Эд Макбейн - Мошенники

— Я очень рад, что вы позвонили, — сказал Карелла.

— Тело принадлежит Эйлин Гленнон, — сказал Блейни. — Это так?

— Да, так.

— Я всего лишь хотел удостовериться, что мы говорим об одном и том же человеке, прежде чем я перейду к подробностям.

— Да, да, естественно, — сказал Карелла. — Я понимаю.

— Случай на этот раз довольно интересный, — сказал Блейни. — Никаких внешних телесных повреждений. Потеряна масса крови, но никаких ран не обнаружено. Я пришел к выводу, что смерть наступила два-три дня назад, по-видимому в ночь — на воскресенье. Кстати, где именно она была обнаружена?

— В маленьком парке.

— Труп был спрятан?

— Нет, этого нельзя сказать. Но в этом парке обычно бывает очень мало народу.

— Да, наверно, этим все и объясняется. Ну, как бы то ни было, по моим подсчетам она должна была пролежать в том месте, где ее обнаружили, примерно с ночи на воскресенье. Надеюсь, это как-то поможет вам.

— Эта информация может оказаться весьма полезной, — сказал Карелла. — А какова причина смерти?

— Вот тут-то и заключается самое интересное. Скажите, она жила в Маджесте?

— Нет. Она жила со своей матерью. Это в Айсоле.

— И тут кое-что сходится, отлично. Хотя я никак не могу понять, почему это она даже не попыталась добраться до дома. С другой стороны, учитывая все то, что было обнаружено мною, у нее наверняка появились разные симптомы, которые могли привести ее к ложным выводам. Особенно после того, что ей пришлось претерпеть.

— А что же это за симптомы, Блейни?

— Озноб, повышение температуры, возможно, тошнота, легкие обмороки, общая слабость, не исключены провалы сознания и бредовое состояние.

— Понятно, — растерянно проговорил Карелла.

— Короче говоря — сепсис, — пояснил Блейни. И сначала я даже подумал, что это и может быть причиной смерти. Но это совсем не так. Хотя, естественно, это несомненно связано с тем, что послужило причиной ее смерти.

— И что же это? — теряя терпение, поинтересовался Карелла.

— Кровотечение.

— Но вы же сказали, что у нее не было никаких ранений.

— Я говорил, что у нее не было внешних повреждений. Однако следы от повреждений с помощью тенакула подсказали мне правильный ответ.

— А что такое — тенакула? — спросил Карелла.

— Тенакула — это множественное число от латинского слова “тенакулюм”, — пояснил Блейни. — А теканулюм — это хирургический инструмент, представляющий собой заостренный крючок с рукояткой. Мы обычно пользуемся им для извлечения каких-то мелких частей при операциях или при вскрытиях.

Карелла прекрасно помнил, что разговоры с Блейни очень редко бывали приятными. Он попытался побыстрее привести разговор к логическому завершению и получить нужные факты без разных неприятных подробностей.

— Ну и прекрасно, а где у нее остались следы от этих, ну, одним словом, от этих крючков? — решил он взять быка за рога.

— На шейке матки, — любезно пояснил Блейни. — У девушки этой было просто жуткое маточное кровотечение. А кроме того, я обнаружил в крови частицы…

— Отчего она умерла?!

— Она умерла от внутреннего кровотечения. А сепсис следует рассматривать как форму его сложения.

— Ничего не понимаю. Так что же все-таки вызвало это кровотечение?

— Послушайте, Карелла, я же все время пытаюсь вам объяснить это. Дело в том, что я обнаружил частицы плаценты и…

— Плаценты?..

— По моим подсчетам, операция была проделана в субботу, в крайнем случае — в воскресенье. Девчонка, наверное, просто бесцельно бродила, пока…

— Какая операция? Скажи же наконец по-человечески, о чем это ты толкуешь, Блейни?

— Аборт, естественно, — обиженно сказал Блейни. — Этой молоденькой девчонке был сделан аборт, где-то в конце прошлой недели. Вы хотите знать, что послужило причиной ее смерти? Так вот, причиной ее смерти послужил именно аборт!

* * *

Кто-то обязательно должен был рассказать Клингу о том, к какому выводу пришли в этот вторник все сотрудники отдела.

Кто-то должен был ему сказать, но Клинг в этот день был на похоронах. Поэтому вместо того, чтобы обрушивать на парня всю эту новую информацию, плюс логические выводы, которые следовали из нее, да еще в тот момент, когда на него свалилось такое горе, было решено просто собрать пока как можно больше фактов. Общеизвестно, что в ходе расследования дел об убийстве зачастую вскрываются самые неожиданные вещи, которые в обычной обстановке никогда не были бы выставлены на всеобщее обозрение. Были также опасения, что Клинг просто откажется верить всему этому, если не собрать убедительных доказательств, которые устранили бы возможность каких-либо сомнений. Потому-то Карелла с Мейером снова отправились к матери погибшей девушки, к миссис Гленнон, а Берту предоставили возможность спокойно присутствовать на похоронах.

На кладбище бабье лето казалось просто неуместным.

Нет, конечно, оно вовсе не утратило своего обаяния.

Деревья, окаймлявшие кладбищенские дорожки, сияли всеми оттенками золота и багрянца, разноцветный ковер облетевшей листвы сухо шелестел под порывами мягкого октябрьского ветерка. Провожающие шли и шли под ветвями этих нарядных деревьев вслед за гробом, облаченные в черное, с поникшими головами, а листья все падали и падали им под ноги.

Открытая могила походила на открытую рану. Трава у ее среза контрастировала с влажными блестящими на солнце комьями земли, которые наполняли окружающий воздух запахом нетронутой свежести. Могильная яма была длинной и глубокой. Гроб был подвешен прямо над нею, чтобы потом с помощью особого механизма плавно опуститься на вечный покой, быть преданным земле.

А небо над кладбищем сияло голубизной. Они стояли словно неловкие тени на фоне широкой голубизны неба, в обрамлении перезрелой роскоши осенней листвы. Стояли со склоненными головами. Гроб должен был вот-вот опуститься под землю.

Он поднял взгляд на этот застывший в пространстве блестящий лаком черный ящик, а потом посмотрел на человека, выжидающего, чтобы в нужный момент нажать рычаг спускового механизма. Все поплыло у него перед глазами, которые вдруг наполнились слезами. Чья-то рука легла ему на локоть. Он обернулся и сквозь пелену слез разглядел Ралфа Таунсенда, отца Клер. Рука крепче сжала его локоть. Он только молча кивнул в ответ и попытался сосредоточиться на словах священника.

– “…и прежде всего, — говорил в этот момент проповедник, — она уходит от нас такой же, какой всеблагой Господь послал ее к нам — чистой сердцем, чистой духом, честной и преисполненной веры в Его милосердие. Мир праху твоему, Клер Таунсенд, покойся с миром.”

— Аминь, — сказали они одновременно…

Миссис Гленнон была по горло сыта всем этим. Она просто по горло нахлебалась всего этого за последние дни, и ей совсем не улыбалось когда-нибудь в жизни еще раз встретиться хоть с одним полицейским. Ее вызвали в морг опознать тело дочери до того, как приступят к вскрытию. После этого она отправилась домой и оделась во вдовье траурное платье, которое она не надевала уже много лет, со времени смерти мужа. И, вот тебе раз, к ней снова явились полицейские — Стив Карелла и Мейер Мейер. К этому времени Мейер, строго следуя заведенному в детективных повестях порядку, выплыл наконец на свет из беспросветной тьмы, в которую он неосторожно угодил как раз на ступеньках этого дома. Все его порезы, ушибы и ссадины были надлежащим образом обработаны, и он сидел сейчас перед нею с самым сосредоточенным выражением и множеством наклеек из лейкопластыря на лице. Миссис Гленнон смотрела на полицейских, храня ледяное молчание, в то время как те засыпали ее градом вопросов. На все их вопросы она отвечать отказывалась и сидела неподвижная, как мумия, судорожно сцепив пальцы рук и откинувшись на спинку жесткого стула на кухне.

— Миссис Гленнон, вам известно, что дочери вашей был сделан аборт?

Молчание.

— Кто ей его делал?

Молчание.

— Поймите же, тот кто сделал его, фактически убил вашу дочь, вам это ясно?

Молчание.

— А почему она не вернулась прямо домой?

— Почему ей вместо этого пришлось потом бродить по улицам?

— Кабинет, где делают подпольные аборты, находился в Маджесте, да? И поэтому ее обнаружили там?

— Вы что — выгнали ее из дома, когда узнали, что она беременна? Молчание.

— Ну, хорошо, миссис Гленнон, давайте начнем с самого начала. Вам известно было, что ваша дочь беременна?

Молчание.

— Черт, ваша дочь умерла, хоть это-то вы знаете?

— Я это знаю, — сказала миссис Гленнон.

— А знали вы, куда она направляется в субботу, когда она выходила отсюда?

Молчание.

— Вам известно было, что она идет делать аборт?

Молчание.

— Миссис Гленнон, — сказал Карелла, — в дальнейшем мы будем исходить из того, что вам все было известно. Мы будем считать, что вы заранее знали, что ваша дочь собирается искусственно с помощью оперативного вмешательства прервать беременность, и в дальнейшем мы будем рассматривать вас как сообщницу в этом преступлении, а сейчас мы намерены арестовать вас на этом основании. Поэтому одевайтесь и мы сейчас пойдем.

— Она не могла иметь этого ребенка, — сказала миссис Гленнон.

— Почему это?

Молчание.

— Ну, ладно, собирайте ваши вещи. Мы отвезем вас в участок.

— Я не преступница, — сказала миссис Гленнон.

— Очень может быть, что вы по-своему и правы, — отозвался на это Карелла. — Но по закону принуждение к аборту является уголовно наказуемым деянием. Известно ли вам, сколько юных девушек гибнет от этих преступно совершаемых операций в нашем городе ежегодно? Ну, так вот, теперь в их число попала и ваша дочь.