Агата Кристи - Кошка на голубятне. Бледный конь. И в трещинах зеркальный круг

Он замолчал. Инспектор Келси бесстрастным тоном сделал задержанной официальное предупреждение.

Та не стала его слушать. Повернувшись к Эркюлю Пуаро, она разразилась потоком самых низкопробных ругательств, ошеломив всех присутствующих.

— Ого! — произнес Адам, когда Келси вывел арестованную. — А я-то думал, что она славная девчонка!

Мисс Джонсон стояла на коленях подле мисс Чедвик.

— Боюсь, она серьезно ранена, — сказала она. — Ее лучше не трогать до прихода врача.

Миссис Апджон бродила по коридорам Медоубенка в поисках Джулии. Забыв потрясающую сцену, свидетельницей которой только что была, она в этот момент хотела только одного — поскорее найти своего ребенка. Она нашла Джулию в совершенно пустой классной комнате. Та сидела за партой и, высунув кончик языка, самозабвенно трудилась над сочинением. Подняв глаза, она с удивлением уставилась на мать. Затем бросилась к ней и повисла у нее на шее.

— Мамочка! — Но тут же из-за застенчивости, свойственной ее возрасту, устыдилась своего порыва и отстранилась. И заговорила почти строго:

— Не слишком ли скоро ты вернулась, мама?

— Я прилетела сегодня из Анкары, — ответила миссис Апджон почти виновато. — Знаешь, там наводнение…

— О, — сказала Джулия. — Ну… Я рада, что ты вернулась.

— Да, — сказала миссис Апджон. — Я тоже очень рада.

Смущенные, они посмотрели друг на друга.

— Чем ты занимаешься? — спросила миссис Апджон, поглядев на тетрадку дочери.

— Пишу сочинение для мисс Рич, — ответила Джулия. — Она всегда дает замечательные темы.

— Ну и какая на этот раз? — Миссис Апджон наклонилась над партой.

Тема была выведена на самом верху страницы, ниже шли несколько строк, написанные неровным и размашистым почерком Джулии.

— «Каковы различия в отношении к убийству леди Макбет и Макбета?»[99] — прочла миссис Адджон. — Да, — сказала она, — эту тему нельзя назвать неактуальной…

Она прочитала первый абзац сочинения: «Макбет, — писала Джулия, — одобрил замысел убийства и много о нем думал, но ему нужен был толчок. А начав, он с удовольствием продолжает убивать, не испытывая ни угрызений совести, ни страха. А леди Макбет просто алчная и честолюбивая. Она полагала, что ничего страшного, если она осуществит свое намерение. Но, сделав это, она осознала, что такое занятие ей не по душе».

— Стиль не блещет, — заметила миссис Апджон. — Думаю, придется над ним поработать, но, по существу, тут что-то есть.

В голосе инспектора Келси звучала некоторая досада.

— Вы в гораздо более выигрышном положении, — говорил он, обращаясь к Пуаро, — вы можете говорить и делать то, чего мы, увы, не можем. Но, как бы то ни было, признаю: все было великолепно задумано и устроено. Заставить ее расслабиться, поверить, что мы подозреваем Рич, а затем — внезапное появление миссис Апджон, и она теряет голову! И надо же, она сохранила тот самый пистолет, из которого застрелила Спрингер. Если пуля соответствует…

— Именно, mon ami[100], именно, — вставил Пуаро.

— Тогда мы уличим ее в убийстве Спрингер. Да, а мисс Чедвик тяжело ранена. Но, послушайте, Пуаро, я по-прежнему не могу понять, как она могла убить мисс Вэнситтарт. У нее ведь совершенно железное алиби — в противном случае и Рэтбоун, и персонал ночного клуба — ее сообщники.

Пуаро покачал головой.

— О нет, — сказал он. — С ее алиби все в полном порядке. Она убила мисс Спрингер и мадемуазель Бланш. Но мисс Вэнситтарт… Но мисс Вэнситтарт… — Он запнулся, и его взгляд перешел на слушающую их мисс Балстроуд. — Мисс Вэнситтарт… убила мисс Чедвик.

— Мисс Чедвик?! — вместе воскликнули мисс Балстроуд и инспектор Келси.

Пуаро кивнул.

— Но почему?

— Я думаю, мисс Чедвик всегда слишком сильно любила Медоубенк. — Взгляд Пуаро снова встретился со взглядом мисс Балстроуд.

— Я понимаю… — сказала мисс Балстроуд. — Мне следовало бы быть более внимательной… — Она сделала паузу. — Вы хотите сказать, что она…

— Я хочу сказать, — продолжил Пуаро, — что она начинала здесь вместе с вами и считала Медоубенк чем-то вроде вашего совместного предприятия.

— В каком-то смысле так оно и было, — сказала мисс Балстроуд.

— Да, — согласился Пуаро, — но лишь в финансовом отношении. Когда вы заговорили о том, что собираетесь уйти от дел, она вполне могла ощущать себя вашей преемницей.

— Но она практически моя ровесница, — возразила мисс Балстроуд. — Подождите, она даже старше меня!..

— Да, — сказал Пуаро, — и, возможно, она вообще не смогла бы справиться с обязанностями директора, но сама она так не думала. Видимо, она считала, что автоматически займет это место после вашего ухода. А потом поняла, что вы намерены передать бразды правления Элинор Вэнситтарт. Она любила Медоубенк и любила вас и не любила Элинор Вэнситтарт. Я думаю, что в конце концов она даже возненавидела ее.

— Очень может быть, — согласилась мисс Балстроуд. — Да, Элинор была… Как бы это сказать? Она была высокомерна и, вообще, чересчур самоуверенна. Естественно, мисс Чедвик воспринимала это крайне болезненно. Ведь вы это имели в виду, не так ли? Да, Чедди ревновала…

— Совершенно верно, — произнес Пуаро. — Она приревновала Медоубенк к Элинор Вэнситтарт. Она не могла перенести мысли о том, что в школе будет царить мисс Вэнситтарт. А затем что-то, возможно, в вашем поведении натолкнуло ее на мысль, что вы колеблетесь?

— Я действительно колебалась, — сказала мисс Балстроуд. — Но я думала вовсе не о Чедди, я думала кое о ком, еще более молодом, чем Элинор. Сейчас припоминаю, я как раз думала о мисс Рич, а затем произнесла вслух: «Нет, чересчур молода…» И Чедди была тогда рядом со мной.

— И она подумала, — подхватил Пуаро, — что сказанное относится к мисс Вэнситтарт, что, по вашему мнению, слишком молода мисс Вэнситтарт. Она всей душой была согласна с вами. Она полагала, что имеющиеся у нее опыт и мудрость — куда более важные вещи, чем молодость и энергия. Но затем вы вернулись к кандидатуре мисс Вэнситтарт. Кроме того, именно ее вы оставили ответственной на те роковые выходные И вот что, я думаю, тогда произошло В ту воскресную ночь мисс Чедвик не спалось, она встала и увидела свет в окне зала для игры в сквош. Она пошла туда. И о том, что произошло дальше, она без всяких утаек и поправок рассказала инспектору. Только один момент в ее рассказе не соответствовал действительности Она взяла с собой не клюшку для гольфа. Она прихватила туго набитый мешочек с песком, из тех, что до сих пор лежат в холле под лестницей. Прихватила на случай столкновения с преступником. И кого же она обнаружила? — Элинор Вэнситтарт, стоящую на коленях и заглядывавшую в шкафчик Шаисты. И, полагаю (а я очень неплохой психолог), она подумала: «Если б я была грабителем, я бы подошла сзади и нанесла удар вот так.» И только эта мысль пришла ей в голову, как она, почти не сознавая, что делает, подошла и обрушила мешочек с песком на склоненную голову Вэнситтарт. И вот та лежит перед ней мертвая… Мисс Чедвик, я полагаю, была потрясена содеянным. И с той самой ночи ее терзает жестокое раскаяние — ведь она по своей сути не убийца и сделала это, как принято говорить, в состоянии аффекта. Ею владела ревность и одержимость. Одержимость любовью к Медоубенку. Теперь, когда Элинор Вэнситтарт больше не было, мисс Чедвик уже не сомневалась, что станет вашей преемницей. Именно поэтому она не созналась. Она рассказала все, за исключением того, что это она нанесла удар. Но когда ее спросили насчет клюшки для гольфа, которую, предположительно, взяла с собой мисс Вэнситтарт, естественно нервничавшая, мисс Чедвик быстро сказала, что нет, что она сама принесла клюшку. Она словно боялась, что кто-то заподозрит, что у нее в руках был мешочек с песком… И это было ее ошибкой. Это, кстати, и показалось мне подозрительным…

— А почему Энн Шепленд выбрала мешочек с песком для убийства мадемуазель Бланш? — спросила мисс Балстроуд.

— Ну, во-первых, ей не хотелось рисковать, стреляя из пистолета. А во-вторых, она решила таким образом связать это третье убийство со вторым, которого не совершала и на момент которого у нее было железное алиби.

— Все же я не понимаю, что могла Элинор Вэнситтарт делать в спортивном корпусе, — сказала мисс Балстроуд.

— Я думаю, тут можно только догадываться. Возможно, она была куда больше озабочена исчезновением Шаисты, чем позволяла себе показать это. Она ведь наверняка была расстроена не меньше, чем мисс Чедвик. В каком-то смысле даже больше, так как ее оставили ответственной. Кроме того, она слишком долго не решалась звонить в полицию, то ли из-за надежды, что все еще может быть улажено, то ли не имея мужества смотреть фактам в лицо. Время было упущено, и она решилась действовать…

— Так, значит, за этой ее самоуверенностью скрывалась слабость, — задумчиво произнесла мисс Балстроуд. — Эта мысль иногда приходила мне в голову.

— Она, как и мисс Чедвик, долго не могла уснуть в ту ночь и отправилась в спортивный корпус, чтобы осмотреть шкафчик Шаисты, надеясь, что там найдет ключ к разгадке таинственного исчезновения принцессы.

— У вас, кажется, всему есть объяснение, мистер Пуаро.

— Это за ним водится, — мрачно констатировал инспектор Келси.

— А с какой целью вы заставляли Эйлин Рич рисовать портреты?

— Я хотел выяснить, способна ли Дженнифер Сатклифф запоминать лица. И понял, что эта девочка всегда настолько погружена в собственные заботы, что мало на кого обращает внимание и в лучшем случае запоминает только самые бросающиеся в глаза детали. Она не узнала мадемуазель Бланш, которой на портрете была сделана другая прическа. Где уж ей было узнать Энн Шепленд, с которой, наверное, почти не встречалась.