Агата Кристи - Кошка на голубятне. Бледный конь. И в трещинах зеркальный круг

— Если я вас верно понял, ни у кого не было причин избавляться от Хетер Бэдкок?

— Откровенно говоря, — отвечала миссис Бэнтри, — не та эта личность, чтобы кому-то понадобилось от нее избавиться. Я с ней встречалась несколько раз, по некоторым сугубо общественным делам. Девочки-скауты[244], бригада «Скорой помощи святого Иоанна», всякие приходские проблемы. Я бы сказала, что она — человек весьма докучливый. По любому поводу — мощный всплеск энтузиазма, какая-то необыкновенная восторженность, а уж начнет говорить — не остановишь. Но за это ведь людей не убивают. В прежние времена, когда подобная личность приближалась к дверям твоего дома, я тут же звала горничную — была такая должность в мои времена, кстати весьма полезная, — и велела ей говорить, что «Хозяйки нет дома» или, если горничная была чересчур совестливой и не могла обманывать, сообщать, что «Сегодня она никого не принимает».

— То есть многие с удовольствием избавились бы от ее общества, но никому не пришло бы в голову устранять ее навсегда.

— Вы очень точно выразили мою мысль. — Миссис Бэнтри благодарно кивнула.

— Сбережений у нее особых не было, — рассуждал вслух Дермут, — и ее смерть никому особых выгод не сулила. Ее могли недолюбливать, но о ненависти и речи не было. Она не могла кого-нибудь шантажировать?

— Исключено! — горячо возразила миссис Бэнтри. — Она была порядочным человеком.

— Может, у ее мужа был роман на стороне?

— Едва ли, — усомнилась миссис Бэнтри. — Я видела его тогда, на празднике Какой-то вялый и измочаленный… Вроде бы и приличный человек, но уж больно жалкий.

— Выходит, выбор у нас невелик, — подытожил Креддок. — Остается предположить только одно: ей было что-то известно.

— Известно?

— Что-то, что, мягко говоря, могло испортить кому-то репутацию.

Миссис Бэнтри снова покачала головой.

— Сомневаюсь. Сильно сомневаюсь. Такие женщины, как Хетер Бэдкок, просто не умеют держать язык за зубами. Если им что-то известно, это тут же становится достоянием всей округи.

— Значит, это тоже отпадает, — согласился Дермут Креддок. — Ну тогда вот что: мисс Марпл, к которой я испытываю искреннюю привязанность и уважение, велела мне сказать вам о Леди из Шалотта и уверяла, что вы сразу поймете, о чем речь.

— Ах, это! — воскликнула миссис Бэнтри.

— Да, — сказал Креддок. — Это. Чем бы оно ни было.

— В наши дни народ почти не читает Теннисона, — сокрушенно произнесла миссис Бэнтри.

— Что-то такое я помню — читал, когда был мальчишкой… Ведь это она смотрела на замок Камелот?[245]

— Именно. Вот и она так же, — сказала миссис Бэнтри.

— Простите? Кто так же? И что?

— Выглядела так же, — пояснила миссис Бэнтри.

— Кто?

— Марина Грегг.

— Ага. Марина Грегг. А когда?

— Вам Джейн Марпл разве не рассказала?

— Нет. Послала прямо к вам.

— Ну, это она напрасно, ведь Джейн куда лучшая рассказчица, чем я. Мой муж говорил, что я все время перескакиваю с одного на другое, что просто невозможно понять, о чем речь. Вообще-то мне, может быть, просто показалось. Но когда замечаешь у кого-то такой взгляд, как тут не вспомнишь Теннисона?

— Расскажите поподробнее, — попросил инспектор.

— Ну что ж, все произошло на празднике. Я говорю «праздник», потому что как еще это назовешь? Ведь так все было нарядно и торжественно… У них наверху, у лестницы, теперь что-то вроде большущей ниши. Там Марина Грегг и ее муж принимали особо важных гостей. Удостоился чести и кое-кто из местных. Я, например, потому что когда-то была хозяйкой этого дома, а Хетер Бэдкок с мужем — потому что она помогала организовать весь этот прием, обо всем хлопотала. Так вышло, что мы поднялись наверх почти вместе, я стояла рядом вот и заметила это.

— Так. Что же именно вы заметили?

— Сейчас. Ну, миссис Бэдкок заахала да заохала, знаете, как бывает, когда вдруг встречаешь какую-то знаменитость. Мол, как это прекрасно, и что она в таком восторге, и что они с мужем и мечтать не могли о такой встрече. А потом затянула какую-то нудную историю, как когда-то много лет назад они уже встречались и как она по этому поводу была счастлива. Я еще тогда подумала: каково этим знаменитостям всякий раз такое выслушивать да еще с милой улыбкой — с ума сойти можно! И вдруг я заметила, что никакой милой улыбки на лице мисс Грегг нет. Она просто стояла, оцепенев, вперившись взглядом в одну точку.

— В одну точку… на миссис Бэдкок?

— Нет… нет, она про миссис Бэдкок и думать забыла. Казалось, она вообще ее не слышит. Она стояла, оцепенев, как будто увидела что-то жуткое. Что-то кошмарное, такое, чего она увидеть никак не ожидала, и смотреть на это ей было невыносимо. Совсем как Леди из Шалотта.

— «Вскричав: „Злой рок!“ — застыла вдруг?..»[246] — сказал Дермут Креддок.

— Да, именно так.

— Но на что она смотрела, миссис Бэнтри?

— Если бы я знала!

— Вы говорите, она стояла у верха лестницы?

— Она смотрела поверх головы миссис Бэдкок… нет, скорее поверх плеча.

— То есть прямо на середину лестницы?

— Может быть, не на самую середину.

— А по лестнице поднимались люди?

— Да, человек пять или шесть.

— Может, она смотрела на кого-то конкретно?

— Не могу сказать… Я ведь не отрываясь смотрела на нее и не видела, кто там был за моей спиной, на лестнице. Я тогда еще подумала: может, она смотрит на какую-нибудь картину, которая висит на противоположной стене?

— Ну это вряд ли — что это вдруг ей вздумалось смотреть на свои картины.

— Да, конечно. Скорее всего, она смотрела на кого-то из гостей. Только на кого?

— Попробуем это выяснить, — сказал инспектор. — А кто хоть там был, вы помните?

— Мэр с женой. Потом, кажется, какой-то журналист, рыжеволосый такой, нас позже представили друг другу, но фамилию я не запомнила. Фамилии я никогда не запоминаю. Гэлбрайт… что-то в этом роде. Еще был крупный такой черный мужчина. Нет, не негр, в смысле темноволосый, и сразу чувствуется, что сильная личность. С ним была актриса. Броская такая, яркая блондинка, из тех, что ходят в норковых манто. Был там и старый генерал Барнстэпл. Он, бедняга, сейчас уже совсем выжил из ума. Едва ли кто-то станет, как раньше, цепенеть от ужаса, глядя на него. Да, еще были Грайсы с фермы.

— Это все, кого вы можете вспомнить?

— Может, там был и еще кто-то. Но, понимаете, я ведь… специально ни за кем не наблюдала. Я знаю, что примерно в это время пришли мэр, генерал Барнстэпл и американцы. Кстати, там работали фотографы. Один, по-моему, местный, а кроме него, девушка из Лондона, очень богемного вида, с длинными волосами и здоровенным фотоаппаратом.

— И вы полагаете, что она смотрела на кого-то из этих людей?

— Да я, собственно, ничего тогда не подумала, — с обезоруживающей откровенностью призналась миссис Бэнтри. — Просто удивилась: на что это она могла так уставиться? А вскоре вообще про это забыла. Только потом вспомнила… Ну, а вдруг мне все это показалось? Вдруг у нее в эту минуту зуб заболел, или булавка в тело вонзилась, или закололо где-нибудь в боку, так что свет стал не мил. Стараешься не подать виду, но лицо тебя выдает, ничего с этим поделать не можешь.

Дермут Креддок рассмеялся.

— Я вижу, вы не из тех, кто любит преувеличивать. И это очень приятно. Да, вы правы, миссис Бэнтри, вполне могло быть и что-то в этом роде. Но факт, несомненно, примечательный, глядишь на что-нибудь и наведет…

Он попрощался с ней и отправился в Мач-Бенэм, в полицейский участок — для официального знакомства с местными коллегами.

— Значит, на местном фронте — тишь да гладь? — спросил Креддок, протягивая Фрэнку Корнишу свой портсигар.

— Полнейшая, — подтвердил Корниш. — Врагов у нее не было, ни с кем не ссорилась, отношения с мужем — лучше не бывает.

— О другой женщине или другом мужчине не может быть и речи?

Корниш покачал головой.

— Не может. Ни единого намека. Серьезная женщина. Заседала во всех возможных комитетах и вечно что-то организовывала и кого-то опекала. Кто-то из местных тайком завидовал здешней ее популярности, но не более того.

— Может, ее муж приглядел себе другую жену? В конторе, где он работает, никого нет?

— Он служит в фирме «Биддл энд Расселл», агенты и эксперты по недвижимости. Там есть некая Флорри Уэст, у нее нелады с щитовидкой, еще мисс Грандл, которой минимум пятьдесят, шарма у нее не больше, чем у стога сена, — в общем, там позариться особенно не на что. И все же не удивлюсь, если он вскоре женится.

Креддок с интересом посмотрел на собеседника.

— Соседка, — объяснил Корниш. — Вдова. Когда я приехал с ним после дознания, она была у него дома, готовила чай и вообще всячески о нем заботилась. Он был приятно удивлен и очень тронут. Похоже, она вознамерилась его на себе женить, а он, бедняга, пока об этом и не подозревает.

— Что за женщина?

— Симпатичная, — признал Корниш. — Не первой молодости, но очень даже ничего, эдакая цыганочка. Смуглый румянец. Темные глаза.

— Как ее зовут?

— Бейн. Миссис Мэри Бейн. Вдова.

— Чем занимался ее муж?

— Понятия не имею. К ней часто ходит ее сын, он работает где-то неподалеку. С виду тихая такая, достойная женщина. Но у меня такое чувство, что я где-то ее раньше видел. — Он взглянул на часы. — Без десяти двенадцать. Я договорился в Госсингтон-холле, что вы будете там в двенадцать. Так что нам пора.