Джеймс Хэдли Чейз - Когда обрывается лента

— До нашей эры? Корридон улыбнулся.

— Не волнуйся, возможно, это копия. Где ты его нашла?

— Должно быть его уронил один из моих клиентов, — осторожно ответила Милли. — Я нашла его под кроватью.

— Лучше отдать его копам, Милли, — сказал Корридон. — Если оно подлинное, поднимется шум. Я не хочу, чтобы тебя посадили в тюрьму.

— Он не знает, что я нашла его, — возразила Милли.

— Он скоро узнает об этом, если ты попытаешься продать его. Милли протянула руку, и Корридон под столом вернул ей кольцо.

— Ты думаешь, он назначит вознаграждение?

— Возможно.

Она задумалась на мгновение и покачала головой.

— Надеюсь на лучшее. Если оно что-нибудь стоит, то они могут не дать мне вознаграждения. Знаю я их. Они станут утверждать, что сами нашли кольцо.

Корридон подумал, что так оно и будет, но вслух сказал другое.

— И все же тебе лучше избавиться от него, Милли. Его легко можно проследить.

— Ты не хотел бы купить его, Мартин? Скажем за полсотни. Корридон засмеялся.

— Может быть, оно стоит не больше пятерки. Нет, спасибо, Милли, это не по моей части. Я бы не знал, куда его сунуть. Если оно подлинное, слишком опасно его иметь. Если это подделка, оно ничего не стоит.

Милли разочарованно вздохнула и сунула кольцо обратно в сумку, — Ну, хорошо, я что-нибудь с ним сделаю. Может Зани мне даст за него что-нибудь?

— Не надейся. Он не возьмет его.

— Я не знала, что это нефрит, и не думала, что нефрит может быть белым. Я думала, что он желтый.

— Ты думала об янтаре, — терпеливо сказал Мартин.

— Да? — Она удивленно посмотрела на него. — Возможно, откуда ты знаешь все эти вещи. Как только я его нашла, то поняла, что только ты сможешь мне сказать, что это такое.

— Если бы ты иногда посещала Британский музей, ты бы тоже знала это, — улыбнулся Корридон.

— О, я бы умерла там от скуки. — Она взяла зонтик. — Впрочем, своди меня туда. Ну, я пошла. Спасибо за подарок для Сюзи. Я куплю ей Микки Мауса.

— Хорошая идея, — сказал Корридон и смял окурок сигареты. — И не забудь избавиться от кольца. Отдай его первому попавшемуся копу и скажи, что ты нашла его на улице.

Милли захихикала.

— Думаю, так и надо сделать. Представляю себе его лицо, когда я дам ему кольцо. Пока, Мартин.

Позже Корридон покинул «Аметист» к явному облегчению Зани, так как он не попросил у него денег. Мысль об этом никогда не приходила Корридону в голову. Он направился в свою квартиру на Гроссвепармелос.

По дороге он заметил Милли, стоящую на углу Пикадилли и Олбермарл-стрит. Она разговаривала с худощавым мужчиной в темном пальто и шляпе. Корридон посмотрел на нее, проходя мимо, но она не заметила его. Она взяла мужчину под руку и они пошли по улице, направляясь к дому, где у Милли была квартира.

Корридон не обратил особого внимания на ее спутника. Он бросил на него лишь быстрый равнодушный взгляд. Обычно он был чрезвычайно наблюдательным и мог подробно описать человека. Но сейчас его ум был занят собственными проблемами, этот мужчина представлял для него всего лишь бесформенную темную фигуру.

Вот уже год Корридон жил в трехкомнатной квартире над гаражом, расположенным позади госпиталя Сент-Джорджа. Каждый день к нему приходила женщина для уборки, а питался он вне дома. Своей небольшой гостиной с убогой обстановкой он почти не пользовался. В ней было сыро и мрачно.

Спальня также была сырой и мрачной. Окно ее выходило прямо к высокой стене, которая закрывала свет. Но Корридона это не волновало. Он не хотел быть связанным домом. У него было мало одежды и ничего такого, чем бы он дорожил. Он в любой момент мог бросить квартиру и никогда не возвращаться сюда.

Как место для сна она подходила и имела несколько преимуществ. Квартира находилась рядом с Вест-Эндом. На каждом окне были решетки, а передняя дверь была солидной и крепкой. Остальные комнаты над гаражом были заняты разными коммерческими фирмами, работники которых уходили в шесть часов, и Корридон оставался единственным обитателем этого стойла.

На следующее утро он проснулся в восемь часов и, уставясь в потолок, задумался о необходимости отъезда из Англии.

Продолжая размышлять о своих делах, он встал, побрился и начал переодеваться. Двести фунтов! Сейчас это казалось невозможным.

Едва он закончил завязывать галстук, как в дверь постучали.

Он спустился вниз по лестнице, которая вела к единственному входу в квартиру, и открыл дверь, ожидая увидеть почтальона. Вместо него он увидел перед собой сияющее лицо инспектора Роулинса из Центрального бюро уголовных расследований.

— Доброе утро, — сказал Роулинс. — Ты как раз тот парень, который мне нужен.

Роулинс был крупным мужчиной с широким красным лицом, лет пятидесяти. У него всегда был такой вид, будто он только что вернулся из отпуска с берега моря. И даже после шестидесяти часов непрерывной работы он был энергичен и бодр. Корридон знал его как храброго, работящего и добросовестного работника, безупречно честного, но хитрого полицейского. Человек, скрывающий ясный ум за широкой сияющей улыбкой здорового деревенского священника.

— А, это ты, — хмуро пробормотал Корридон. — Чего тебе надо?

— Уже позавтракал? — спросил Роулинс. — Я бы не отказался от чашечки чая, если ты только начал.

— Заходи, — сказал Корридон. — Чая не будет. Если не возражаешь, могу предложить кофе.

Роулинс проследовал за ним вверх по лестнице и прошел в маленькую мрачную гостиную. Пока Корридон готовил кофе, Роулинс медленно бродил по комнате, мягко насвистывая и ничего не упуская из вида.

— Не могу понять, почему ты живешь в подобной дыре, — сказал он. — Почему ты не найдешь себе что-нибудь поудобнее?

— Эта квартира меня устраивает, — отозвался Корридон. — Ты же знаешь, что я не домосед. Как твоя жена?

— Прекрасно, — отозвался Роулинс, прихлебывая кофе, принесенное Корридоном в гостиную. — очевидно, она сейчас удивляется, где я. Несладкая жизнь у жены копа.

— Прекрасная возможность обманывать жену и рассказывать ей сказки.

Корридон закусил сигарету и задумчиво оглядел Роулинса. Обычно тот не приходит в гости к людям просто так. Любопытно, что его привело сюда в такой ранний час.

— Я уже вышел из этого возраста. А где ты провел прошлую ночь, старина? — спросил Роулинс.

Корридон стряхнул пепел на ковер и мягко растер подошвой.

— Когда-нибудь, Роулинс, я упаду в обморок от твоих хитростей. Что случилось? Роулинс улыбался.

— Ты никогда не умел делать выводов, старина. В этом твой недостаток. Ты мне нравишься, Корридон. Конечно, ты чрезмерно хитрый парень, иногда тебе не хватает честности и ты несколько жесток, но…

— Хорошо, хорошо, — перебил его Корридон. — У меня нет настроения для шуток. Что случилось?

Роулинс несколько смутился. Корридон, который очень хорошо знал его, не принимал этого смущения всерьез. Он знал все выражения лица Роулинса и знал, что они означают.

— Ты разговаривал с Милли Льюис вчера вечером? — спросил он и бросил быстрый, резкий взгляд на Корридона.

«О, боже! — подумал Корридон. — Я так и думал, что она влипнет в историю с этим кольцом. Гадкая, маленькая кобыла!» — Да. Я купил ей выпивку. А что?

— Ты был, у нее дома?

— Ты пытаешься острить? — спросил Корридон. Его красное лицо напряглось. — Уж не считаешь ли ты меня способным пойти домой к таким, как Милли?

— Не волнуйся, — сказал Роулинс. — Ты мог просто проводить ее до дома, не обязательно спать с ней.

— Этого не было, — сухо ответил Корридон. — А чем вызван твой неожиданный интерес к Милли?

Роулинс отхлебнул кофе, и его лицо неожиданно стало серьезным.

— Ты ведь по-дружески относился к ней, не так ли?

— Да. У нее неприятности? Роулинс покачал головой.

— Уже нет.

Наступила долгая пауза, в течение которой Корридон изумленно рассматривал Роулинса.

— Что это значит?

— Она умерла, старина.

Корридон отодвинул от себя чашку и встал. Легкая дрожь пробежала по его телу.

— Умерла? Что случилось? Роулинс нахмурился.

— Вчера вечером она была убита. Около половины двенадцатого.

— Понимаю. — Корридон медленно прошелся по комнате, заложив руки в карманы. Он был потрясен. Милли была частью его прошлого. Он знал, что ему будет недоставать ее.

— Мы не знаем, с чего начать, — продолжал Роулинс. — Подобных дел у нас еще никогда не было. Я подумал, может быть, ты что-нибудь знаешь об этом деле. Она не говорила тебе, что собирается с кем-либо встретиться?

— В одиннадцать она ушла из «Аметиста», — сказал Корридон. — Я ушел десять минут спустя. Я видел, как она разговаривает с мужчиной на углу Пикадилли и Олбермарл-стрит. Потом они пошли вместе в сторону ее квартиры.

— Значит, это было, примерно, в двадцать минут двенадцатого?

Корридон кивнул.

— Не проси меня описать его. Я не обратил на него ни малейшего внимания. Проклятие! Теперь я жалею об этом! Все, что я могу сказать тебе, это то, что он был худощав и носил темное пальто и шляпу.

— Жаль, — сказал Роулинс и задумчиво потер челюсть. — Обычно ты более наблюдателен. Да, это нам не поможет.

Корридон выплюнул сигарету и закурил новую. Он хмуро стоял у окна. Его мысли перешли от Милли к ее дочери. С ребенком надо что-то делать. Он знал, что у Милли нет ни гроша за душой. Значит, ему еще больше, чем раньше, понадобятся деньги.

— Достаточно грязная смерть, — спокойно проговорил Роулинс. — Очевидно, маньяк.

Корридон повернулся к нему. Что случилось?