Агата Кристи - Кошка на голубятне. Бледный конь. И в трещинах зеркальный круг

— Вы думаете, все произошло именно так? — спросил старший констебль.

— Допускаю, — ответил Пуаро. — Это одна из версий. Другая — что этот убийца вошел первым, его-то и вспугнула мисс Спрингер. Возможно, она уже и раньше подозревала этого человека. Вы же говорили, что она была из той породы женщин, которые суют нос в чужие тайны.

— А как же с другой женщиной? С другим убийством? — спросил Адам.

Пуаро взглянул на него. Затем медленно перевел взгляд на другого собеседника и наконец — на третьего.

— Вам на этот счет ничего не известно, — сказал он. — Мне — тоже. А не мог ли его совершить кто-нибудь посторонний?..

Келси покачал головой.

— Сомнительно. Мы тщательно перебрали всех, живущих по соседству. Естественно — всех, сколько-нибудь подозрительных. Неподалеку здесь остановилась небезызвестная ведомству Адама мадам Колински. Но установлено, что она не имеет отношения ни к одному из убийств.

— Тогда вернемся в Медоубенк. У нас есть единственная возможность достичь истины — методом исключения.

Келси вздохнул.

— Согласен, — сказал он, — и вот что мы имеем на данный момент. Первое убийство — тут подозреваемых предостаточно. Практически кто угодно мог убить мисс Спрингер. Исключение составляют мисс Джонсон и мисс Чедвик. Ну и девочка, у которой болело ухо. Но второе убийство очень сузило круг подозреваемых. Мисс Рич останавливалась в отеле, находящемся в двадцати милях отсюда. Мисс Блейк отдыхала в Литлпорте на море, мисс Шепленд была в Лондоне в ночном клубе с мистером Деннисом Рэтбоуном.

— Как я понял, мисс Балстроуд тоже отсутствовала? — спросил Пуаро.

Адам усмехнулся. Инспектор и начальник полиции, казалось, были шокированы.

— Мисс Балстроуд, — строго произнес инспектор, — была в гостях у герцогини Уэлшемской.

— В таком случае мисс Балстроуд тоже исключается, — веско сказал Пуаро. — И кто нам остается?

— Двое из домашней прислуги, спавшие в доме, миссис Гиббонс и девушка по имени Дорис Хогг, но, согласитесь, вряд ли они могут быть к этому причастны. Кроме них еще были мисс Роуэн и мадемуазель Бланш.

— И ученицы, разумеется.

Келси вздрогнул.

— Неужели вы и их подозреваете?

— Честно говоря, нет. Но объективность и точность превыше всего.

Келси, оставив в стороне точность, продолжил:

— Мисс Роуэн работает здесь больше года. У нее отличные рекомендации. И у нас против нее ничего нет.

— Перейдем к мадемуазель Бланш. И на этом закончим наш экскурс.

Воцарилась тишина.

— Нет никаких доказательств, — произнес Келси. — Ее характеристики безупречны…

— Так и должно быть, — заметил Пуаро.

— Конечно, она сует нос в чужие дела, — сказал Адам, — но излишнее любопытство совсем не значит, что она способна на убийство.

— Постойте, — сказал Келси. — Было что-то с ключом. При нашем с ней первом разговоре она упоминала о ключе, выпавшем из двери корпуса. Она подняла его и забыла вставить обратно… а потом мисс Спрингер выставила ее вон.

— Кто бы ни захотел отправиться в корпус ночью на поиски ракетки, ему непременно нужен был ключ, чтобы проникнуть внутрь, — произнес Пуаро, — или хотя бы копия сделанная со слепка.

— Но если бы мадемуазель Бланш забрала ключ, — возразил Адам, обращаясь к инспектору, — она никогда бы не упомянула об этом эпизоде.

— Почему же, — возразил инспектор. — Ведь она могла опасаться, что мисс Спрингер кому-нибудь уже рассказала эту историю, и предпочла сама вскользь упомянуть о ней. Именно, чтоб отвести подозрение.

— Да, это надо тоже учесть, — заметил Пуаро, подводя итог.

Келси мрачно взглянул на него.

— Это нам мало что дает.

— Мне кажется — если я был правильно информирован — есть еще одна возможность. — Пуаро встал и прошелся по комнате. — Мать Джулии Апджон, как я понял, узнала кого-то в первый день триместра. А узнав — очень удивилась. Весьма вероятно, что этот кто-то в годы войны был связан с иностранной разведкой. Если миссис Апджон укажет на мадемуазель Бланш как на человека, которого она узнала, это будет нам существенным подспорьем.

— Это-то ясно! — не без раздражения воскликнул Келси. — Но легче сказать, чем сделать. Мы пытались перехватить миссис Апджон на пути в Анатолию. Когда ее дочь упомянула про автобус, я подумал, что речь идет о туристическом автобусе, идущем по расписанию. Но оказывается, она садится на местные автобусы и ездит куда и когда вздумается! Она не пользуется услугами экскурсионного агентства, ни бюро Кука[84], ни прочими мало-мальски известными фирмами, ее носит неведомыми течениями и ветрами! Ну что за женщина… Она может находиться, где угодно. Анатолия большая!

— Это усложняет дело, что и говорить, — согласился Пуаро.

— А ведь сколько замечательных автобусных туров, — не без досады посетовал инспектор. — Все за тебя продумано, где выйти, что посмотреть, и всегда точно знаешь, где ты будешь завтра.

— Но такие путешествия, разумеется, не по душе миссис Апджон.

— Вот именно! Тем временем — мы здесь, а она — неведомо где. А эта француженка может в любой момент убраться отсюда. И у нас нет никакого права задержать ее.

Пуаро покачал головой.

— Она не сделает этого.

— Вы не можете быть уверены. Никто не может…

— Я уверен. Если человек совершил убийство, он не сделает ничего такого, что могло бы привлечь к нему внимание. Мадемуазель Бланш будет тихо сидеть здесь до конца триместра.

— Надеюсь, вы правы.

— Я безусловно прав. И позволю себе напомнить: человек, которого видела миссис Апджон, не знает, что она его видела. Так что для него это будет сюрпризом.

Келси вздохнул:

— Если это все, на что мы можем рассчитывать…

— Это не все. Есть еще… возможность обстоятельно со всеми поговорить. Если кто-то что-то скрывает, рано или поздно он скажет больше, чем намеревался.

— Выдаст себя? — Тон начальника полиции был несколько скептическим.

— Ну, не все так просто. Ведь человек, что-то усердно скрывающий, как правило, слишком много говорит о другом, все кружит вокруг да около… Есть и другие источники необходимых сведений. Бывает, что люди, не имеющие отношения к преступлению, тоже много чего знают, но совсем не соотносят это с тем, что произошло. Не понимают, насколько важны эти детали. Кстати, я вспомнил один момент, — пробормотал Пуаро, внезапно вскакивая. — Тысяча извинений! Но я должен покинуть вас. Мне необходимо спросить у мисс Балстроуд, нет ли здесь кого-нибудь, кто умел бы рисовать.

— Рисовать?

— Да. Рисовать.

— Ну и ну, — сказал Адам, когда Пуаро вышел, — то его интересуют колени учениц, то их художественные таланты… Что же ждать от него дальше, хотел бы я знать?!

Мисс Балстроуд не выказала ни малейшего удивления в ответ на вопрос Пуаро.

— Мисс Лоури, наша приходящая учительница рисования, естественно, неплохо рисует. Но сегодня у нее нет занятий. А что вам нужно нарисовать? — участливо спросила она, словно разговаривала с ребенком.

— Лица, — коротко ответил Пуаро.

— Мисс Рич прекрасно делает портретные наброски. Она великолепно улавливает особенности каждого.

— Как раз то, что мне нужно.

Мисс Балстроуд, отметил Пуаро с удовольствием, не из тех, кто задает лишние вопросы. Она просто вышла из комнаты и вернулась с мисс Рич.

После нескольких общих фраз Пуаро спросил:

— Вы умеете рисовать портреты? По памяти? Набросок карандашом?

Эйлин Рич кивнула:

— Я часто этим занимаюсь. Для развлечения.

— Bien. Тогда набросайте мне, пожалуйста, покойную мисс Спрингер.

— Это сложно. Мы были мало знакомы. Но я попробую.

Она прищурилась, а затем начала быстро рисовать.

— Bien, — сказал Пуаро, взяв у нее рисунок. — А теперь, если вам не трудно, нарисуйте мисс Балстроуд, мисс Роуэн, мадемуазель Бланш и… Да, садовника Адама.

Эйлин Рич непонимающе взглянула на него, но тем не менее принялась за работу. Он посмотрел на результат и одобрительно кивнул.

— У вас превосходно получается! Всего несколько штрихов, а сходство неоспоримое. Теперь я попрошу вас сделать нечто более сложное. Измените прическу у мисс Балстроуд и форму бровей. На рисунке, естественно.

Теперь Эйлин смотрела на него как на сумасшедшего.

— Нет, — успокоил ее Пуаро. — Я не помешанный. Я провожу эксперимент, вот и все. Пожалуйста, исполните мою просьбу.

Спустя несколько мгновений она протянула ему листок:

— Вот, извольте.

— Превосходно. А теперь — то же самое проделайте с мадемуазель Бланш и мисс Роуэн.

Когда она закончила, он положил рядом три рисунка.

— Теперь посмотрите, — произнес Пуаро. — Мисс Балстроуд, несмотря на изменения, которые вы произвели, все же узнать несложно. Она несомненно осталась собою. Но посмотрите на двух других. Они не наделены такой яркой индивидуальностью, и в результате узнать их стало почти невозможно, не правда ли?

— Я поняла, что вы имеете в виду, — сказала Эйлин Рич.

Между тем Пуаро аккуратно сложил наброски и спрятал в карман.

— Что вы собираетесь с ними делать? — изумилась она.

— Думаю, они мне очень помогут, — ответил Пуаро.

— Ну, я не знаю, что и сказать, — пробормотала миссис Сатклифф. — Право, я действительно в недоумении…

Она смотрела на Эркюля Пуаро с неприязнью.

— И Генри, конечно, нет дома… — добавила она. Смысл этого заявления был весьма туманный, но Пуаро догадался, какие мысли пронеслись сейчас в голове миссис Сатклифф. Лучше бы со всеми этими странными делами разбирался Генри. Но у Генри другие дела. Вечно его носит нелегкая с Ближнего Востока в Гану, из Южной Америки в Женеву, а иногда заносит и в Париж.