Агата Кристи - Немезида

Клотильда, по ее мнению, в Офелии никак не годилась, однако из нее получилась бы великолепная Клитемнестра, с восторгом режущая своего мужа в ванне. Однако, поскольку замужем Клотильда так и не побывала, аналогия эта ни о чем не говорила. Мисс Марпл не могла представить, чтобы эта женщина убила кого-то, кроме мужа, а Агамемнонов в сем доме не водилось.

Клотильда Брэдбери-Скотт, Антея Брэдбери-Скотт, Лавиния Глинн... Клотильда хороша, Лавиния простовата, но симпатична, одно веко Антеи время от времени дергается. Последняя имела странную манеру поводить большими серыми глазами сперва направо, потом налево и вдруг оглядываться через плечо. Она словно бы все время ощущала на себе чей-то взгляд. Странно, подумала мисс Марпл. Придется обратить на нее внимание.

Они уселись, завязался разговор. Миссис Глинн вышла из комнаты, очевидно направившись на кухню. По всей видимости, из всех троих лишь она одна была наделена хозяйской жилкой. Разговор последовал обычным курсом. Клотильда Брэдбери-Скотт пояснила, что особняк этот является семейным. Он принадлежал ее внучатому дяде, потом — ее дяде, а после его смерти перешел к ней и ее сестрам, перебравшимся сюда.

— Видите ли, у него был только один сын, который погиб на войне, — пояснила мисс Брэдбери-Скотт. — Мы остались последними представительницами нашего рода, если не считать нескольких очень далеких кузенов.

— Какие прекрасные пропорции у вашего дома, — проговорила мисс Марпл. — Ваша сестра сказала мне, что он был построен около тысяча семисот восьмидесятого года.

— Да, кажется так. Но, знаете ли, остается только пожелать, чтобы он не был настолько большим и ветхим.

— Да, — заметила мисс Марпл, — ремонт обходится нынче весьма дорого.

— В самом деле, — вздохнула Клотильда. — И нам часто остается только следить за тем, как он разрушается. Печально, но тем не менее это так. Подсобные строения, например, или оранжерея... У нас была здесь прекрасная большая оранжерея.

— В ней рос чудесный мускат, — подхватила тему Антея. — А все стены изнутри затягивал гелиотроп... Да, я очень жалею о ней. Конечно, во время войны мы не могли найти ни одного садовника. Пришлось взять совсем молодого, да и того в конце концов призвали. Конечно, против этого возражать не приходится, однако мы не сумели вовремя произвести ремонт, и вся оранжерея разрушилась.

— Как и маленький зимний садик возле дома.

Обе сестры вздохнули, так, как вздыхают люди, ощутившие на себе течение времени и принесенные им печальные перемены.

В этом доме царит меланхолия, подумала мисс Марпл. Каким-то образом она переплетена с печалью... печалью, которую невозможно прогнать или рассеять — слишком уж глубоко проникла она. В самую глубину... Мисс Марпл вдруг поежилась. 

Трапеза была самой обыкновенной. Небольшой кусок баранины, жареный картофель, затем сливовый пирог с мисочкой крема и довольно невыразительным печеньем. На стенах столовой висели несколько картин — семейных викторианских портретов, отметила мисс Марпл, не обладавших никакими заметными достоинствами. С ними соседствовал крупный и тяжелый, но симпатичный буфет из красного дерева со сливовым оттенком. Шторы были из темно-алого дамаста, а за большим красного дерева столом вполне могло бы поместиться с десяток человек.

Мисс Марпл просветила хозяек в отношении происшествий в группе, в той степени, в какой участвовала в них. Впрочем, вояж длился всего три дня, и потому рассказать многое было невозможно.

— Мистер Рэфьел, надо думать, был вашим старинным другом? — спросила старшая мисс Брэдбери-Скотт.

— Не сказала бы, — возразила мисс Марпл. — Я познакомилась с ним во время круиза по Вест-Индии. Полагаю, он принимал в нем участие для поправки здоровья.

— Да, последние годы он был практически инвалидом, — согласилась Антея.

— Очень жаль, — проговорила мисс Марпл. — На самом деле очень жаль. Я все время восхищалась силой его духа. Он проделывал такой большой объем работы... Каждый день надиктовывал своему секретарю письма и телеграммы. Он не мог просто так покориться своей болезни.

— Ну, нет, только не он, — сказала Антея.

— В последние годы мы нечасто видели его, — произнесла миссис Глинн. — Естественно, мистер Рэфьел был очень занятым человеком. На Рождество он всегда с большой щедростью вспоминал о нас.

— Вы живете в Лондоне, мисс Марпл? — спросила Антея.

— О нет, — ответила та. — Я живу в деревне. Небольшое такое селение на полпути между Лумутом и Маркет-Бейзинг. Примерно в двадцати пяти милях от Лондона. Прежде такая милая и старомодная деревня, но теперь в ней успели настроить всякого, как и повсюду... А мистер Рэфьел, наверное, жил в Лондоне? Во всяком случае, я заметила его адрес в регистрационной книге отеля на Сент-Оноре... где-нибудь на Итон-сквер или Белгрейв-сквер?[11]

— У него был загородный дом в Кенте, — сказала Клотильда. — Иногда он принимал там гостей. Деловых партнеров в основном и зарубежных знакомых. Нас во время наших редких встреч он принимал в Лондоне.

— С его стороны было очень любезно, — проговорила мисс Марпл, — предложить вам пригласить меня к себе во время этого тура. Очень внимательный был человек. От столь занятого делами бизнесмена сложно ожидать такого внимания.

— Нам случалось приглашать его друзей во время подобных вашему путешествий. Агентство устраивает их с большой заботой... Конечно, на каждый вкус не угодишь. Молодежь, естественно, любит побродить по холмам, сходить куда-нибудь подальше, подняться на высокий холм и так далее. А людям пожилым, не готовым к такой активности, приходится оставаться в отеле, однако окрестные гостиницы особо роскошными не назовешь. Не сомневаюсь в том, что сегодняшняя поездка, как и завтрашняя экскурсия на Сент-Бонавентур, показалась бы вам очень утомительной. Завтра, насколько я знаю, вас ожидает прогулка на остров на катере, а волнение на море иногда бывает очень сильным.

— Сами эти экскурсии могут быть очень утомительными, — проговорила миссис Глинн.

— О да, — согласилась мисс Марпл. — Приходится много ходить и стоять. Нетрудно переутомить ноги. Наверное, мне не следовало бы пускаться в это странствие, если бы не соблазнительная перспектива увидеть все эти великолепные дворцы, залы и мебель... И все такое. Ну и, конечно же, превосходную живопись.

— И сады, — добавила Антея. — Вы ведь любите сады, не так ли?

— О да, — согласилась мисс Марпл, — особенно сады. Судя по проспекту, впереди нас ждет посещение некоторых действительно прекрасно сохранившихся садов при исторических сооружениях, и я с нетерпением ожидаю встречи с ними.

Она с улыбкой обвела взглядом хозяек дома.

Разговор шел очень приятным и совершенно естественным образом, однако мисс Марпл никак не могла понять, почему ощущает какое-то напряжение... какую-то неестественность ситуации. Однако как понимать эту неестественность? Достаточно ординарный разговор затрагивал в основном общие места. Она сама произносила банальные фразы, такими же тривиальностями отвечали и сестры.

«Три сестры», — подумала мисс Марпл, вновь возвращаясь мыслью к этим двум словам. Но почему цифра три вызывает у нее какие-то зловещие ассоциации?

«Три сестры», три ведьмы в «Макбете». Откровенно говоря, трех русских сестер трудно соотнести с ведьмами. Впрочем, мисс Марпл всегда считала, что театральные режиссеры ошибаются в трактовке этих персонажей. Одна из постановок, на которых она побывала, показалась ей в этом отношении верхом абсурда. Облик ведьм был словно заимствован из пантомимы... крылья летучей мыши, нелепые и броские островерхие колпаки на головах... Они то приплясывали, то по-змеиному ползали. Мисс Марпл помнила, как сказала своему племяннику, вывозившему ее на это пиршество шекспировской фантазии: «Реймонд, дорогой мой, знаешь, если бы я ставила эту великолепную пьесу, то придала бы трем ведьмам совершенно другой облик. Пусть будут обыкновенными нормальными старухами... шотландскими старухами. Которые ни за что не станут плясать и кривляться. А будут лукаво переглядываться между собой, да так, что ты убоишься самой повседневности облика этих женщин».

Доев последний кусок сливового пирога, мисс Марпл посмотрела через стол на Антею. Обыкновенная женщина... неопрятная, очень рассеянная, малость с приветом. Но почему Антея кажется ей зловещей?

«Я начинаю фантазировать, — объявила себе мисс Марпл. — А этого делать нельзя».

После обеда ее повели прогуляться по саду. Сопровождать гостью отправили Антею. С точки зрения мисс Марпл, предприятие это нельзя было назвать радостным.

Перед ней оказался прежде ухоженный, однако ни с какой стороны не примечательный или выдающийся сад, наделенный всеми чертами, подобающими обыкновенному викторианскому саду. Кустарники, аллейка пятнистого лавра... Вне сомнения, раньше здесь были ухоженные лужайки и тропки, огород площадью в полтора акра, явно слишком большой для троих проживавших здесь насельниц. Часть его осталась необработанной и заросла сорняками. Большую часть цветочных клумб укрыла собой сныть, и руки мисс Марпл буквально чесались вырвать ползучий вьюнок, старавшийся повсюду утвердить свое верховенство.

Длинные волосы мисс Антеи теребил ветер, время от времени извлекавший из ее прически заколки и бросавший их на траву или на тропинку. Разговор складывался как-то неровно.

— Должно быть, у вас превосходный сад, — проговорила Антея.

— О да, только очень маленький, — сказала мисс Марпл.

Они вышли на поросшую травой тропку, шедшую мимо какого-то подобия холма, поднимавшегося перед оградой.