем оттягивать то, что неизбежно должно случиться в итоге? Почему вы никак не осознаете, что вам придется позвонить в полицию? У вас нет выбора. Разве вы не понимаете, что оказали бы мне большую любезность, сделав это прямо сейчас? Или вы хотите, чтобы я сама позвонила туда? Я права? Отлично, я иду звонить.

Она быстро пошла к телефону, но Старкведдер, направившись за ней, удержал ее руку, когда она собиралась поднять трубку.

– Сначала мы должны поговорить, – сказал он ей.

– Мы уже поговорили, – сказала Лора. – И в любом случае нам не о чем разговаривать.

– Нет, есть о чем, – настаивал он. – Наверно, я поступаю глупо. Но мы должны попытаться найти какой-то выход из положения.

– Выход из положения? Для меня? – спросила Лора с изумлением.

– Да. Для вас. – Отойдя от нее на пару шагов, он обернулся и посмотрел прямо ей в глаза. – Хватит ли у вас смелости? – спросил он. – Сможете ли вы солгать в случае необходимости... и солгать убедительно?

Лора пораженно смотрела на него.

– Вы сошли с ума, – заявила она вместо ответа.

– Возможно, – согласился Старкведдер.

Она в растерянности тряхнула головой и сказала:

– Вы не понимаете, на что вы идете.

– Я очень хорошо понимаю, на что иду, – ответил он. – Скрывая преступление, я становлюсь его соучастником.

– Но почему? – спросила Лора. – Почему?

Старкведдер задумчиво посмотрел на нее, прежде чем ответить.

– Действительно, почему? – наконец повторил он. Медленно, взвешивая каждое слово, он сказал:

– По той простой причине, я полагаю, что вы очень симпатичная женщина, и мне бы не хотелось думать, что вы проведете в тюрьме лучшие годы своей жизни. В моем понимании это не менее ужасно, чем быть приговоренной к смертной казни через повешение. А сложившаяся ситуация представляется не слишком благоприятной для вас. Ваш муж был инвалидом и калекой. Любое свидетельство в данном случае может обернуться против вас, все будет зависеть от ваших показаний, а вы, похоже, совершенно не расположены давать их. Поэтому мне кажется маловероятным, что суд присяжных оправдает вас.

Лора твердо взглянула на него.

– Вы ведь совсем не знаете меня, – заметила она. – Все, что я вам наговорила, может оказаться ложью.

– Может, – с готовностью согласился Старкведдер. – И возможно, я – простофиля. Однако я верю вам.

Лора отвела взгляд и, повернувшись к нему спиной, опустилась на скамеечку для ног. На пару минут в комнате воцарилось молчание. Вдруг лучик надежды загорелся в глазах Лоры, и она, обернувшись к Старкведдеру, вопросительно посмотрела на него и затем едва заметно кивнула головой.

– Да, – произнесла она. – Я могу солгать, если понадобится.

– Отлично, – решительно воскликнул Старкведдер. – Теперь рассказывайте, и лучше побыстрее. – Подойдя к столику, стоящему возле инвалидного кресла, он стряхнул пепел в пепельницу. – Во-первых, кто именно сейчас находится в доме? Кто живет здесь?

Немного помедлив, Лора почти машинально начала перечислять обитателей дома:

– Здесь живут мать Ричарда, – сказала она, – и Бенни, то есть мисс Беннетт, но мы зовем ее Бенни, в общем, она выполняет обязанности экономки и секретаря. Бывшая медсестра. Она живет в этой семье целую вечность и всегда была очень предана Ричарду. Есть еще Энджелл. По-моему, я уже упоминала о нем. Он исполнял обязанности сиделки и санитара, короче, он был личным слугой Ричарда и полностью обслуживал его.

– Много ли еще слуг живет в вашем доме?

– Нет, больше нет, только приходящая прислуга... – Она помолчала. – О да, я чуть не забыла, – добавила она. – Конечно, есть еще Жан.

– Жан? – резко спросил Старкведдер. – Кто он такой?

Лора в замешательстве взглянула на него, не спеша с ответом. Затем с явной неохотой она сказала:

– Он – сводный брат Ричарда, младший брат. Он... он живет с нами.

Старкведдер подошел к скамеечке, на которой по-прежнему сидела Лора.

– Давайте проясним ситуацию, – потребовал он. – Почему вы с такой неохотой говорите о Жане?

После минутного колебания Лора заговорила, хотя в голосе ее все еще слышалась сдержанность и настороженность.

– Жан – милый мальчик, – сказала она. – Очень ласковый и добрый юноша. Только... только он немного отличается от остальных людей. Я имею в виду, что таких, как он... обычно называют умственно отсталыми.

– Понятно, – сочувственно пробормотал Старкведдер. – Но вы очень привязаны к нему, так ведь?

– Да, – призналась Лора. – Да... Я очень люблю его. Поэтому... именно поэтому, по правде говоря, я и не могла так просто уйти от Ричарда. Из-за Жана. Понимаете, будь на то воля Ричарда, он предпочел бы отправить Жана в соответствующее учреждение. В какой-нибудь интернат для умственно отсталых.

Старкведдер медленно обошел инвалидную коляску, в размышлении поглядывая на тело Ричарда Уорвика.

– Понятно, – наконец пробормотал он. – Значит, таким образом он удерживал вас? То есть угрожал, что отошлет парня в интернат, если вы бросите его?

– Да, – ответила Лора. – Если бы у меня... Если бы я сочла, что моих личных доходов хватит на содержание Жана и меня... Но я не могла быть уверена в этом. И кроме того, в любом случае Ричард, само собой, оставался официальным опекуном Жана.

– Ричард был добр к нему? – поинтересовался Старкведдер.

– Временами, – ответила она.

– А... временами?

– Он... Он довольно часто изводил Жана разговорами об интернате, – сказала Лора. – Он говорил Жану: «Там к тебе будут очень хорошо относиться, малыш. Тебе будет обеспечен надлежащий уход. А Лора, я уверен, будет навещать тебя пару раз в год». Он доводил Жана до такого ужаса, что тот начинал плакать и заикаться, умоляя оставить его дома. И тогда Ричард обычно откидывался на спинку кресла и хохотал. Запрокинув голову, он смеялся, смеялся, смеялся до слез.

– Понятно, – сказал Старкведдер, пристально наблюдая за ней. Помолчав немного, он задумчиво повторил: – Понятно.

Лора быстро встала и подошла к стоящему рядом с креслом столику, чтобы затушить окурок.

– Вы не обязаны верить мне, – воскликнула она. – Вы можете не верить ни одному моему слову. Все, что вы узнали, я могла просто выдумать.

– Я уже говорил вам, что готов рискнуть, – ответил Старкведдер. – А теперь, – продолжал он, – давайте поговорим об экономке... Как мне помнится, ее зовут Беннетт, или Бенни? Эта дама компетентна? Толкова?

– Она отлично знает свое дело, это очень умная и энергичная особа, – заверила его Лора.

Старкведдер прищелкнул пальцами.

– Мне только что пришла в голову одна мысль, – сказал он. – Как случилось, что никто не услышал этого выстрела?

– Ну, мать Ричарда уже в преклонном возрасте, она туговата на ухо, – ответила Лора. – Комната Бенни находится в другом конце дома, а Энджелл живет совершенно изолированно за дверью, обитой толстым войлоком. Остается еще, конечно, Жан. Его спальня на втором этаже, прямо над этим кабинетом. Правда, он рано ложится спать и спит очень крепко.