Агата Кристи - Кошка среди голубей

– Это будет лучшая школа в Англии! – воскликнула Эйлин Рич.

– А теперь я должна пойти к Чедди.

Мисс Чедвик лежала на кровати. Она была бледна, силы покидали ее.

– Хэлло, Чедди, – сказала мисс Вулстроу и осторожно взяла ее за руку.

– Я хочу сказать тебе… – прошептала мисс Чедвик, открыв глаза. – Элинор… Это… Это… я.

– Я знаю, дорогая, – сказала мисс Вулстроу.

– Она… вела себя недостойно… И еще… ревность… – Голос мисс Чедвик звучал чуть слышно. – Я хотела…

– Я знаю.

В уголках глаз мисс Чедвик блеснули слезы.

– Это так ужасно… Не знаю, как теперь быть…

– Не думай об этом.

– Не могу… Не могу не думать…

Мисс Вулстроу сжала ее руку.

– Послушай, дорогая, – сказала она. – Ты спасла меня, спасла миссис Эпжон…

– Все правильно… Я готова отдать за тебя жизнь… и за нее… – Она чуть заметно улыбнулась. Глаза ее закрылись.

– Ты отдала свою жизнь, дорогая, – чуть слышно сказала мисс Вулстроу.

– Мистер Робинсон хочет видеть вас, сэр.

– Ага! – сказал Пуаро. Он держал в руке письмо и задумчиво рассматривал его. – Пусть войдет.

Письмо, которое читал Пуаро, было кратким:

Пуаро убрал письмо и поднялся навстречу вошедшему мистеру Робинсону. Он пожал ему руку и пригласил сесть.

Мистер Робинсон сел, достал носовой платок и вытер большое смуглое лицо. Потом заметил, что день сегодня очень жаркий.

– Однако, надеюсь, вы не ходите по такой жаре пешком? – Пуаро поглаживал усы и выглядел совершенно спокойным.

– Нет, нет, я приехал на «роллсе». Но эти уличные заторы…

Пуаро кивнул. Они помолчали. Помолчали перед интересным разговором.

– Мне было важно услышать… Я слышу многое, но большинство из того, конечно, неправда… О делах этой школы…

– Ага, – сказал Пуаро и откинулся на спинку кресла.

– «Мидоубанк», – задумчиво произнес мистер Робинсон, – одна из лучших школ Англии.

– Это прекрасная школа.

– Сейчас? Или была?

– Я надеюсь, что и сейчас.

– Я тоже надеюсь, – сказал мистер Робинсон. – Однако боюсь, что известный риск существует. Следует сделать все возможное. Небольшая финансовая поддержка поможет преодолеть возникший период депрессии… Несколько новых учениц… У меня есть некоторое влияние в европейских кругах.

– Я тоже попытаюсь кое-кого убедить. Надеюсь, затруднения будут преодолены. Людская память коротка.

– Смотря на что. Можно допустить, что случившееся сильно ударило по нервам некоторых мам… да и пап тоже. Учительница гимнастики, учительница французского языка… и еще одна учительница убиты.

– Верно.

– Я слышал, – сказал мистер Робинсон, – один из слухов… один из многих слухов, что некая молодая несчастная женщина ответственна за все, случившееся там. Печальное детство… Скверная школа, калечащая душу… Психиатры будут ее обследовать. По крайней мере, они попытаются смягчить приговор.

– Это, конечно, лучшее, что они могут попытаться сделать для нее, – покачал головой Пуаро. – Но, простите меня, я надеюсь, что это бесполезно.

– О, я с вами полностью согласен. Исключительное даже для убийцы хладнокровие. Но они учтут ее превосходные характеристики, ее работу с очень известными лицами, ее военные дела – кстати сказать, совершенно исключительные. Она занималась контрразведкой. – Последние слова были произнесены явно с определенным подтекстом. Намек так и звучал в его голосе. – Она очень славная, как я думаю, – сказал Робинсон еще вежливее. – Такая молодая, и уже работала на две стороны. Это было ее профессией. А потом, соблазн сыграть самой и сорвать большую сумму денег. – И он мягко повторил: – Очень большую сумму денег.

Пуаро кивнул.

Мистер Робинсон наклонился вперед:

– Мсье Пуаро, где это?

– Я думаю, вы знаете, где это.

– Ну, если говорить откровенно, то да, знаю. Банки очень полезная организация, не так ли?

Пуаро слегка улыбнулся:

– Друг мой, стоит ли нам ходить вокруг да около? Что вы хотите предложить мне?

– Я жду.

– Чего же вы ждете?

– Ну, допустим, совета.

– Я вижу.

– И что же?

– Вы понимаете, они принадлежат не мне. Я хочу вернуть их тому, кому они должны принадлежать. Но точно ответить на этот вопрос не просто…

– У правительства тоже много трудностей, – понимающе сказал мистер Робинсон. – Оно, так сказать, уязвимо. Нефть, железная руда, кобальт и тому подобное – все это связано с иностранцами. О многих вещах правительство ее величества просто не информировано.

– Но я не могу держать в своем банке ценный вклад неопределенное время.

– Верно. Поэтому я и разговариваю с вами.

– Так, – сказал Пуаро. – Зачем?

– О, я могу познакомить вас с очень вескими причинами. Эти драгоценности – мы с вами лица неофициальные и можем называть вещи своими именами – были неоспоримой собственностью последнего принца Али Юсуфа.

– Я знаю.

– Его высочество передал их своему личному пилоту Бобу Роулинсону… с определенными инструкциями. Они должны были быть вывезены из Рамата и переданы мне.

– У вас есть доказательства?

– Конечно. – Мистер Робинсон вытащил из кармана длинный конверт, достал из него несколько листов и положил их перед Пуаро на стол.

Пуаро взял их и стал читать.

– Кажется, все так, как вы сказали.

– Ну и дальше?

– Вы не будете возражать, если я кое-что спрошу?

– Смотря что спросите.

– Ну, например, что вы лично выиграете на этом?

Мистер Робинсон удивленно посмотрел на него:

– Деньги, конечно же деньги.

Пуаро молчал, задумчиво глядя в лицо своему собеседнику.

– Это очень старое ремесло, – сказал мистер Робинсон. – И выгодное. Множество таких сетей покрывает земной шар. Мы подготавливаем сцену. Для королей, президентов, политиков… И мы жестоко боремся из-за этого. Мы работаем и помним: хранить веру. Наши цели велики, но мы честны. Наша служба стоит дорого, но мы полны решимости.

– Понятно, – сказал Пуаро. – Хорошо! Я удовлетворен тем, что вы мне сказали.

– Могу заверить вас, что это решение доставит кое-кому удовольствие. – Глаза мистера Робинсона скользнули по письму полковника Пиквея, которое лежало под правой рукой Пуаро.

– Но все же есть еще один момент. Я – человек. Я любопытен. Что вы будете делать с этими драгоценностями?

Мистер Робинсон посмотрел на Эркюля Пуаро. Его крупное смуглое лицо изобразило улыбку. Он наклонился вперед:

– Я расскажу вам.

И он рассказал.

Дети, играя, носились по улице. Их крики наполняли воздух. Мистер Робинсон, вылезший из автомобиля, столкнулся с одним из них.

Мистер Робинсон поднял ребенка с земли, поставил его на ноги и взглянул на номер дома. Номер 18. Все правильно. Он открыл калитку и прошел вперед по аллее. Около зашторенного окна увидел медную кнопку. Обычный маленький дом на обычной, отнюдь не фешенебельной части Лондона. Обычно, но зато надежно…

Дверь отворила женщина лет двадцати – двадцати двух, довольно красивая, с большими печальными глазами:

– Мистер Робинсон? Входите.

Она провела его в небольшую гостиную. Телевизор, выкройки, у стены пианино. Одета она была в серый свитер и черную юбку.

– Хотите чаю?

– Благодарю вас. Нет. Я никогда не пью чай. И я пришел на очень короткое время. Я принес то, что обещал.

– От Али?

– Да.

– Значит, все? Никакой надежды? Значит, правда, что он убит? Здесь не может быть какой-нибудь ошибки?

– Боюсь, что ошибки здесь нет, – мягко сказал мистер Робинсон.

– Что ж, я была готова к этому. Я никогда не ждала его. Когда он уезжал, я не думала, что снова увижу его. Наверное, он убит во время революции?

Мистер Робинсон достал пакет и положил его на стол:

– Откройте, пожалуйста.

Ее пальцы быстро развязали пакет. Красный, голубой, зеленый, белый – все цвета радуги, как в пещере Аладдина.

Мистер Робинсон смотрел на нее. Камни он видел слишком часто.

– Они… они не могут быть фальшивыми? – Он ощутил в ее голосе легкое напряжение.

– Они подлинные.

– Но… Их стоимость… они должны стоить…

Мистер Робинсон кивнул:

– Если вы хотите знать их приблизительную стоимость, могу сказать, что это около полумиллиона фунтов.

– Нет, нет, это невозможно! – Ее пальцы опустились на камни и начали перебирать их. – Я боюсь, – вдруг сказала она. – Они меня пугают. Что я буду с ними делать?

Дверь широко открылась. Вошел маленький мальчик:

– Ма, я взял у Вилли танк! Он… – Мальчик запнулся, увидев Робинсона.

– Иди на кухню, Аллен. Твой чай готов. И молоко, и бисквиты тоже.

– Хорошо. – Он вышел.

– Вы зовете его Алленом?

Она покраснела:

– Это имя напоминает Али. Я не могу звать его Али, это было бы нехорошо для него, да и соседи… но что мне делать с этим?

– Во-первых, покажите свидетельство о браке. Я хочу убедиться сам.

Она достала из ящика конверт и протянула ему.

– Хм… Да… Зарегистрировано в Эдмонстоу… Али Юсуф, студент… Алиса Калдер, незамужняя… Да, все в порядке.

– О, здесь все правильно. И никто не подозревал. Там было много мусульман-студентов. Мы понимали, что это не имеет большого значения. Он был мусульманин и мог иметь не одну жену. Он знал, что должен будет вернуться в свою страну. Мы говорили об этом. Появился Аллен, и он женился на мне. Это лучшее, что он мог сделать для меня. Он действительно меня любил.