Черные бусинки его глаз буравили меня, впиваясь в меня. Последние слова мистер Брэдли повторил, повторил намеренно, со значением:

— Например, суд. В суде это все просто высмеют! Если эта женщина вдруг встанет там и признается в убийстве, убийстве на расстоянии, при помощи «волевого импульса» или иным каким-нибудь бредовым способом, то как бы она это убийство ни называла, признание ее суд не примет и дела по нему не начнет. Даже если заявление ее — истинная правда (чему, конечно, здравомыслящие люди, вроде нас с вами, поверить не могут ни на секунду), суд его отвергнет.

Убийство на расстоянии по существующим законам убийством не является. Это бессмыслица. В чем, собственно, и прелесть такого способа — и вы со мной согласитесь, если хорошенько подумаете.

Я понимал, что меня пытаются ободрить. Убийство с помощью сверхъестественных сил английский суд убийством не считает. Нанимая гангстера и поручая ему совершить убийство ножом или дубинкой, я становлюсь его соучастником, и даже до совершения преступления меня могут обвинить в сговоре. Но, поручая Тирзе Грей прибегнуть к искусству черной магии, я должен знать, что магия неуловима и недоступна. В чем, по мнению мистера Брэдли, и состоит ее прелесть.

Весь мой врожденный скептицизм встал на дыбы. Я взволновался и воспротивился.

— Но черт возьми, — вскричал я, — это чистая фантастика! Это невозможно!

— Согласен с вами. Полностью согласен! Тирза Грей — поразительная женщина, обладающая, конечно, поразительными способностями, но поверить всему, что она себе приписывает, — невозможно. Как вы выразились, это чистая фантастика. В наше время невозможно поверить тому, что, сидя в английской деревенской усадьбе, кто-то, сам или через медиума, якобы способен посылать мысленные импульсы, или как там их называют, кому-то на Капри[192]или в другое не менее отдаленное местечко, вызывая у объекта воздействия ту или иную смертельную болезнь.

— Так вот что она себе приписывает!

— Да, конечно. Разумеется, способности у нее действительно есть; ведь она шотландка, и так называемое «ясновидение» — это их национальная особенность. Все так. Но вот во что я верю, и верю безоговорочно, — это, — он наклонился вперед и выразительно помахал пальцем у меня перед носом, — что Тирза Грей знает заранее о чьей-нибудь близкой смерти. Это талант. И он у нее есть.

И он откинулся на спинку стула, изучая меня. Я ждал.

— Ну представьте такую ситуацию. Кому-то, вам лично или другому человеку, весьма желательно было бы знать, когда умрет, скажем, его двоюродная бабушка Элиза Подобная информация, согласитесь, небесполезна, и ничего жестокого или дурного в ней нет — помощь в делах, не больше. Как строить планы? Будет ли, скажем, к ноябрю в вашем распоряжении кругленькая сумма или не будет? Зная это доподлинно, вы можете принимать важные решения. Смерть — штука капризная. Добрая старушка Элиза с помощью докторов способна протянуть еще десяток лет. Что вам, конечно, крайне приятно — вы очень привязаны к вашей милой родственнице, но как хотелось бы все же знать…

Он замолчал, а потом, подавшись вперед, продолжал:

— Вот тут и нужен я. Моя профессия — пари. Я и заключаю пари на что угодно — естественно, диктуя свои условия. Вы обращаетесь ко мне. Естественно, вы не желаете держать пари, умрет или не умрет старушка! Такое пари оскорбляло бы вас в ваших лучших чувствах. Поэтому мы сформулируем это иначе. Вы спорите со мной на определенную сумму, что к следующему Рождеству тетя Элиза будет жива и здорова. Я утверждаю обратное.

Глаза-бусинки снова впились в меня, наблюдая.

— Ничего против не имеете, так? Все очень просто. Мы поспорили. Я говорю, что тетушка Элиза — не жилец на этом свете, вы со мной не согласны. Мы заключаем контракт и подписываем его. Я называю вам дату и говорю, что к этому сроку, с допуском в две недели в ту и другую сторону, по тетушке Элизе отслужат панихиду. Вы говорите, ничего подобного. Если вы окажетесь правы, я плачу вам. Если же прав я — вы платите мне.

Я глядел на него. Я пытался вызвать в душе у себя чувства человека, желающего смерти богатой почтенной старушки. Но тут же заменил ее шантажистом. Это представить легче. Многие годы мне досаждает один тип. Терпение мое исчерпано. Он должен умереть. Убить его самому мне не хватает духу, но я готов пойти на что угодно, лишь бы он… на что угодно.

Когда я заговорил, голос мой звучал сипло — я хорошо вжился в роль:

— Каковы условия?

Мистера Брэдли как подменили. Он сказал весело, почти насмешливо:

— С этим мы и вошли, да? Вернее, вы вошли, ха-ха! Сказали «Ну так сколько?» Я прямо оторопел. Первый случай в моей практике, чтоб с такой скоростью ухватывали суть!

— Каковы условия?

— Условия разные. В зависимости от обстоятельств. Грубо говоря, условия — это сумма, на которую заключается пари. В случае, если дело касается нелюбимого мужа, шантажиста или кого-нибудь в этом роде, все зависит от того, сколько может заплатить клиент. С необеспеченными клиентами — должен сказать это сразу — я дела не имею, за исключением случаев, подобных тому, что я привел в качестве примера. Тогда это зависит от величины состояния тети Элизы. Условия вырабатываются по взаимному соглашению. Ведь они должны быть выгодны обеим сторонам, не так ли? Обычно пари заключается из расчета один к пятистам.

— К пятистам? Довольно жестко!

— Да, мои условия жесткие. Ведь если тетя Элиза на ладан дышит, вы это и так знаете и ко мне не побежите. Предсказать смерть с допуском всего в две недели в ту и другую сторону — дело непростое. Ставка пять тысяч фунтов на сотню фунтов здесь вполне уместна.

— А если вы проиграете?

Мистер Брэдли пожал плечами.

— Это будет огорчительно. Придется заплатить.

— А если проигрываю я, то плачу я. А вдруг я не заплачу?

Мистер Брэдли откинулся на спинку стула. И прикрыл глаза.

— Вот этого я бы вам не советовал, — мягко сказал он. — Никоим образом.

Несмотря на мягкость тона, я почувствовал легкий озноб. В его словах не было прямой угрозы, но она явственно ощущалась.

Я поднялся и сказал:

— Я… я должен все обдумать.

И сразу же мистер Брэдли стал прежним — сама любезность и обходительность.

— Конечно, конечно, обдумайте! Не надо никуда бросаться очертя голову! А если вы решитесь на сделку, приходите, и мы все подробно обсудим. Не спешите. Спешка к хорошему не приводит. Не спешите.

Я вышел от него, и в ушах у меня все раздавалось его «Не спешите».

Глава 13

Рассказ Марка Истербрука

О предстоящей мне задаче — побеседовать с миссис Такертон — я думал с большой неохотой. Несмотря на все подстегиванья Джинджер, я вовсе не был уверен в целесообразности этого шага. Начать с того, что я не чувствовал в себе сил выполнить мной же поставленную задачу. Я сомневался, что смогу выдержать нужный тон, и прекрасно чувствовал фальшь задуманного маскарада.

Джинджер, с напористостью почти устрашающей, проявляемой ею всегда, если что-то очень ее занимало, инструктировала меня по телефону:

— Нет ничего проще. Усадьба ее построена Нэшем[193]. В стиле, необычном для него. Какое-то причудливое приближение к готике[194].

— Ну и зачем мне вдруг понадобилось глазеть на эту усадьбу?

— Вы собираетесь писать статью или книгу об эволюции творчества архитектора в зависимости от различных влияний.

— Притянуто за уши, по-моему!

— Глупости! — упорствовала Джинджер. — Во всем, что касается науки или искусства, каких только невероятных теорий не выдвигают, причем их яростно отстаивают самые, казалось бы, благоразумные люди! Я могла бы привести вам массу примеров.

— Именно поэтому вы больше и подходите для поездки, чем я.

— Именно поэтому подходите как раз вы, — парировала Джинджер. — Миссис Такертон отыщет вас в «Кто есть кто», что произведет на нее соответствующее впечатление. А меня она там не отыщет.

Я остался при своем мнении, но временно решил сдаться. Возвратившись после своей невероятной беседы с мистером Брэдли, я обсудил ее с Джинджер. Ее откровения удивили этого господина гораздо меньше, чем меня. И даже вызвали у нее явное удовлетворение.

— Теперь, по крайней мере, никаких сомнений. Теперь мы знаем, что организация, которая устраняет людей, так или иначе кому-то мешающих, существует на самом деле.

— И действует с помощью сверхъестественных сил?

— Дались вам эти силы! А все из-за ловкой болтовни этих ведьм и из-за фальшивых скарабеев, которые цепляет на себя их Сибилла! Они вас сбивают с толку. Окажись мистер Брэдли каким-нибудь знахарем-шарлатаном или псевдоастрологом, вы бы и сейчас еще отрицали очевидное. Но так как он оказался омерзительным мелким дельцом — так я, по крайней мере, поняла из ваших слов…

— Очень похоже на правду, — сказал я.

— То машинка закрутилась. При всем нагромождении фальшивых слов, которыми они это окружают, эти три дамы из «Бледного коня» и впрямь ухватили что-то действенное.

— Если вы настолько в этом уверены, зачем нам миссис Такертон?

— Не грех лишний раз проверить, — сказала Джинджер. — Мы знаем, что говорит Тирза Грей о своем… даре. Знаем финансовую сторону дела. И кое-что о троих из их жертв. Теперь желаем узнать побольше об их клиентуре.

— Предположим, что миссис Такертон ничем не выдаст того, что была их клиенткой?

— Тогда придется поискать в другом месте.

— Боюсь, что я все провалю, — хмуро сказал я.

Но Джинджер заявила, что человек должен верить в свои силы.

Итак, я прибыл на место и стоял перед парадной дверью усадьбы «Каррауэй-парк». Разумеется, архитектура дома разительно отличалась от тех стандартов, какие, по моим представлениям, должны были отличать дом, выстроенный Нэшем. Усадьба скорее напоминала небольшой современных пропорций замок.