— Так или иначе, — перебил ее Келси, — вы пошли к мисс Чедвик и разбудили ее. Правильно?

— Да. Она согласилась со мной — что нам нужно отправиться туда немедленно. Мы даже не стали одеваться, только накинули пальто и вышли через боковую дверь. А потом, когда мы уже шли к корпусу, в той стороне раздался выстрел. Тогда мы бросились туда… так быстро, как только могли. Мы не взяли с собой фонаря, а поэтому то и дело спотыкались, и все же вскоре мы там уже были. Дверь была открыта. Мы зажгли свет и…

Келси перебил ее:

— Значит, света от фонаря уже не было?

— Да, там было темно. Мы включили свет и увидели ее. Она…

— Достаточно, — мягко остановил ее инспектор Келси. — Дальше не надо. Я сейчас пойду туда и все осмотрю сам. Вы никого не встретили по дороге?

— Нет.

— И не слышали, чтобы кто-нибудь бежал?

— Нет, ничего не слышали.

— Слышал ли выстрел кто-нибудь еще? — спросил Келси, обращаясь к мисс Балстроуд.

Та покачала головой:

— Нет, насколько я знаю, никто. Спортивный корпус довольно далеко отсюда, и вряд ли кто мог что-нибудь услышать.

— Возможно, звук выстрела могли услышать из комнат, выходящих в сторону корпуса?

— Тоже вряд ли — если только кто-то специально не прислушивался. Впрочем, что это я говорю… нет, вряд ли он мог кого-нибудь разбудить.

— Ну что ж, благодарю вас, — сказал инспектор Келси. — С вашего позволения я отправлюсь в спортивный корпус.

— Я пойду с вами. — Мисс Балстроуд встала со своего кресла.

— Вы хотите, чтоб я тоже пошла? — спросила мисс Джонсон. — Я готова. Не в моих правилах уклоняться от неприятностей. Я всегда считала, что неприятностям надо смотреть в лицо.

— Спасибо, но сейчас в этом нет необходимости, мисс Джонсон. Я бы не хотел снова подвергать вас этому испытанию.

— Да, это было ужасно, — сказала мисс Джонсон. — Но особенно неприятно сознавать, что я ее не очень любила. Вообще-то размолвка у нас была всего лишь один раз, вчера вечером в учительской. Я сказала ей, что слишком большая нагрузка некоторым девочкам не на пользу — особенно хрупким девочкам. А мисс Спрингер сказала, что это чушь… что им это нужно даже больше, чем остальным. Чтобы из них получились не рохли, а сильные, уверенные в себе женщины. Я ответила, что, хоть ей и кажется, будто она все знает, на самом деле это совсем не так. В конце концов, у меня богатый профессиональный опыт, и я знаю куда больше, чем знает мисс Спрингер — простите, знала, — хотя не сомневаюсь, что о брусьях или опорных прыжках ей было известно все. Но Господи, — теперь как вспомню ее, бедненькую, так ругаю себя за то, что тогда наговорила. Думаю, это обычное дело… после того как такое случается. Да-да, я так себя браню. — Она тяжело вздохнула.

— А теперь успокойтесь, дорогая, — сказала мисс Балстроуд, усаживая мисс Джонсон на диван. — И ни о чем не думайте. Вам надо отдохнуть.

Мисс Джонсон послушно села, покачивая головой, затем зевнула. Мисс Балстроуд проследовала за Келси в холл.

— Я налила ей слишком много бренди, — виновато сказала она. — Поэтому она так говорлива. Но ведь это не помешало делу?

— Ни в коей мере, — успокоил ее Келси. — Она все очень четко и подробно описала.

Мисс Балстроуд направилась к боковому выходу.

— Это тот путь, которым шли мисс Чедвик и мисс Джонсон?

— Да, сейчас мы выйдем на дорожку, обсаженную рододендронами, которая ведет прямо к спортивному корпусу.

У инспектора был мощный фонарь, и вскоре они с мисс Балстроуд были у корпуса. Теперь здание было ярко освещено.

— Отличный комплекс, — сказал Келси.

— Он влетел нам в копеечку, — ответила мисс Балстроуд. — Но мы можем себе это позволить, — с достоинством добавила она.

Открытая дверь вела в просторную комнату. Здесь стояли шкафчики с именами девочек на дверцах. В дальнем углу комнаты виднелись две стойки с теннисными ракетками и клюшками для лакросса. Боковая дверь вела в душевые и кабинки для переодевания. Келси помедлил, прежде чем переступить порог. Двое его людей — фотограф и дактилоскопист[53] почти уже закончили. Последний, подняв голову, сказал:

— Можете проходить, сэр. Все в порядке. Остался только этот угол.

Келси прошел в глубь комнаты, где, стоя на коленях, над трупом склонился полицейский врач.

— Ее застрелили примерно с расстояния четырех футов[54],— доложил он подошедшему инспектору. — Пуля пробила сердце: смерть, вероятно, была мгновенной.

— Ясно. Как давно?

— Час назад или около того.

Келси кивнул. Он приметил долговязую фигуру мисс Чедвик, которая как сторожевой пес, безмолвно стояла у стены. «Лет пятьдесят пять, — прикинул он, — высокий лоб, упрямый рот, слегка растрепанные седые волосы и ни малейшего признака истерики. В трудную минуту на таких, как она, можно положиться, хотя в повседневной жизни их порой и не заметишь…»

— Мисс Чедвик? — спросил он.