Агата Кристи - Кошка на голубятне. Бледный конь. И в трещинах зеркальный круг

А теперь начинается удивительное. Дней десять тому назад я был на благотворительном празднике — там, подальше, в начале той улицы, по которой мы шли — и, к моему удивлению, я встретил там человека, о котором говорил. Я подумал, что с ним произошел несчастный случай, потому что передвигался он в инвалидном кресле. Я расспросил о нем, и мне сказали, что это местный богатей по фамилии Венейблз. На следующий день я написал инспектору полиции, которому давал показания. Тот приехал в Борнмут — инспектор Лежен, вот как его звали. Однако к соображению, что это и впрямь тот самый человек, кого я видел в вечер убийства, он отнесся скептически. Он возразил мне, что мистер Венейблз уже несколько лет как перенес полиомиелит, превративший его в калеку. Должно быть, сказал он, меня ввело в заблуждение случайное сходство. — Мистер Осборн неожиданно замолчал. Я помешал бледную жидкость в стоявшей передо мной чашечке и осторожно пригубил ее. Мистер Осборн добавил в свой кофе три кусочка сахара.

— Что ж, таким образом, вопрос, видимо, снимается, — сказал я.

— Да, — сказал мистер Осборн, — да…

Но голос его при этом был недовольным. Затем он опять наклонился вперед, лысина его сверкнула на электрическом свету, глаза за стеклами очков горели фанатическим блеском.

— Я должен еще кое-что вам объяснить. Когда я, мистер Истербрук, был еще мальчишкой, то друг моего отца был вызван в суд дать показания по делу Жан-Поля Мариго. Может, помните? Он отравил жену-англичанку, мышьяком отравил. Друг моего отца засвидетельствовал в суде, что обвиняемый и человек, получивший в аптеке яд под чужой фамилией, одно и то же лицо. Мариго был осужден и повешен. На меня тогда это произвело огромное впечатление. Мне было девять лет, а в этом возрасте все впечатлительны. С тех пор у меня появилась мечта, что и мне когда-нибудь удастся послужить благородному делу, стать орудием возмездия убийце. Наверное, именно тогда я и начал практиковаться — запоминать лица… Сознаюсь вам, мистер Истербрук… хотя рискую показаться смешным… Я многие-многие годы лелеял мысль, что однажды какой-нибудь человек, решивший избавиться от своей жены, заглянет ко мне в аптеку и спросит то, что ему нужно для убийства.

— Как бы Мадлен Смит номер два? — заметил я.

— Именно. Увы! — Мистер Осборн вздохнул. — Этого так и не случилось. Или же, возможно, убийца так и не предстал перед судом. Что происходит, как я понимаю, не так уж редко. Ну а это мое показание — хотя все происходило не совсем так, как я вообразил, — все же давало мне возможность выступить в суде с освидетельствованием убийцы!

Его лицо на миг засияло детской радостью.

— И вы были очень разочарованы, — сочувственно сказал я.

— Да-а. — И опять в голосе Осборна прозвучали недовольные нотки. — Но я упрямый человек, мистер Истербрук. Чем больше проходит времени, тем больше я убеждаюсь, что был прав. Что человек, виденный мной тогда, был Венейблзом, и никем другим. Погодите! — Он протестующе поднял руку, заметив, что я хочу что-то сказать. — Я все знаю. Вечер был довольно туманный, и я находился не так близко, но полиция не пожелала принять во внимание, что я опытный физиономист. Дело ведь не только в чертах лица, в крупном носе и кадыке — важна еще и посадка головы, как шея переходит в плечи! Я ведь и сам твердил себе: «Хватит! Признай, что ты ошибся!» Но подспудно все время чувствовал, что я не ошибся. Полиция заявила, что это невозможно. Но невозможно ли это на самом деле? Вот о чем я себя спрашиваю.

— Но такой недуг, несомненно…

Он нетерпеливо прервал меня, подняв предостерегающе указательный палец:

— Да-да, но весь опыт моей работы в здравоохранении… Вы просто не представляете, на какие ухищрения пускаются люди и как им все сходит с рук! Поймите, я вовсе не утверждаю, что медицине нельзя доверять. Простейшие случаи симуляции выявляются довольно быстро. Но существуют способы, в которых фармацевт более сведущ, нежели доктор. Определенные лекарства, например, определенные, казалось бы, совершенно невинные процедуры. Ими можно поднять температуру, вызвать сыпь, раздражение кожи, сухость во рту, стимулировать деятельность желез…

— Но атрофию конечностей все же вряд ли!

— Разумеется, разумеется! Но кто сказал, что конечности мистера Венейблза атрофированы?

— По-моему, его доктор!

— Совершенно верно! Но на этот счет я располагаю некоторой информацией. Доктор, пользующий мистера Венейблза, находится в Лондоне и практикует на Харли-стрит; правда, когда он переехал сюда, его осмотрел и местный врач. Но этот врач теперь здесь не работает, он отправился за границу. А подменивший его ни разу не был у мистера Венейблза. Раз в месяц мистер Венейблз ездит на Харли-стрит.

Я пытливо на него посмотрел.

— И все же я не усматриваю в этом лазейки для…

— Вы не знаете всего, что знаю я, — сказал мистер Осборн. — Достаточно маленького примера. Некая миссис X. больше года получала большие деньги по страховке, получала их в трех разных местах; причем в одном из них она выступала как миссис С., а в другом — как миссис Т. Настоящие миссис С. и миссис Т. за вознаграждение одалживали ей свои страховые полисы, что давало ей возможность втрое превысить сумму страховки.

— Не понимаю, при чем тут…

— Предположим… это только предположение… — указательный палец опять взволнованно взметнулся в воздух, — что наш мистер В. знакомится с человеком, действительно страдающим полиомиелитом, причем находящимся в стесненных обстоятельствах. Он делает ему выгодное предложение. Допустим, человек этот внешне похож на него, — не слишком, но тот же типаж… Настоящий больной под именем мистера В. вызывает к себе специалиста, тот осматривает его, и в истории болезни возникает соответствующая запись. Затем мистер В. приобретает дом в деревне. А тамошний врач уже весь в мыслях о новом месте работы. Настоящий больной опять вызывает врача — теперь уже местного — тот опять его осматривает! И дело в шляпе! Мистер Венейблз отныне по всем документам жертва полиомиелита и страдает атрофией конечностей. Соседи видят его (в тех случаях, когда они его видят) в кресле на колесиках и т. д.

— Но прислуга будет, конечно, все знать, — возразил я, — лакей будет знать.

— Но допустим, что действует целая шайка и лакей один из них. Что может быть проще? Вероятно, тут замешан и кое-кто еще из прислуги.

— Но зачем?

— Ах, — воскликнул мистер Осборн, — вот это уже другой вопрос, не так ли? Не хотелось бы делиться с вами моими соображениями на этот счет. Наверное, они покажутся вам смехотворными. Ну да уж ладно! Если нужно алиби, то лучшего не придумаешь. Человек может присутствовать там, тут и где угодно, а знать об этом никто не будет. Видели, как он бродит где-нибудь в районе Паддингтона? Исключено! Он беспомощный калека, живет в деревне и т. д.

Мистер Осборн замолчал и поглядел на часы.

— Сейчас будет мой автобус. Так что постараюсь быть более кратким. В таком разрезе, как видите, я и мыслил. И все думал, что бы мне такое сделать, чтобы доказать верность моей версии. Вот я и решил выбраться сюда (времени У меня теперь хоть отбавляй, иногда даже скучаю по моей аптеке), а очутившись в этих местах, ну… говоря попросту, немного пошпионить. Не слишком благородно, скажете, — согласен. Но ради истины, ради изобличения преступника… Если б, например, я увидел, как мистер Венейблз совершает неподалеку от дома прогулку — вот вам и доказательство. Или же, — у меня была такая мысль, — если они не сразу задернут шторы — а вы, наверное, замечали, как многие с этим запаздывают, словно надеются, что сумерки наступят с опозданием, эдак на часок, — я могу подкрасться к окну и заглянуть внутрь. Вдруг он ходит по библиотеке, даже не догадываясь, что кто-то следит за ним? Да и откуда ему догадаться? Ведь, насколько мне известно, ни у кого нет ни малейших подозрений!

— Но почему вы так уверены, что человек, которого вы видели в тот вечер, был Венейблз?

— Я знаю, что это был он!

Он вскочил.

— Автобус идет! Рад был познакомиться с вами, мистер Истербрук, — у меня гора с плеч, что я сумел объяснить вам, зачем меня занесло в «Приоре-Корт». Должно быть, я вам здорово заморочил голову!

— Вовсе нет, — сказал я. — Но вы не сказали мне, в чем, по вашему мнению, состоит преступление мистера Венейблза.

Мистер Осборн смутился и вроде бы немного заробел:

— Вы, наверное, будете смеяться. Все говорят, что он богат, но никто, как мне кажется, не ведает, как удалось ему разбогатеть. У меня на этот счет имеется свое мнение. Полагаю, что он самый что ни на есть настоящий главарь банды. Знаете, как это бывает — он задумывает операции, а те, кто с ним в сговоре, только выполняют его приказы. Вы можете счесть это глупостью, но я…

Подъехал автобус, и мистер Осборн ринулся к нему.

Я шел домой в глубокой задумчивости. Мистер Осборн выдал мне невероятную версию, но я не мог не признать, что в ней могло оказаться рациональное зерно.

Позвонив Джинджер на следующее утро, я сообщил ей, что завтра перебираюсь в Борнмут.

— Я нашел там тихий маленький отель, который называется (один Господь ведает почему) «Олений парк». В отеле есть парочка очень удобных незаметных боковых выходов. Я мог бы улизнуть в Лондон и повидать вас.

— Наверное, вам не следует этого делать. Но все же, должна признать, ваш приезд был бы истинной Божьей милостью. Такая скука! Передать вам не могу! Если вам никак нельзя будет прийти ко мне, я могла бы сама потихоньку выскользнуть и где-нибудь с вами встретиться.

Неожиданно меня как громом ударило подозрение.

— Джинджер! Ваш голос… он какой-то другой…

— Ах, это! Это пустяки. Не беспокойтесь.