— Замолчи! — оборвал ее Лепски, и Кэрол, увидев признаки надвигающейся опасности, пошла за мужем в бар, где как раз никого не было.

Подошел бармен.

— Тройное виски со льдом, — сказал Лепски. — Тебе что-нибудь заказать?

— Нет! Ты слишком много пьешь. В чем дело? У тебя такой вид, как в фильме ужасов. Говори…

Лепски помолчал. Он подождал, когда бармен принесет напитки, отхлебнул сразу половину и лишь потом взглянул на Кэрол.

— Твоя старая колдунья Бесингер оказалась права. Она нас предостерегала от опасных людей. Я всегда говорил, что Дювайн жулик, но ты не слушала меня.

— Не начинай все сначала. О чем ты говоришь?

— Нас купили, — сказал Лепски. — Я готов поспорить на последний доллар, что у этого сукина сына никогда вообще не было матери.

— Лепски, что ты несешь!

— Это старый, как мир, трюк. И мы на это купились. Вот теперь и получи счет из отеля, да еще все, что они тут пили и жрали… да вот еще парочка покупок, которые Дювайн сделал в отеле для своей сучки жены! — рычал Лепски. — Но это еще не все.

Он поспешно отхлебнул большой глоток виски и продолжал убеждать Кэрол, что сезон в Гштааде еще не начался, что отели там закрыты, нет никаких отбивных из Кобэ, никаких девушек, вообще ничего.

— Не может быть! — закричала Кэрол, но затем, взглянув на пылающее лицо мужа, который вновь и вновь рассматривал счет отеля, поняла наконец, что все это правда.

— Мы сейчас же обо всем сообщим в полицию, — яростно прошипела она. — Никто не смеет с нами так поступать. Никто!

— Ничего подобного мы не сделаем, — спокойно и твердо возразил Лепски. — Если кто-нибудь узнает, что американского полицейского офицера провел какой-то проклятый хлыщ, я этого не переживу. Парни у нас в управлении от смеха полопаются. Я уже сейчас вижу их злорадные физиономии. Я тебя обо всем предупреждал, но разве ты слушаешь! Знай твердила: «Это мои деньги». — Он бросил ей счет на колени. — Пусть это послужит тебе уроком, а впредь никому не доверяй.

Кэрол посмотрела на сумму и так вскрикнула, что даже бармен оглянулся на нее:

— Ой, Том!

— Мой старик всегда говорил, что за опыт надо платить. А на будущее: слушай, что я говорю.

Кэрол удрученно кивнула.

— А теперь я у тебя кое-что спрошу, — продолжал Лепски. — Ты действительно получила удовольствие от поездки?

Кэрол колебалась:

— Да нет, пожалуй, она меня немного разочаровала. Но ведь так всегда бывает.

— Вот именно. Завтра отправляемся домой. Хватит с меня Европы. Было бы лучше, если бы мы все деньги положили в банк. Сколько у тебя осталось?

Кэрол состроила гримасу:

— Меньше пяти тысяч.

Лепски потрепал ее по руке:

— Как раз, чтобы погасить долги. — Он допил виски, потом вдруг напрягся. — Боже мой! Я совсем забыл о наших соседях. Ты должна им сказать, что мы отлично провели время. Я скажу то же самое на работе своим. Твои друзья позеленеют от зависти. Расскажи им о той утке, покажи фотографии с лебедями, горами, Эйфелевой башней. Никому, я повторяю: никому и в голову не должно прийти, что мы плохо провели время. Ясно?

Кэрол просияла. Она представила себе восторженные возгласы подруг, снедаемых завистью. Только ради того, чтобы на несколько месяцев оказаться в центре внимания, стоило терпеть эту поездку.

Она встала, вложила руку в руку Лепски и улыбнулась ему многообещающей улыбкой.

— А не пойти ли нам в постель, дорогой?

Хорошо зная, что означает эта улыбка, Том не заставил себя ждать.

Лу Бреди остановил машину возле отеля «Эден» в Цюрихе, взял синюю дамскую сумочку и свой чемоданчик и вошел в отель. Было 1.15 ночи. Ночной портье вопросительно глянул на него:

— Вам нужен номер, мистер?

— Только на одну ночь, — сказал Бреди. — Здесь остановился мистер Кендрик?

— Да, сэр. Он ожидает вас в баре.

Бреди открыл чемодан и взял оттуда сумочку.

— Отнесите мой багаж в номер. А это я возьму с собой. Подарок дочери мистера Кендрика.

— Как скажете, сэр.

С сумочкой в руке Бреди вошел в полутемный бар. Он ликовал. Какой умник Хеддон! А Дювайн! Но он, Лу, перехитрил мерзавца и выполнил свою задачу. Через пару дней у него будет миллион долларов!

Бар был пуст в это позднее время, только Кендрик в одиночестве сидел за столиком. В серебряном ведерке со льдом стояла бутылка шампанского. Кендрик нетерпеливо глянул на гостя и, увидев сморщенного старика, состроил гримасу. Но тут взгляд его остановился на синей сумочке, и антиквар вскочил на ноги:

— Лу, дорогой мой мальчик! Никак не привыкну к твоим шуточкам! Неужели это ты?

— А кто же еще. — Бреди счастливо засмеялся. — Полный успех!

— Мой дорогой! — с пылом воскликнул Кендрик. — Только ты способен сделать такое! Это просто фантастика!

— Когда мне что-то поручают, я это делаю. — Бреди положил сумочку на стол, налил шампанского в бокал Кендрика и залпом выпил. — Но все едва не сорвалось.

— Неужели? Что случилось?

— Ничего страшного. Мне удалось уладить это дело. Дювайн хотел нас надуть.

— Какой мерзавец!

— Пришлось крупно с ним поговорить. Больше мы не будем иметь с Дювайном никаких дел. Пойдем к тебе в номер, Клод, и откроем сумочку. Когда ты должен получить деньги?

— Свидание с Радницем назначено на завтра. Я сообщил ему, что ты прибываешь сегодня. Деньги приготовлены, и он ждет.

— Отлично. Тогда вперед.

По дороге к лифту Кендрик сказал:

— У меня есть все необходимые инструменты, чтобы открыть сумочку. Но надо действовать предельно осторожно, чтобы не повредить икону.

— Тогда лучше будет, если это проделаю я. У меня большой опыт в таких делах.

Поднявшись в номер Кендрика, они заперли дверь. Кендрик передал Бреди инструменты и стал смотреть.

Работая, Бреди коротко рассказал, как ему удалось перехитрить Дювайна. Кендрик слушал, время от времени издавая возгласы удивления.

— Мой Бог! Кто бы мог подумать! — сказал он, когда Бреди отделил боковые стенки сумочки. — Пожалуйста, осторожнее, дорогой. Страшно даже подумать, какой шум поднимет Радниц, если ты хоть чуть-чуть поцарапаешь такую ценную вещь.

— Вот она! Вот наши чудесные миллионы.

Бреди осторожно вытащил из двойного дна сумки деревянный брусок. Мужчины с ужасом уставились на него. Затем Кендрик с бьющимся сердцем выхватил деревяшку из задрожавших пальцев Бреди.

— Ведь это же не икона! Это просто кусок дерева!

Бреди был потрясен не меньше Кендрика. Он выхватил деревянный брусок из рук Кендрика, осмотрел со всех сторон и с проклятием швырнул на пол. Дювайн перехитрил его? Ему каким-то образом удалось подменить сумочку! Но как он это сделал? Ведь Лу не спускал с него глаз, после того как этот сукин сын вышел из номера Лепски!

Кендрик вдруг вскочил.

— Ах ты предатель и мошенник! — завизжал он. — Решил меня надуть! Верни икону!

— Заткнись! — в свою очередь рявкнул Бреди. — Это работа Дювайна. Сейчас он, скорее всего, уже у Радница и предлагает ее за полцены.

Кендрик закрыл глаза. Он знал, что Радниц, не задумываясь, пойдет на сделку с Дювайном. Он подумал о деньгах, вложенных им в операцию, о Луи де Марни, ждущем своей доли. Да, ничего не остается, как не солоно хлебавши вернуться в Штаты, к своей галерее. Он вяло махнул рукой в сторону двери.

— Уходи. И будет лучше, если мы никогда больше не встретимся, — сказал он и, вытащив свой платок, разрыдался.

Накануне вечером Серж Хольц вошел в кабинет Радница и поставил синюю сумочку на письменный стол.

— Ваше задание выполнено, сэр.

Радниц улыбнулся:

— Отлично. Расскажите, как все произошло.

Лицо Хольца оставалось бесстрастным.

— Все было очень просто, сэр. Лепски с друзьями отправился на ленч. Бреди тоже пошел в ресторан. Я воспользовался удобным случаем и подменил сумочку.

— Попросите открыть ее. Я хочу взглянуть на икону.

Хольц взял сумочку, вышел из кабинета и передал сумочку Митэну.

— Под вторым дном спрятан очень ценный предмет. Мистер Радниц хочет его видеть, — сказал он и вышел.

Через полчаса Митэн вошел в кабинет и благоговейно положил перед Радницем икону Екатерины Великой.

— Огромное сокровище, сэр, если мне будет позволено сказать.

Радниц взял икону в руки, и его жабье лицо засветилось от удовольствия.

— Вы правы, Митэн, — сказал он. — Это одно из величайших сокровищ мира. Попробуйте связаться с Василием Вренсковым. Попросите его приехать, как только он сможет.

Лишь на следующий день, когда Пьер и Клодетта Дювайны планировали, как избавиться от Лепски, а Бреди превращался в Джона Уиллиса, «фольксваген-жук» Вренскова подъехал к вилле Радница. Вренсков поднялся по мраморным ступеням тяжелой походкой пожилого человека.

Митэн открыл входную дверь, внимательно посмотрел на него и спросил:

— Вы плохо выглядите, мистер Вренсков. Вы не больны?

— Нет. Я не останусь к обеду, — сказал Вренсков с тоскливым выражением на лице.

— Не останетесь к обеду? Какая жалость. Шеф-повар приготовил специально для вас крестьянский пирог. Вы твердо решили?

Вренсков слегка застонал:

— Я не останусь обедать.

— Это очень грустно, сэр. Пожалуйста, пройдите за мной.

Радниц видел, как подъехал потрепанный «фольксваген». Он выставил икону на письменный стол. Сам он сидел, откинувшись на спинку кресла, сложив свои полные ладони, совершенно спокойный. В любом случае он будет в выигрыше, говорил он себе. Если Советское правительство не отдаст ему контракт на строительство плотины, он по крайней мере получит восемь миллионов долларов за икону. Но, конечно, получить контракт было гораздо важнее.