И снова уродливое клоунское лицо внезапно осветилось странной и слегка ироничной улыбкой, став на миг очень привлекательным.

— Но ведь семейная жизнь, инспектор, штука сложная. Небо не может быть безоблачным вечно. Если кому-то из нас удается достичь полного согласия, гармонии в отношениях со своей половиной, можно считать, что ему здорово повезло. А вы сами, инспектор, — добавил он, — человек семейный?

— Пока такого счастья — или несчастья — на мою долю не выпало, — пробормотал Креддок.

— В нашем мире, я имею в виду мир кино, вступление в брак — сродни игре в рулетку. Кинозвезды — люди азартные и вступают в брак довольно часто. Иногда бывают счастливы, иногда очередной союз оборачивается катастрофой, но почти всегда оказывается временным. В этом отношении причин жаловаться на судьбу у Марины ничуть не больше, чем у остальных ее коллег. Но люди с ее темпераментом такие вещи переносят очень болезненно. Она вбила себе в голову, что родилась под несчастливой звездой, что личная жизнь у нее так никогда и не сложится. Она всегда страстно желала одного: любви, счастья, нежности, уверенности в завтрашнем дне. Она безумно хотела иметь детей. Но, как считают некоторые медицинские светила, сама сила этого желания делала цель недостижимой. Один весьма уважаемый врач посоветовал ей усыновить ребенка. Он сказал: иногда страстная жажда материнства немного заглушается заботой о приемном ребенке, и тогда вскоре на свет может появиться свой собственный. Марина взяла на воспитание, если не ошибаюсь, троих детей. На время в ее доме поселились относительные счастье и безмятежность, но какая-то червоточинка оставалась. Можете себе представить, в какой восторг она пришла двенадцать лет назад, когда забеременела. Восторг и предвкушение подлинного счастья были совершенно неописуемы. На здоровье она не жаловалась, и доктора уверяли ее, что все будет в полном порядке. Не знаю, слышали вы или нет, но исход оказался трагическим. Мальчик родился слабым и умственно отсталым. В общем — полная катастрофа. Марина несколько лет тяжело болела, ее поместили в лечебницу. Выздоравливала она медленно, но в конце концов выздоровела. Вскоре после этого мы с ней поженились, и у нее снова проснулся интерес к жизни, ей снова стало казаться, что она сможет обрести счастье. Поначалу ей не удавалось заключить приличный контракт. Все так или иначе сомневались, хватит ли у нее сил для напряженной работы на съемочной площадке. Мне пришлось за нее как следует побороться. — Джейсон Радд плотно сжал губы. — Но я выиграл битву. Съемки картины уже начались. Мы купили этот дом и занялись его переустройством. Всего две недели назад Марина говорила мне, как она счастлива и наконец-то чувствует, что обрела желанный покой, что все ее беды остались в прошлом. Я слегка встревожился, потому что оптимизм ее, как обычно, был чрезмерен. Но счастлива она была — в этом сомневаться не приходилось. Она стала какая-то умиротворенная, спокойная, чего раньше я за ней не замечал. Все шло хорошо, пока… — Он остановился, потом с внезапной горечью добавил: — пока не случилось это! Надо же было такому случиться — и именно здесь! Для Марины это оказалось серьезным потрясением. И я не мог подвергать… да, я решил не подвергать ее дополнительному риску — незачем ей знать, что кто-то покушался на ее жизнь. Еще одно потрясение могло бы оказаться роковым. Она могла бы снова надолго угодить в больницу.

Он посмотрел Креддоку прямо в глаза.

— Теперь вы меня понимаете?

— Теперь понимаю, — сказал тот, — но, по-моему, вы упускаете из виду очень важный момент. Вы уверены, что отравить пытались именно вашу жену. Но разве эта опасность исчезла? Если убийца не добился своего, он ведь, вполне возможно, повторит попытку?

— Естественно, я об этом подумал, — сказал Джейсон Радд, — но теперь, если можно так выразиться, получив предупреждение, я приму все меры предосторожности. Марина будет под моим неусыпным наблюдением, и не только моим — я на этот счет дам соответствующие распоряжения. Но главное — она не должна знать, что ей угрожает какая-то опасность.

— И вы полагаете, — осторожно спросил Дермут, — что она об этом не догадывается?

— Конечно нет. Ни в малейшей степени.

— Вы в этом уверены?

— Абсолютно. Ей это в голову не придет.

— Но вам-то пришло, — заметил Дермут.

— Мне — другое дело. Если рассуждать логично, такое объяснение напрашивается само собой. Но с логикой у моей жены всегда обстояло не лучшим образом. Она даже и представить себе не сможет, что кому-то вздумалось от нее избавиться. Ей такая мысль просто не придет в голову.

— Может, вы и правы, — согласился Дермут, — но тогда возникают все новые вопросы. Позвольте опять-таки не ходить вокруг да около. Кого вы подозреваете?

— Не могу сказать.

— Простите, мистер Радд, «не могу» в смысле «не знаю» или «не хочу говорить»?

На этот вопрос Джейсон Радд ответил сразу:

— В смысле «не знаю». Не знаю, и все тут. Так ее невзлюбить, что решиться на убийство, — нет, этого я не могу себе представить. А она тем более. С другой стороны, как ни крути, произошло именно это.

— Обрисуйте, пожалуйста, ситуацию более подробно.

— Пожалуйста. Обстоятельства таковы. Я налил два бокала дайкири из кувшина — коктейль был приготовлен заранее. Передал бокалы Марине и миссис Бэдкок. Что дальше делала миссис Бэдкок, я не знаю. Видимо, разговаривала с кем-то из своих знакомых. Моя жена стояла с бокалом в руке. В эту минуту появились мэр и его жена. Марина поставила свой бокал, даже не пригубив, на стол и пошла их встречать. Потом подошли и другие гости. Приехал наш старый друг, с которым мы не виделись несколько лет, еще кое-кто из местных, двое коллег со студии. Все это время бокал с коктейлем стоял на столе — позади нас, потому что мы встали поближе к лестнице. Когда жена разговаривала с мэром, по просьбе местных репортеров их несколько раз сфотографировали — мы решили, что местным жителям это будет приятно. Я тем временем принес напитки для вновь прибывших гостей. Вот где-то в этом промежутке в бокал, вероятно, и подсыпали отраву. Даже представить не могу, как это сделали — задача была явно не из простых. С другой стороны, если у кого-то хватает духа провернуть нечто подобное вот так, в открытую, как правило, это лучше всего и удается — почти никто ничего не заметит! Попросту не обратит внимание! Вы спрашиваете, подозреваю ли я кого-нибудь конкретно? В принципе подсыпать отраву в бокал могли человек двадцать. Понимаете, все всё время перемещались, разговаривали, куда-то отходили, смотрели дом, мы же его порядком обновили. В общем, все ходили туда-сюда. Я уже столько раз старался что-то припомнить… но ничего, абсолютно ничего не указывает на кого-то конкретно. — Он огорченно вздохнул. — О том, что было дальше, вы, конечно, уже слышали.

— Хотел бы услышать еще раз от вас.

— Я вернулся к лестнице. Жена как раз брала со столика свой бокал. В этот момент миссис Бэдкок ойкнула. Кто-то, видимо, толкнул ее, бокал выскользнул у нее из рук и упал на пол. Несколько капель попало даже Марине на юбку. Но она поступила, как и подобает хозяйке, успокоила миссис Бэдкок, вытерла носовым платком ее платье и заставила взять свой бокал. Если не ошибаюсь, она сказала: «Я уже и так выпила достаточно». Вот, собственно, и все. Но одно могу сказать точно. Лекарство не могли подсыпать после этой сцены, потому что миссис Бэдкок стала пить свой коктейль сразу, как взяла бокал из рук Марины. А минут через пять ее уже не было в живых. Хотел бы я знать, что почувствовал убийца, когда увидел, как все обернулось.

— Вы сразу поняли, что произошло?

— Нет, конечно. Я, естественно, решил, что у миссис Бэдкок сердечный приступ. Что у нее коронарный тромбоз или что-нибудь в этом роде. Мысль об отравлении мне и в голову не пришла. Да и вам бы не пришла… и вообще никому.

— Возможно, вы правы, — признал Креддок. — Что ж, вы нарисовали довольно четкую картину того, как все это произошло. И никого конкретно не подозреваете. Вот тут у меня возникают сомнения.

— Уверяю вас, это чистая правда.

— Давайте зайдем с другой стороны. Есть ли люди, которым ваша жена мешает? Как говорят в мелодрамах, кто ее враги?

Джейсон Радд выразительно вскинул руку.

— Враги? Враги? Трудно сказать, на что могут решиться твои враги. В актерской среде зависти и ревности всегда более чем достаточно. И всегда найдется желающий облить тебя грязью… пустить какой-нибудь мерзкий слушок, при случае подставить ножку. Но убийство нет, на убийство они вряд ли осмелятся пойти. Вы согласны со мной?

— Да. Чтобы решиться на убийство, мелочной неприязни или зависти недостаточно. Может быть, ваша жена кому-то причинила страдания? В прошлом?

На сей раз категоричного «нет» не последовало. Джейсон Радд нахмурился.

— Честно говоря, думаю, таких нет, — произнес он наконец. — Об этом я тоже уже размышлял.

— Какой-нибудь роман?

— Романы, конечно, были. Да, можно предположить, что с кем-то из своих бывших возлюбленных Марина обошлась не лучшим образом. Но чтобы какой-то ее поклонник столько лет держал камень за пазухой… Такого просто не может быть, я в этом уверен.

— Ну а женщины? Кто-нибудь мог питать к мисс Грегг непреодолимую ненависть?

— Женщины, конечно, существа сложные, — сказал Джейсон Радд. — Но нет, вот так сразу никого назвать не могу.

— А кому смерть вашей жены принесла бы материальную выгоду?

— В ее завещании указаны многие, но суммы невелики. Материальную выгоду, как вы говорите, получу я, то есть ее муж, да, пожалуй, актриса, которая, если что случится, заменит ее на съемках. Хотя не исключено, что фильм теперь вообще рассыплется. Поди знай, что будет дальше..

— Ладно, пока не будем заострять на этом внимание, — сказал Креддок.