Но все эти мнения дама старалась держать при себе, из боязни, что ее сын Уиллард начнет ее презирать. Ведь приехала сюда она именно ради Уилларда, и только ради него теперь жила в этой холодной и неудобной комнате с угрюмой горничной и совершенно отвратительным шофером, который все время вертелся неподалеку.

Уиллард (до недавнего времени его называли «младший» – прозвище, которое он искренне ненавидел) был восемнадцатилетним сыном миссис Питерс, которого она любила до умопомрачения. И именно Уиллард испытывал это странное влечение к искусству давно ушедших эпох. Именно он – худой, бледный, очкастый и страдающий расстройством пищеварения – заставил обожающую его мать предпринять этот вояж.

Они посетили Олимпию, которая произвела на миссис Питерс грустное впечатление. Ей понравился Парфенон, хотя сами Афины показались городом без будущего. А поездки в Коринф и Микены довели и ее и шофера до полного исступления.

Дельфы, размышляла миссис Питерс, оказались последней каплей. Здесь было совершенно нечего делать, кроме как бродить по улицам и любоваться на руины. Уиллард долгие часы проводил, стоя на коленях и пытаясь прочесть надписи на древнегреческом языке. Изредка он обращался к матери со словами:

– Мама, послушай, разве это не прекрасно? – После чего зачитывал ей длиннющий отрывок, казавшийся миссис Питерс квинтэссенцией скуки.

В то утро Уиллард ушел очень рано, чтобы осмотреть какую-то византийскую мозаику. Его мать, инстинктивно почувствовав, что мозаика не произведет на нее никакого впечатления (как в литературном, так и в духовном смысле), отказалась от этого удовольствия.

– Я понимаю тебя, мама, – сказал Уиллард. – Ты хочешь одна посидеть в амфитеатре или на стадионе, пытаясь навечно запечатлеть в памяти эти древние пейзажи.

– Именно так, детка, – согласилась миссис Питерс.

– Я знал, что это место тебя зацепит, – восторженно произнес молодой человек и отправился на экскурсию.

И вот теперь миссис Питерс готовилась встать и отправиться на завтрак.

* * *

Столовая была почти пуста, за исключением четырех человек, которые уже заканчивали еду. Мать с дочерью, одетые, по мнению миссис Питерс, очень странным образом (дело в том, что ей в голову не приходило относиться к пеплуму[61] как к одежде) и рассуждавшие об искусстве самовыражения в танце; грузный пожилой джентльмен, который помог ей с чемоданом, когда она сходила с поезда, и которого звали Томпсон; и вновь прибывший, лысый джентльмен средних лет, который появился в гостинице накануне вечером.

Этот персонаж был последним, кто задержался в столовой, и вскоре миссис Питерс разговорилась с ним. Женщина она была коммуникабельная и любила общаться с людьми. К сожалению, манеры мистера Томпсона совершенно не располагали к беседе (миссис Питерс называла таких людей «британским отстоем»), а мать с дочерью были слишком высокомерны и заумны, хотя с Уиллардом девушка общалась довольно успешно.

Вновь прибывший же показался миссис Питерс очень приятным человеком. Он умел разговаривать без всякой зауми. Рассказал ей несколько интересных вещей о греках, которые заставили ее подумать о них, как о живых людях, а не как о нудных персонажах исторических книг.

Миссис Питерс подробно рассказала этому туристу об Уилларде, о том, какой он умный мальчик и как его можно было бы справедливо называть мистером Культурой. Что-то было в этом вежливом и благожелательном человеке такое, что здорово располагало к нему собеседника.

Чем он сам занимался и как его звали, миссис Питерс так и не поняла. За исключением того, что он путешествует, чтобы отдохнуть от дел (каких-таких дел?), он не сказал о себе ни слова.

В его компании день прошел быстрее, чем ожидала миссис Питерс. Мать с дочерью и мистер Томпсон продолжали держаться особняком. С Томпсоном они столкнулись, когда выходили из музея, и тот мгновенно отвернулся от них.

Новый знакомый миссис Питерс, нахмурившись, посмотрел ему вслед.

– Интересно узнать, кто этот человек? – заметил он.

Его спутница сообщила ему имя мужчины, но больше ничем помочь не смогла.

– Томпсон, Томпсон… – пробормотал он. – Нет, не думаю, что мы встречались с ним раньше, хотя лицо его кажется мне знакомым… Никак не могу вспомнить.

После полудня миссис Питерс подремала в тенечке. Книга, которую она взяла с собой, была не той «великолепной» книгой по греческому искусству, которую порекомендовал ей ее сын. Совсем напротив, эта книга называлась «Загадка речного трамвая», и в ней были четыре убийства, три похищения и целая плеяда различных ужасных преступников. Миссис Питерс находила это произведение бодрящим и одновременно успокаивающим.

* * *

В четыре часа дня она вернулась в гостиницу. Женщина была уверена, что к этому времени Уиллард уже вернется. Она была настолько далека от мыслей о чем-то дурном, что чуть не забыла прочитать записку, которую, по словам владельца, оставил для нее незнакомый мужчина.

Записка была написана на очень грязной бумаге. Дама машинально открыла ее, но когда прочитала несколько первых слов, то смертельно побледнела и оперлась рукой о стол, чтобы не упасть. Почерк выглядел так, словно писал иностранец, но язык, на котором она была написана, оказался английским.


Леди,

Это передадут вам, чтобы сообщить, что ваш сын спрятан как заложник, в секретном месте. С благородным молодым человеком ничего не случится, если вы четко выполните наши требования. Мы требуем за него выкуп в десять тысяч фунтов стерлингов. Если вы расскажете об этом владельцу гостиницы, или полиции, или кому-то еще, его убьют. Это чтобы вы задумались. Завтра мы сообщим, как заплатить деньги. Если вы не подчинитесь, мы отрежем уши благородного молодого человека и пришлем их вам. А на следующий день, если денег все равно не будет, мы его убьем. И это совсем не пустая угроза. Пусть Кирия [62] думает и остается немой.

Деметриус Мрачный


Невозможно было описать состояние несчастной женщины. Хотя послание было абсурдным и звучало слишком по-детски, оно, тем не менее, донесло до нее мрачную атмосферу свалившегося на нее несчастья. Уиллард, ее мальчик, ее радость, ее серьезный и деликатный Уиллард!

Она немедленно отправится в полицию, она поднимет на ноги всю округу. Но если она это сделает… Ее пробрала дрожь.

Затем, собравшись с силами, миссис Питерс вышла из комнаты и направилась на поиски владельца гостиницы – единственного человека, который мог говорить по-английски.

– Уже поздно, – сказала она, – а мой сын до сих пор не вернулся.

Приятный маленький человечек радостно улыбнулся ей.

– Правильно. Месье отпустил мулов. Он захотел вернуться пешком. Он уже должен был прийти, но наверняка задержался по дороге, – сказал он со счастливой улыбкой.

– Скажите, – резко спросила женщина, – у вас в округе есть плохие люди?

Выражение «плохие люди» этот маленький человечек, с его знанием английского языка, понять не смог. Тогда миссис Питерс спросила проще. В ответ ей сообщили, что в Дельфах живут очень хорошие и очень спокойные люди, которые, все как один, прекрасно расположены к иностранцам.

Туристка еле сдержалась, чтобы не продолжить свои расспросы. Но серьезность угрозы связывала ее по рукам и ногам. Конечно, это могло быть простым блефом. А что если нет? У одной ее подруги в Америке украли ребенка, а она сообщила об этом в полицию, и несчастную крошку убили. Такое тоже случается.

Миссис Питерс чуть не сошла с ума. Что же ей делать? Десять тысяч фунтов – сколько же это? Да, должно быть, что-то около сорока-пятидести тысяч долларов! Что это значит по сравнению с безопасностью Уилларда? Но где найти такую сумму? Сейчас крайне сложно получить наличные. У нее был открыт кредит всего на несколько сотен фунтов.

Поймут ли это бандиты? Услышат ли они ее резоны? Согласятся ли подождать?

Когда к миссис Питерс вошла ее горничная, она довольно резко прогнала девушку. Раздался гонг к обеду, и несчастная женщина направилась в столовую. Ела она абсолютно механически, не видя никого вокруг себя. Для нее комната была совершенно пуста.

Когда принесли фрукты, перед ней появилась еще одна записка. Сердце у нее зашлось от ужаса, но почерк был совершенно не похож на тот, которого она так боялась, – это был аккуратный почерк английского клерка. Не очень заинтересовавшись, женщина открыла записку и прочитала интригующую фразу:

«В Дельфах больше нельзя обращаться к Оракулу, но можно проконсультироваться у мистера Паркера Пайна».

Кроме этого в конверте лежала вырезка с объявлением, к которой была прикреплена копия фотографии из паспорта. С фотографии на миссис Питерс смотрел ее новый лысый друг.

Она дважды прочитала объявление:

«Вы счастливы? Если нет, то приходите на консультацию к мистеру Паркеру Пайну».

Счастлива… Счастлива? Да был ли в мире еще один человек, который был бы так же несчастлив, как она сейчас?!

Миссис Питерс показалось, что новая записка – это ответ на все ее молитвы. В спешке она написала на листке бумаги, который отыскала у себя в сумочке:

«Прошу вас – помогите! Встретимся возле гостиницы через десять минут».

Записку она положила в конверт и велела официанту передать ее джентльмену, который сидел возле окна. Через десять минут миссис Питерс, закутанная в меховое пальто, так как вечер был прохладным, вышла из гостиницы и медленно направилась к руинам, где ее уже поджидал мистер Паркер Пайн.

– Это настоящий подарок небес, что вы оказались рядом, – задыхаясь, произнесла туристка. – Но как вы догадались, что я попала в ужасную беду? Скажите же мне!