Придя в себя от изумления, она спросила, уставившись на Пуаро:

— Так вы и есть тот джентльмен, которому было адресовано это письмо?

— Да, я Эркюль Пуаро.

Как и большинство людей, Элен даже не удосужилась взглянуть на документ, дающий нам право на осмотр «Литлгрин-хауса», который мы предъявили ей, когда пришли.

— Так, значит, вы — Эркюлес Пуарот? — сказала она на свой лад. — Господи, вот кухарка-то удивится!

— Тогда, если вы не возражаете, — не растерялся Пуаро, — давайте пойдем на кухню и вместе с вашей приятельницей поговорим обо всем по порядку.

— Пожалуйста, как вам угодно, сэр, — не очень уверенно согласилась Элен.

Ее смущало, что господа пойдут на кухню, да еще будут беседовать с ней и с кухаркой. Но деловой тон Пуаро убедил ее, что в этом нет ничего дурного. Мы отправились на кухню, где Элен растолковала суть дела рослой, приятной на вид женщине, которая как раз снимала с плиты чайник.

— Представляешь, Энни, вот джентльмен, которому предназначалось письмо, которое, помнишь, я нашла в бюваре?

— Не забывайте, что я не в курсе дела, — заметил Пуаро. — Не могли бы вы объяснить мне, почему письмо было отправлено с таким запозданием?

— Видите ли, сэр, честно говоря, я просто не знала, как мне поступить с ним. И Энни тоже. Правда, Энни?

— Сущая правда, — подтвердила кухарка.

— Дело в том, сэр, что после кончины хозяйки мисс Лоусон стала разбирать вещи. Кое-что раздала, кое-что выбросила, а среди них был маленький бювар, так, кажется, он называется. Премиленький, с ландышем на крышке. Хозяйка обычно пользовалась им, когда писала, сидя в постели. Мисс Лоусон он ни к чему, поэтому она отдала его мне с ворохом других вещей, принадлежавших хозяйке. Я спрятала его в ящик комода и вынула только вчера, чтобы положить в него новую промокательную бумагу на случай, если мне вдруг вздумается кому-нибудь написать. В нем был такой кармашек. Я сунула туда руку, а там конверт, да еще с адресом, написанным рукой нашей хозяйки. Так вот, я не знала, как мне поступить. Конверт был с письмом, и я поняла, что хозяйка сунула его туда, чтобы на следующий день отправить, а потом, наверное, забыла, как часто все забывала, бедняжка. Однажды то же самое произошло с процентным купоном из банка. Никто не знал, куда он подевался, а потом нашли его в письменном столе, провалился за ящик.

— Она была неаккуратной?

— О нет, сэр, совсем наоборот. Она ничего не бросала абы куда, а клала каждую вещь в определенное место. Но в том-то и беда! Лучше бы она ничего не убирала. А то положит куда-нибудь и забудет.

— И мячик Боба тоже, — улыбнулся Пуаро.

Обладающий тонким слухом терьер в ту же минуту появился в дверях кухни и радостно бросился к нам.

— Да, сэр, как только Боб кончал играть с мячиком, она его убирала. Но поскольку мячик всегда клали в одно и то же место — в ящик, который я вам показывала, — его легко было найти.

— Понятно. Но я перебил вас. Прошу, продолжайте. Вы нашли письмо в бюваре?

— Да, сэр. И спросила у Энни, что, по ее мнению, мне следовало бы с ним сделать. Сжигать его не хотелось, а уж прочесть и подавно я бы никогда не осмелилась. В одном мы с Энни были единодушны: мисс Лоусон это не касается. А потому, посоветовавшись, решили отправить по адресу. Я приклеила на него марку и опустила в почтовый ящик.

Пуаро повернулся ко мне.

— Voila[178],— пробормотал он.

— А ларчик-то просто открывался, — не смог удержаться я от насмешки.

Мне показалось, что он совсем скис, и даже пожалел о своих словах.

Пуаро снова обратился к Элен:

— Слышите, что говорит мой друг? «Ларчик просто открывался!» Но, сами понимаете, я был немало удивлен, получив письмо, датированное два месяца назад.

— Конечно, понимаю, сэр. Мы как-то об этом не подумали.

— К тому же, — кашлянул Пуаро, — я попал в весьма затруднительное положение. Из письма я понял, что мисс Аранделл хотела дать мне какое-то поручение. Чисто личного характера. А теперь, поскольку она скончалась, я не знаю, как мне быть. Хотела бы мисс Аранделл, чтобы я выполнил ее волю при данных обстоятельствах или нет? Да, нелегкая задача.

Обе женщины смотрели на него с почтением.

— Пожалуй, мне стоит проконсультироваться на сей счет с адвокатом мисс Аранделл. У нее, наверное, был свой адвокат?

— О да, сэр, — быстро откликнулась Элен. — Мистер Первис из Харчестера.

— Он был в курсе всех ее дел?

— Думаю, да, сэр. Насколько я помню, именно он вел все ее дела. После того как мисс Аранделл свалилась с лестницы, она велела немедленно послать за ним.

— После того, как упала с лестницы?

— Да, сэр.

— Скажите, пожалуйста, когда это произошло?

— На следующий день после того дня, когда были закрыты все банки, — вмешалась кухарка. — Я это хорошо помню. В тот день я готовила, поскольку у нее были гости, а отдыхала вместо этого в среду.

Пуаро вынул карманный календарик.

— Совершенно верно. В этом году все банки были закрыты тринадцатого. Значит, мисс Аранделл упала четырнадцатого. Письмо было написано спустя три дня. Жаль, что она его так и не отправила. Но, может, и сейчас не поздно… — Он помолчал. — Мне думается, поручение, которое она хотела мне дать, было связано с одним из гостей, о которых вы упомянули.

Предположение, высказанное Пуаро, совсем не было для них громом среди ясного неба, похоже, оно имело под собой определенную почву. Элен, казалось, что-то вспомнила. Она вопросительно посмотрела на кухарку и встретила ее одобряющий взгляд.

— Скорее всего, с мистером Чарлзом, — сказала она.

— Кто гостил тогда у вашей хозяйки? — спросил Пуаро.

— Доктор Таниос, его жена, мисс Белла, мисс Тереза и мистер Чарлз.

— Это все племянники и племянницы мисс Аранделл?

— Совершенно верно, сэр. Кроме доктора Таниоса — мужа мисс Беллы, мисс Белла — племянница мисс Аранделл, дочка ее сестры, — он иностранец, грек вроде бы. А мистер Чарлз и мисс Тереза — брат и сестра.

— Понятно. Значит, в гостях собрались только ее родственники. И когда же они уехали?

— В среду утром, сэр. Но доктор Таниос и мисс Белла приезжали и на следующие выходные, их беспокоило здоровье мисс Аранделл.

— А мистер Чарлз и мисс Тереза?

— Они приезжали на другие выходные. После которых она и умерла.

Любопытство Пуаро не знало предела. Я никак не мог взять в толк, зачем ему все это знать. Тайна письма получила свое объяснение, и, на мой взгляд, в самый раз было бы сейчас с достоинством ретироваться.

Моя мысль словно передалась ему.

— Eh bien[179],— сказал он. — Все, что вы мне рассказали, очень интересно. Я должен посоветоваться с мистером Первисом, так, кажется, зовут адвоката? Благодарю вас за помощь.

Он наклонился и погладил Боба.

— Brave chien, va?[180] Ты любил свою хозяйку.

Боб радостно откликнулся на эту ласку и в надежде поиграть принес большой кусок угля. Но его хорошенько отчитали и отобрали уголь. Он посмотрел на меня, ища сочувствия. «Ох уж эти женщины! — как бы говорил он. — Кормят-то на славу, а вот играть не хотят!»

Глава 9

Следственный анализ происшествия с мячиком Боба

— Надеюсь, Пуаро, теперь ваше любопытство удовлетворено? — спросил я, когда мы очутились за воротами «Литлгрин-хауса».

— Да, мой друг, удовлетворено.

— Ну, слава Богу! Наконец-то все тайны раскрыты! Миф о злой компаньонке и богатой старой даме развеян в прах! Запоздалое письмо и даже пресловутое происшествие с собачьим мячиком предстали в своем истинном свете, и все разрешилось к общему благополучию.

— Что касается общего благополучия, то я бы этого не сказал, — кашлянув, сухо заметил Пуаро.

— Так вы же сами признались, что удовлетворены.

— Я сказал, что мое любопытство удовлетворено.

А это не одно и то же. Теперь я знаю, что кроется за этим происшествием с мячиком Боба, и только.

— Загадка оказалась очень простой!

— Не такой простой, как вы полагаете, — покачал он головой. — Есть одно немаловажное обстоятельство, о котором вы даже понятия не имеете.

— Какое же? — довольно снисходительно поинтересовался я.

— Я обнаружил гвоздь, вбитый в плинтус рядом с верхней лестничной ступенькой.

Я вытаращил на него глаза: Пуаро был абсолютно серьезен.

— Ну и что из того?

— Вопрос в том, Гастингс, откуда он там взялся?

— Как знать? Может, по хозяйству понадобился. А это важно?

— Очень важно. Ума не приложу, кому понадобилось вбивать гвоздь в таком месте. Да еще тщательно замазывать его лаком, чтобы он не был заметен.

— К чему вы клоните, Пуаро? У вас есть какие-нибудь подозрения?

— Твердо сказать не могу, но кое о чем догадываюсь. Кому-то потребовалось протянуть нитку или проволоку поперек лестницы на расстоянии примерно с фут[181] от пола так, чтобы привязать ее с одной стороны к балюстраде, а с другой — к гвоздю.

— Пуаро, на что вы намекаете! — вскричал я.

— Mon cher ami, я провожу следственный анализ «происшествия с мячиком Боба»! Хотите послушать мою версию?

— С удовольствием.

— Дело обстояло так. Кто-то приметил, что Боб любит оставлять свой мячик у края лестничной площадки. Это опасно и может привести к несчастному случаю. — Пуаро смолк на мгновенье, а потом совсем другим тоном спросил: — Если вы вздумаете кого-нибудь убить, какая мысль прежде всего придет вам в голову?

— Я… Не знаю. Обеспечить себе алиби. Или что-нибудь в этом духе.

— Совершить убийство не так-то просто и безопасно. Вам, разумеется, не дано понять ход мыслей хладнокровного, осторожного убийцы. А стало быть, и в голову не придет, что для этой цели лучше всего подстроить несчастный случай. Ведь несчастные случаи происходят сплошь да рядом. При желании, Гастингс, можно помочь им произойти. — И, снова помолчав, он продолжал: — По-моему, мячик, случайно оставленный собакой на лестничной площадке, только подал мысль нашему убийце. Мисс Аранделл имела обыкновение выходить по ночам из спальни и бродить по дому. Зрение у нее было неважное, так что она вполне могла споткнуться и упасть с лестницы. Но осторожный убийца не полагается на случай. Нитка, протянутая вдоль верхней ступеньки, гораздо надежнее. Жертва полетит с лестницы кубарем, а когда сбегутся домашние, станет ясно, что произошел несчастный случай и виной тому мячик Боба!