— Типично английский сельский пейзаж, просто прелесть, старая добрая Англия, — восхитилась Марина. — И атмосфера в доме соответствующая.

— Спасибо деревьям, а то пейзаж не был бы таким сельским, — заметила Элла Зелински. — Вон там жилой массив — разрастается прямо на глазах.

— В мои времена его не было, — сказала миссис Бэнтри.

— То есть, когда вы жили в этом доме, тут была только деревня?

Миссис Бэнтри кивнула.

— Наверное, было трудно с магазинами?

— Не сказала бы, — возразила миссис Бэнтри. — Скорее, до обидного легко.

— Разводить цветы — это я понимаю, — продолжала мисс Зелински. — Но вы здесь заодно и овощи выращиваете. Не проще ли их покупать? Разве тут нет супермаркета?

— Может, в конце концов мы и перейдем на магазинные овощи. — Миссис Бэнтри вздохнула. — Только у них вкус совсем другой.

— Уж пусть, Элла, все останется, как было, — вставила Марина. — К чему разрушать атмосферу усадьбы?

Дверь открылась, и в комнату заглянул Джейсон.

— Дорогая, — обратился он к Марине. — Извини, но тебе придется отвлечься. Их интересует твоя личная точка зрения.

Марина со вздохом поднялась и нехотя поплелась к двери.

— Не одно, так другое, — пробурчала она. — Ради Бога, простите, миссис Бэнтри. Это на пару минут, не больше.

— Атмосфера, — повторила Элла Зелински, когда Марина вышла и закрыла за собой дверь. — Вы считаете, у этого дома есть своя атмосфера?

— Не знаю, никогда об этом не думала, — сказала миссис Бэнтри. — Для меня это был просто дом. В чем-то очень неудобный, в чем-то очень милый и уютный.

— Примерно так я и полагала, — проговорила Элла Зелински и пристально посмотрела на миссис Бэнтри. — Кстати об атмосфере, где именно здесь произошло убийство?

— Здесь никакого убийства не было, — возразила миссис Бэнтри.

— Будет вам. Слухом земля полнится. Любители посплетничать всегда найдутся, миссис Бэнтри. Прямо здесь, на каминном коврике, верно? — Мисс Зелински кивнула в сторону камина.

— Да, — подтвердила миссис Бэнтри. — Здесь.

— Так убийство все-таки было?

Миссис Бэнтри покачала головой.

— Было, но не здесь. Девушку убили в другом месте, а затем притащили сюда и положили в эту комнату. К нам она не имела никакого отношения.

В глазах мисс Зелински мелькнул интерес.

— Наверное, мало кто в это верил? — спросила она.

— Вы попали в самую точку, — подтвердила миссис Бэнтри.

— И когда вы нашли тело?

— Утром пришла горничная. К утреннему чаю. Мы тогда, знаете ли, держали горничных.

— Знаю, — подтвердила мисс Зелински. — Они носили шуршащие ситцевые платья.

— Насчет ситцевых платьев не уверена, — усомнилась миссис Бэнтри. — Возможно, тогда уже носили комбинезоны. Так или иначе, она влетела к нам и закричала, что в библиотеке кто-то лежит. Я сказала: «Что за чушь», потом разбудила мужа, и мы пошли вниз посмотреть.

— И она лежала там, — заключила мисс Зелински. — Чего только в жизни не бывает. — Она метнула взгляд на дверь, потом снова посмотрела на миссис Бэнтри. — Если можно, не рассказывайте об этом мисс Грегг, — попросила она. — Ей такие истории[240] не на пользу.

— Конечно. Не скажу ни слова, — пообещала миссис Бэнтри. — Я об этом вообще никогда не говорю. Это ведь было так давно. Но она… то есть мисс Грегг… все равно об этом услышит?

— Совсем необязательно. Вы, наверное, знаете, что кинозвезды ведут очень замкнутый образ жизни. Иногда без этого просто нельзя. Их так легко вывести из равновесия. И ее, в частности. Она ведь последнее время серьезно болела. Где-то год назад начала более или менее приходить в себя.

— Похоже, дом ей нравится, — сказала миссис Бэнтри. — И она надеется найти здесь счастье.

— На год или два ее хватит, — сказала Элла Зелински.

— Не больше?

— Сомневаюсь. Знаете, Марина из тех, кому каждый раз кажется: вот, наконец-то я нашла то, что мне по сердцу. Но жизнь куда сложнее, верно?

— Верно. Куда сложнее.

— Если она будет здесь счастлива, это и на нем отразится, — добавила мисс Зелински. Она сосредоточенно, даже торопливо проглотила еще два бутерброда — так запихивают в себя пищу люди, которые страшно боятся опоздать на поезд. — Он, между прочим, гениальный режиссер. Вы какие-нибудь его фильмы видели?

Миссис Бэнтри смутилась. Она была из тех зрительниц, которых в кино интересует только сам фильм, и не более. Длинные списки действующих лиц, режиссеров, продюсеров, операторов и прочих всегда ускользали от ее внимания. Частенько она пропускала даже фамилии кинозвезд. Однако признаваться в этом ей не хотелось.

— У меня в голове настоящая каша, — пожаловалась она.

— Ему, конечно, со многим приходится мириться. И с ее фокусами в том числе, а это ох как не просто. Она все время должна быть счастлива. А это не всякому под силу — сделать человека счастливым. Разве что… то есть… если этот человек… — Она заколебалась.

— Разве что этот человек умеет быть счастливым сам по себе, — докончила миссис Бэнтри. — А есть люди, — добавила она, — которые упиваются собственным несчастьем.

— Ну, Марина не из таких. — Элла Зелински покачала головой. — Скорее, у нее просто слишком бурные перепады настроения. Понимаете, вот она безмерно счастлива, безмерно всем довольна, от всего на свете в восторге — прямо на седьмом небе! А потом — из-за какой-то ерунды — вдруг впадает в другую крайность.

— Наверное, тут дело в темпераменте, — неопределенно высказалась миссис Бэнтри.

— Да. Эта публика вся с темпераментом, но у Марины Грегг его на десятерых! Уж мы это знаем! Я могла бы вам такого порассказать! — Она проглотила последний бутерброд. — Слава Богу, я всего-навсего секретарь!

Глава 5

На прием в Госсингтон-холле в пользу ассоциации «Скорой помощи святого Иоанна» собралось неслыханно много народу. Входная плата составляла шиллинг, и горка монет росла на глазах, набиралась изрядная сумма. Свою роль сыграла и погода: стоял прекрасный день, солнечный и ясный.

Но это было не главным. Столь горячий интерес к сей благотворительной акции объяснялся иным: местные жители сгорали от любопытства — во что же эти киношники превратили Госсингтон-холл? Вынашивались самые экстравагантные предположения. В неописуемый восторг всех привел бассейн. По представлению большинства обывателей голливудские кинозвезды обязательно загорают у кромки бассейна на фоне экзотического пейзажа и в экзотическом обществе. Никто не принимал во внимание, что климат Голливуда подходит для плавательных бассейнов гораздо больше, нежели климат деревни Сент-Мэри-Мид. Ведь летом в Англии выдается всего одна по-настоящему жаркая неделя и один-единственный день, по поводу которого в воскресных газетах публикуются статьи типа: «Как хранить хладнокровие», «Как остыть к ужину» и «Как приготовить прохладительные напитки». Бассейн оказался именно таким, каким все его себе и представляли. Он был большой, наполненный до краев голубой водой, со слегка экзотическим павильоном для переодевания, а вокруг тянулась живая изгородь из кустарника, ухоженного до ненатуральности. Реакция местных обывателей также соответствовала ожидаемой и проявлялась в многообразных репликах.

— А-ах, какая прелесть!

— Да-а, тут есть где поплескаться!

— Я как-то на курорте точно такой видела!

— Это уже не просто роскошь, а прямо разврат какой-то. Кто только такое разрешает?

— Посмотрите на этот мрамор! Какая отделка! Представляете, сколько денег сюда вбухали!

— Думают, им все дозволено. Приехали сюда швыряться деньгами.

— Наверное, всю эту красотищу еще по телевизору покажут. Вот будет здорово!

Даже старейший житель деревни Сент-Мэри-Мид, мистер Сэмпсон, повсеместно хваставший, что ему девяносто шесть лет, хотя его родственники утверждали, что ему всего восемьдесят восемь, — даже он притащился с палочкой, еле передвигая свои ревматические ноги, чтобы поучаствовать во всеобщем ликовании. Увиденное он оценил по высшему разряду:

— Вот это разврат! — Он причмокнул губами, как бы предвкушая удовольствие. — Ну-у, здесь поразвратничают на славу! Дамочки с кавалерами голяком будут сидеть, коктейли попивать да, как пишут в газетах, сигаретки с начинкой покуривать! Точно так все и будет. Да, да. — Мистер Сэмпсон блаженно улыбнулся. — Поразвратничают на славу!

Итак, печать одобрения была поставлена. За дополнительный шиллинг позволялось войти в дом и обследовать новую музыкальную комнату, гостиную, переделанную до неузнаваемости залу — темный дуб и испанская кожа — и прочие восхитительные новшества.

— В жизни не скажешь, что когда-то это был Госсингтон-холл, верно? — прокомментировала невестка мистера Сэмпсона.

Миссис Бэнтри заметно припозднилась и теперь с удовольствием наблюдала за тем, как пополняется касса. От гостей просто не было отбоя.

Большой шатер, где подавали чай, был набит битком. Наверное, подумала миссис Бэнтри, блюда со сдобными булочками и кексами пускают по кругу. Но нет, угощением заправляли какие-то деловитые женщины. Миссис Бэнтри прямиком направилась к цветочному бордюру и стала ревностно его разглядывать. Что ж, денег на него не пожалели, это хорошо, бордюр получился отменный, цветы подобраны со вкусом, да и сорта все не дешевые. Наверняка здесь трудился не какой-то любитель-одиночка. Явно работала приличная садовая фирма, которой, скорее всего, предоставили полную свободу действий, да и погода не подвела, вот вам и соответствующий результат.

Она осмотрелась: чем-то все происходящее напоминало прием на открытом воздухе в Букингемском дворце. Все тянули шеи — ничего не пропустить, — а время от времени особо приближенных из числа гостей уводили куда-то внутрь, в святая святых этого лучившегося роскошью дома. Вскоре и к ней подошел изящный молодой человек с длинными волнистыми волосами.