Агата Кристи - Кошка на голубятне. Бледный конь. И в трещинах зеркальный круг

— На это вся надежда. Но нельзя не признать, что произошедшие там события, должно быть, здорово потрепали нервы любящим мамашам, да и папашам тоже. Учительница физкультуры, французского и еще одна — трое убитых!

— Именно так.

— Я слышал, — продолжал мистер Робинсон (всегда слышишь столько всякой чепухи!), что несчастная молодая женщина, которая должна понести наказание, с юности питала ненависть к школьным учителям. Несчастливое детство, плохая школа… Психологи это раздуют. Они наверняка будут добиваться смягчения приговора, как это теперь называется.

— Пожалуй, эта линия будет для защиты наилучшей, — сказал Пуаро. — Но вы простите меня, если я скажу, что, надеюсь, они не добьются успеха.

— Я вполне разделяю ваши чувства. Убийца не может вызывать сочувствия. Но наверняка найдутся люди, которые будут делать упор на ее бесподобный характер, вспомнят ее безупречную службу в качестве секретаря различных известных людей, да и ее военную службу. Я уверен, у нее в этом смысле выдающиеся заслуги — в обезвреживании… врагов отечества… — Он с особым выражением произнес последнее слово, как бы вопросительно. — Она по-своему очень талантлива, — продолжил мистер Робинсон, развивая начатую тему. — Удивительно полезна, причем, заметьте, всем сторонам… Это ее ремесло, и она оставалась ему верна до последнего времени. Но я могу понять соблазн, выпавший на ее долю, — сыграть в одиночку и сорвать большой куш. — Он негромко добавил: — Очень большой куш.

Пуаро кивнул.

Мистер Робинсон подался вперед.

— Где они, мосье Пуаро?

— Я думаю, вы знаете.

— Ну, честно говоря, да. Банки весьма полезные учреждения, не правда ли?

Пуаро в ответ только улыбнулся.

— Нам не стоит ходить вокруг да около, мой дорогой друг, не так ли? Что вы хотите с ними сделать?

— Я жду, — ответил Пуаро.

— Ждете? Чего же!

— Скажем так — предложений.

— Да, понимаю.

— Видите ли, они принадлежат не мне. И я бы хотел передать их человеку, которому они действительно принадлежат. Но, если я правильно оцениваю ситуацию, сделать это не так просто.

— В каком все же странном положении оказываются порой правительства, — задумчиво произнес мистер Робинсон. — Можно сказать — уязвимом… Когда речь идет о нефти, железе, уране и прочих ископаемых, нужно проявлять крайнюю щепетильность — в отношении их владельцев. Я говорю о внешней политике. Очень редко выпадает такой вариант, как в нашем случае — иметь возможность сказать, что правительство Ее Величества и прочие ведомства не имеют абсолютно никакой информации на данную тему.

— Но я не смогу положить в свой банк такой серьезный вклад, не объясняя его происхождения.

— Разумеется. Поэтому я и пришел предложить вам передать его мне.

— Ага! — сказал Пуаро. — Почему?

— Я могу привести вам несколько убедительнейших причин Эти драгоценные камни, несомненно, являлись личной собственностью покойного принца Али Юсуфа.

— Не сомневался в этом.

— Его Высочество передал их своему пилоту Роберту Роулинсону с некоторыми инструкциями. Камни должны были быть вывезены из Рамата и доставлены мне.

— И чем вы это можете доказать?

Мистер Робинсон извлек из кармана длинный конверт, вынул из него несколько бумаг и положил их на стол перед Пуаро. Тот тщательно их изучил.

— Кажется, дело обстоит именно так, как вы сказали.

— Ну и?..

— Вы не возражаете, если я задам вам один вопрос?

— Ничуть.

— Что вы, лично вы, от всего этого получите?

Мистер Робинсон удивился.

— Мой дорогой друг, что ж тут непонятного! Деньги, конечно. Весьма большие деньги.

Пуаро задумчиво на него посмотрел.

— Это очень, очень старый бизнес, — продолжал Робинсон. — И выгодный, кстати. Нас множество, целая сеть раскинута по всему миру. Мы, если можно так сказать, остаемся за кулисами и строим мизансцены для королей, президентов, политиков — для всех, на кого, как сказал поэт, льется яркий свет[101]. Мы сотрудничаем друг с другом и помним следующее: мы обязаны оправдать доверие. Наша выгода велика, но мы честны. Наши услуги стоят недешево, но затраты мы возвращаем с лихвой.

— Понятно, — произнес Пуаро. — Eh bien![102] Я согласен сделать то, о чем вы просите.

— Могу заверить вас, что такое решение порадует абсолютно всех. — Взгляд мистера Робинсона на мгновение остановился на письме полковника Пайквэя, лежащем возле правой руки Пуаро.

— Но… только один момент, — сказал Пуаро. — Я человек и, стало быть, любопытен. Что вы собираетесь сделать с этими камнями?

Мистер Робинсон взглянул на него. Затем его большое желтоватое лицо расплылось в улыбке.

— Я расскажу вам!

И он рассказал.

На тротуаре играли дети, их звонкие голоса наполняли воздух. Один из мальчишек налетел на мистера Робинсона, вылезавшего из своего «роллса». Мистер Робинсон осторожно отодвинул малыша и всмотрелся в номера домов.

Номер пятнадцать. Он-то ему и нужен. Распахнув калитку, мистер Робинсон подошел к парадной двери. Аккуратные белые занавески на окне и начищенный до блеска дверной молоток. Незатейливый домик на скромной улице в отдаленной части Лондона, но содержится опрятно. В нем чувствуется достоинство.

Дверь отворилась. Девушка лет двадцати пяти, хорошенькая, как на рекламной картинке, с улыбкой пригласила его войти.

— Мистер Робинсон? — только спросила она.

Она провела его в маленькую гостиную: телевизор, обитые кретоном кресла, пианино у стены… Все уютно, но скромно. И девушка одета скромно: темная юбка, серый пуловер.

— Выпьете чаю? — спросила она у мистера Робинсона. — Я поставила чайник.

— Благодарю вас, нет. Я никогда не пью чай. И я к вам совсем ненадолго, я привез вам то, о чем писал.

— От Али?

— Да.

— Нет никакой… Не может быть никакой… надежды? Я имею в виду, он действительно погиб? Не произошло ли какой-нибудь ошибки?

— Боюсь, что ошибки тут нет, — мягко ответил мистер Робинсон.

— Я другого и не ожидала… почти… И вообще, когда он уезжал обратно, туда, к себе, я не надеялась, что когда-нибудь вновь его увижу. Нет, я не думала, что он будет убит или что произойдет революция. Просто я знала, ну, вы понимаете, — он должен был исполнять свои обязанности. Ему полагалось жениться на ком-нибудь из своих и все такое.

Мистер Робинсон извлек пакет и положил его на стол:

— Откройте, пожалуйста.

Она нерешительно вскрыла пакет — и даже задохнулась от изумления.

Красные, синие, зеленые и белые камни, сверкающие огнем, живые, они превратили маленькую гостиную в пещеру Алладина.

Мистер Робинсон наблюдал за девушкой. Он видел стольких женщин, глядящих на драгоценные камни…

Наконец она заговорила срывающимся голосом:

— Они… неужели они настоящие?

— Абсолютно настоящие.

— Но они должны стоить… должны стоить…

На это ее воображения не хватило.

Мистер Робинсон кивнул.

— Если вы захотите избавиться от них, вы сможете получить за них по меньшей мере полмиллиона фунтов стерлингов.

— Нет… нет, это невозможно.

Неожиданно она собрала их и вновь сложила в пакет трясущимися пальцами.

— Я боюсь, — сказала она. — Они меня пугают. Что я должна с ними делать?

Дверь распахнулась, и в гостиную ворвался маленький смуглый мальчик.

— Мама, Билли дал мне свой танк! Он…

Малыш остановился, уставившись на мистера Робинсона.

Мать произнесла:

— Иди на кухню, Аллен, тебя ждет твой чай. Там молоко, печенье и кусочек имбирной коврижки.

— Здорово! — И он вприпрыжку убежал.

— Вы зовете его Аллен? — спросил мистер Робинсон.

Она вспыхнула.

— Я не могла назвать его Али. Это было бы непонятно для соседей, да и вообще… — Она снова вспомнила про камни, и лицо ее потемнело. — Что я должна делать?

— Прежде всего — показать свое брачное свидетельство. Я должен быть уверен, что вы та, за кого себя выдаете.

Слегка смутившись, она подошла к небольшому секретеру, достала конверт и протянула мистеру Робинсону.

— Хм… да… регистрация гражданских актов Эдмондстоу… Али Юсуф, студент… Элис Кэлдер, не замужем… Да, все по закону.

— О, все по закону, насколько это возможно. Ведь никто даже понятия не имел, кто он такой. Тут же столько студентов из мусульманских стран. Он-то понимал, что на самом деле наш брак недействителен, ведь мусульманин может иметь не одну жену. Он знал, что ему придется уехать обратно и снова жениться. Мы говорили об этом. Но должен был родиться Аллен, и он решил, что для ребенка это необходимо — иначе Аллен будет незаконнорожденным. Это лучшее, что он мог для меня сделать. Он действительно любил меня, поверьте. Действительно любил.

— Да, — сказал мистер Робинсон. — Я в этом уверен.

Затем он заговорил по-деловому, властно и почтительно одновременно:

— Теперь предположим, что вы передали все в мои руки. Я позабочусь о продаже этих камней. Я дам вам адрес юриста, которому вы во всем можете доверять. Он посоветует вам, я полагаю, положить большую часть этих денег в банк. Деньги вам будут необходимы: образование для вашего сына, новый образ жизни. Но когда вы станете очень состоятельной женщиной, вас начнут преследовать мошенники всех сортов. Ваша жизнь усложнится. У богатых не бывает простой жизни, в этом я не раз убеждался. Но у вас, похоже, есть характер. Я думаю, вы справитесь. И ваш мальчик, даст Бог, будет счастливее, чем его отец. — Он сделал паузу. — Вы согласны?

— Да. Возьмите их. — Она подвинула пакетик с камнями к мистеру Робинсону. А затем неожиданно сказала: — Та девочка, которая нашла их, я бы хотела… Я бы хотела, чтобы у нее был один из этих камней. Какой?.. Какой бы выбрала она сама.