Агата Кристи - Немезида

— Но вы согласились?

— Согласилась. Буду откровенна с вами: под влиянием финансовых аргументов.

— Они были важны для вас?

Недолго помолчав, мисс Марпл неторопливо произнесла:

— Вы можете не верить мне, однако отвечу так: не очень.

— Я не удивлен. Но в вас пробудился интерес. Именно это вы и хотите сказать мне.

— Да. Я заинтересовалась. Я не слишком хорошо знала мистера Рэфьела — мы были знакомы недолгое время, всего несколько недель, проведенных в Вест-Индии. Но я вижу, что история нашего знакомства в какой-то мере известна вам.

— Я знаю, что мистер Рэфьел познакомился с вами именно там и что вы с ним сотрудничали.

Мисс Марпл с сомнением посмотрела на собеседника.

— Ох, — проговорила она, покачав головой, — так он и сказал?

— Именно так, — подтвердил профессор Уэнстед. — Он сказал, что вы наделены уникальным чутьем в криминальных вопросах.

Мисс Марпл, подняв брови, посмотрела на профессора.

— Полагаю, что это кажется вам маловероятным и удивительным, — сказала она.

— Я редко позволяю себе удивляться происходящему, — проговорил профессор Уэнстед. — А мистер Рэфьел был весьма проницательным и мудрым человеком, он отлично разбирался в людях. И считал, что и вы тоже разбираетесь в них.

— Я бы не стала говорить, что так уж хорошо понимаю людей, — ответила мисс Марпл. — Скажу только, что некоторые люди, случается, напоминают мне моих знакомых, и это позволяет мне предположить известное сходство в их поступках. И если вы думаете, что мне известно все, что я предположительно должна делать здесь, то глубоко ошибаетесь.

— Скорее по случаю, чем по умыслу, — сказал профессор Уэнстед, — мы оказались в чрезвычайно удобном положении для обсуждения ряда вопросов. За нами никто не следит, нас трудно подслушать, возле нас нет ни двери, ни окна, а над головой нет ни окна, ни балкона. Итак, мы можем откровенно поговорить.

— Мне очень хотелось бы этого, — проговорила мисс Марпл. — Я подчеркиваю тот факт, что нахожусь в полном неведении относительно того, что делаю здесь и должна делать. И я не знаю, почему мистер Рэфьел захотел устроить все таким образом.

— Пожалуй, рискну предположить. Он хотел, чтобы вы подошли к некоему комплексу фактов и событий без предубеждения, рожденного словами первого поговорившего с вами.

— Иначе говоря, и вы тоже не хотите что-либо рассказывать мне? — В голосе мисс Марпл слышалось раздражение. — Ну, знаете ли... Всему есть пределы!

— Да, — проговорил профессор Уэнстед с неожиданной улыбкой. — Согласен с вами. Мы должны отбросить часть этих пределов. Я намереваюсь сообщить вам некие факты, которые прольют свет на определенные вещи. Вы, в свой черед, также можете сообщить мне кое-какие факты.

— Сомневаюсь в этом, — возразила мисс Марпл. — Пара намеков — вот и все, чем я располагаю; однако намеки — еще не факты.

— И потому... — проговорил профессор Уэнстед и умолк.

— Ради бога, говорите же, — сказала мисс Марпл.

 —  Я не намереваюсь утомлять вас долгим рассказом. Объясню сперва, как я познакомился с этим делом. Время от времени я исполняю обязанности конфиденциального советника Министерства внутренних дел. Кроме того, я связан с определенными инстанциями. Существуют определенные заведения, которые в случае совершения преступлений предлагают стол и кров ряду разновидностей преступников, которых суд нашел виновными тем или иным образом. Они остаются там по воле Ее Величества, иногда определенное время, связанное при этом с их возрастом. Если они моложе некоторого возраста, то их принимают в специально определенных местах содержания под замком. Вы, конечно, меня понимаете.

 —  Да, я вполне понимаю, что именно вы хотите сказать.

 —  Обыкновенно ко мне обращаются вскоре после того, как было совершено... скажем так, преступление, чтобы обсудить такие вопросы, как возможное лечение, составление прогноза, благоприятного или же нет... так, одни слова. Большого значения они не имеют, и я не вдаюсь в них. Однако ко мне иногда обращается ответственный начальник подобного учреждения по конкретной причине. В данном случае я получил сообщение из некоего департамента, переданное мне через Министерство внутренних дел. Я отправился к главе этого заведения, по сути дела, коменданту, ответственному за содержание заключенных или пациентов, в зависимости от того, как вам хочется называть их. По случаю он оказался моим другом. Другом весьма давним, однако не из самых ближних, с которыми я могу быть откровенным. Словом, я прибыл в это заведение, и комендант описал мне свои проблемы. Они были связаны с одним из его подопечных. Комендант не был доволен им. Он сомневался. Речь шла о молодом человеке, который попал в это заведение, по сути дела, мальчишкой. Это было несколько лет назад. Время шло, и когда в заведении водворился нынешний комендант (его там не было в момент прибытия этого заключенного), он начал беспокоиться. Не потому, что он сам был врачом, но потому, что имел большой опыт общения с заключенными, преступниками и больными. Попросту говоря, парень, о котором идет речь, с самых младых дней вел себя совершенно неудовлетворительным образом. Называйте его поведение любыми словами. Малолетний преступник, юный головорез, непутевый мошенник, безответственная личность... Терминов много. Некоторые точны, некоторые нет, некоторые просто забавны. Личность криминального типа. В этом сомнения не было. Он вступал в банды, избивал людей, воровал и грабил, проматывал деньги, соучаствовал в аферах, мошенничал. По сути дела, такой сын был способен повергнуть в отчаяние любого отца.

— Да, понятно, — проговорила мисс Марпл.

— И что же вам понятно, мисс Марпл?

— Ну, я думаю, что вы говорите о сыне мистера Рэфьела.

— Вы совершенно правы. Я имею в виду сына мистера Рэфьела. Что вам известно о нем?

— Собственно, ничего, — ответила мисс Марпл. — Просто я услышала, и притом только вчера, что у мистера Рэфьела был неудовлетворительный сын, если говорить мягко, а по сути дела преступник. Сын с криминальным прошлым. Я знаю о нем очень немногое. Он был единственным сыном мистера Рэфьела?

— Да, других сыновей у него не было. Однако у мистера Рэфьела были еще две дочери. Одна из них умерла четырнадцати лет от роду, старшая благополучно вышла замуж, однако детей у нее не было.

— Как печально для него...

— Возможно, — сказал профессор Уэнстед. — Но как знать... Жена его умерла молодой, и, возможно, ее смерть стала для него источником постоянной печали, хотя он и старался не проявлять ее. Насколько мистер Рэфьел заботился о своем сыне и дочерях, просто не представляю. Он обеспечивал их Он предоставлял им все самое лучшее, однако о чувствах его судить трудно. Он был закрытым для мира человеком. Я думаю, что все интересы его жизни заключались в его профессии... он делал деньги. И его, как и всех великих финансистов, интересовал только этот процесс, а не сами деньги, которые он получал таким образом. Можно сказать, как евангельский верный раб, который зарабатывал деньги интересными и разнообразными способами. Он наслаждался финансами. Он любил финансы. И не думал ни о чем другом. Думаю, что для своего сына мистер Рэфьел делал буквально все возможное. Он вызволял его из неприятностей в школе, он нанимал хороших адвокатов, чтобы там, где было возможно, избавить его от суда, однако пришел и последний удар, которому, возможно, предшествовали некоторые события. Парня отдали под суд за покушение на молодую девушку. Приговор был вынесен за покушение на изнасилование, и он получил срок, несколько смягченный благодаря молодости. Однако потом против него было выдвинуто второе и куда более серьезное обвинение.

— Он убил девушку, — проговорила мисс Марпл. — Правильно? Так мне говорили.

— Он выманил девушку из дома. Тело нашли отнюдь не сразу. Ее задушили, после чего лицо и голову размозжили тяжелыми камнями — должно быть, чтобы воспрепятствовать опознанию.

— Некрасивое дело, — объявила мисс Марпл самым подобающим старой леди тоном.

Профессор Уэнстед пристально посмотрел на нее.

— Таково ваше определение?

— Так я сейчас воспринимаю данное преступление, — проговорила мисс Марпл. — Мне не нравятся поступки такого рода. И никогда не нравились. Если вы думаете, что я должна ощущать симпатию, сожаление, винить несчастливое детство и дурное окружение... если вы ожидаете, что я буду проливать слезы над этим юным убийцей, — я такого желания не испытываю. Мне не нравятся злые люди, совершающие злые поступки.

— Восхищен вашими словами, — произнес профессор Уэнстед. — Если бы вы только знали, что только приходится претерпевать мне как профессионалу, внимая слезам и зубовному скрежету таких людей, возлагающих вину за свою судьбу на некое событие в прошлом, то едва ли поверили бы мне. Если бы люди представляли себе те скверные условия, в которых приходится обитать их собратьям, все отсутствие доброты, все трудности их жизни и то, что они, тем не менее, переживают их без ущерба, не думаю, чтобы они так часто занимали противоположную точку зрения. Неудачников можно жалеть — их даже нужно жалеть, если можно так выразиться. Ибо виноваты гены. С которыми они родились и над которыми не имеют власти. Аналогичным образом я жалею и эпилептиков. Если вам известно, что такое гены...

— В той или иной степени, — проговорила мисс Марпл. — В наши дни о генетике слышали все, хотя, конечно, я не вникаю в технические или химические подробности.

— Комендант, человек опытный, сообщил мне, по какой причине его так волнуют мои выводы. Общение с этим заключенным во все большей и большей степени вселяло в него уверенность в том, что молодой человек этот, попросту говоря, не является убийцей. Он не обнаруживал сходства с убийцами, он не был похож на всех знакомых ему убийц; комендант придерживался мнения, что молодой человек этот принадлежит к криминальному типу, который никогда не исправится, в какие условия его ни ставь; что он просто не способен изменить себя; словом, помочь ему чем-либо было невозможно, однако комендант, тем не менее, испытывал полную уверенность в том, что ему был вынесен неправильный приговор. Он не верил, что этот парень убил девушку, сперва задушив, а потом изуродовав, после чего сбросил тело в канаву. Он просто не мог заставить себя поверить в это. Он просмотрел дело; фактическая сторона, казалось бы, была полностью доказанной. Юноша знал девушку, их видели вместе в ряде случаев перед преступлением. Должно быть, они спали вместе... были и другие факты. Его автомобиль видели в округе. Узнали его самого и так далее. Совершенно ясный случай. Но мой друг, по его словам, не был удовлетворен. Им владело острое ощущение несправедливости. Ему нужно было чужое мнение. Он хотел услышать не точку зрения полиции, которая была ему известна, его интересовало мнение профессионального медика. То есть войти в область моих интересов. Так сказать, в мою епархию. Он хотел, чтобы я посетил этого молодого человека. Посмотрел его. Поговорил с ним, дал свое профессиональное заключение. После чего сообщил бы ему свое мнение.