— Да, — согласился Пуаро. — Видимо, по крайней мере, одну личность это упоминание задело за живое. Личность эта подумала, что Шайтана знает гораздо больше, чем он знал на самом деле, и что прием этот не что иное, как дьявольский спектакль, устроенный Шайтаной, и кульминационный его момент — арест за убийство! Да, как вы заметили, он подписал себе смертный приговор, развлекая гостей подобными речами.

Наступило молчание.

— Дело это так скоро не распутаешь, — со вздохом сказал Баттл. — Мы не сможем сразу отыскать все, что хотим. И к тому же надо быть очень осторожными, нам ведь ни к чему, чтобы кто-то из четверых догадался, чем — мы занимаемся. Все наши расспросы и розыски должны создавать впечатление, что они относятся только непосредственно к самому убийству. Нельзя вызывать подозрений, что у нас есть какие-то идеи относительно мотива преступления. Самое неприятное, что придется расследовать четыре возможно совершенных когда-то убийства, а не одно.

— Наш друг мистер Шайтана не был непогрешим, — возразил Пуаро. — Может быть, он ошибся.

— Все четыре раза?

— Нет, он не был настолько глуп.

— Ну, тогда дважды.

— Даже не так. Я думаю, в одном из четырех случаев.

— Это что же? Один невиновный и три преступника? Довольно скверно. И хуже всего, что, если даже мы доберемся до истины, это нам не поможет. Даже если кто-то и спустил с лестницы в двенадцатом году свою двоюродную бабушку, то какой нам от этого прок в тридцать седьмом?

— Будет прок, будет, — подбодрил его Пуаро. — Вы это знаете. Знаете так же хорошо, как и я.

— Понимаю, что вы имеете в виду, — нехотя кивнул Баттл. — Один и тот же почерк.

— Вы хотите сказать, — вмешалась миссис Оливер, — что предшествующая жертва была тоже заколота кинжалом?

— Ну, это слишком упрощенно, миссис Оливер, — сказал Баттл, оборачиваясь к ней. — Но не сомневаюсь, что это будет преступление того же толка. Детали могут различаться, но суть будет та же. Как ни странно, но преступник каждый раз выдает себя этим.

— Человек — не оригинальное существо, — заметил Пуаро.

— Женщины, — сказала миссис Оливер, — способны на бесчисленные варианты. Я бы никогда не совершала похожих убийств.

— Неужели вы — писатель, никогда не повторяете сюжетов? — спросил Баттл.

— «Убийство среди лотосов», — пробормотал Пуаро. — «Тайна тающей свечи».

Миссис Оливер повернулась к нему, глаза ее сияли от восхищения.

— Какая эрудиция! Какой вы в самом деле умница! Конечно, в этих двух романах совершенно одинаковый сюжет, но никто до сих пор не обратил на это внимания. В одном — кража документов во время неофициального правительственного приема, в другом — убийство на Борнео[41] в бунгало[42] каучукового плантатора.

— Но отправная точка, на которой строятся романы, одна и та же, — сказал Пуаро. — Один из ваших самых удачных приемов: плантатор устраивает свое собственное убийство, министр кабинета устраивает кражу своих собственных документов. В заключительный момент появляется «третий» и раскрывает обман.

— Мне, миссис Оливер, понравился ваш последний роман, — любезно заметил Баттл. — Тот, в котором одновременно убивают всех начальников полиции. Вы допустили только одну или две ошибки в специальных вопросах. Но я знаю, что вы любите точность, и поэтому я…

— Вообще-то мне наплевать на точность. Кто теперь точен? Никто! Если репортер напишет, что двадцатидвухлетняя красотка покончила с собой, включив газ, что перед этим она взглянула на море и поцеловала на прощанье любимого лабрадора[43] Боба, то разве будет кто-нибудь поднимать шумиху из-за того, что девушке было на самом деле двадцать шесть лет, комната окнами выходила на сушу, а собака была силихем-терьером[44] по кличке Бонни? Если для журналиста допустимы вещи такого рода, то и я не вижу ничего особенного в том, что перепутаю полицейские чины и напишу револьвер вместо пистолета, диктофон вместо фонографа, воспользуюсь ядом, который едва позволит вам вынести смертный приговор. Что действительно важно — так это множество трупов. Если вещь получается скучноватой, то стоит немного добавить крови, и она станет повеселей. Кто-нибудь собирается что-то рассказать — убить его в первую очередь! Это всегда подогревает интерес. Подобные штуки есть во всех моих книжках, замаскированы, конечно, различными способами. Публике нравятся яды, не оставляющие следа, идиоты-инспекторы, девушки, сброшенные в канализационный люк со связанными руками или утопленные в подвале (до чего же действительно мучительный способ убийства), и герои, которые убивают от трех до семи злодеев голыми руками. Я уже написала тридцать две книжки, и во всех них действительно одно и то же; мосье Пуаро, кажется, заметил это, но больше — никто. И я жалею только об одном, что сделала детективом финна. Я ничего не знаю о финнах и все время получаю письма из Финляндии, с замечаниями по поводу того, что он говорит или делает.

Оказывается, в Финляндии многие читают детективные романы. Думаю, что из-за финской зимы, с длинными, темными ночами. В Болгарии и Румынии, кажется, вообще ничего не читают. Надо было сделать его болгарином. — Она осеклась. — Простите. Я все болтаю, а здесь настоящее убийство. — Лицо ее вспыхнуло. — Как было бы хорошо, если бы никто из них не убивал. Если бы он просто всех порасспрашивал, а потом бы преспокойно совершил самоубийство. Подумать только, вместо шутки такой скандал!

— Превосходный выход, — одобрительно кивнул Пуаро. — Но, увы, мистер Шайтана был не такой человек. Он очень любил жизнь.

— Не думаю, чтобы он был хорошим человеком, — сказала миссис Оливер.

— Да, он не вызывал симпатии, — сказал Пуаро. — Но он был жив, а сейчас — мертв. Я ему как-то сказал, что у меня буржуазное отношение к убийству, я осуждаю убийство, — и тихо добавил: — что ж, я готов зайти в клетку к тигру…

Глава 9

Доктор Робертс

— Доброе утро, инспектор Баттл. — Доктор Робертс поднялся со стула и протянул большую розовую руку, пахнущую хорошим мылом и немного карболкой. — Как идут дела?

Инспектор, перед тем как ответить, окинул взглядом комфортабельный кабинет врача.

— Они не идут, доктор Робертс. Откровенно говоря, ни с места. В газетах по этому поводу написали немного, и это меня порадовало: «Внезапная смерть в собственном доме! Хорошо известный мистер Шайтана скончался во время вечернего приема». Все на том же этапе. Мы произвели вскрытие, и я принес вам показать заключение. Может быть, вас заинтересует…

— Очень любезно с вашей стороны, если позволите… хм… хм… Да, очень интересно. — И он вернул документ.

— Мы имели беседу с поверенным мистера Шайтаны. Нам известно теперь его завещание. Ничего для нас интересного. Родственники у него в Сирии, кажется. Потом мы просмотрели все его личные бумаги.

То ли ему показалось, то ли на самом деле — широкое гладко выбритое лицо застыло в каком-то ожидании.

— Ну и что же? — спросил доктор Робертс.

— Да ничего, — ответил инспектор Баттл, продолжая наблюдать за ним.

Вздоха облегчения не было. Не было ничего особенно заметного. Но фигура доктора как будто расслабилась, чуть непринужденнее стала его поза.

— И теперь вы пришли ко мне?

— И теперь, как вы заметили, я пришел к вам.

Брови доктора немного приподнялись, его проницательные глаза были устремлены на Баттла.

— Хотите ознакомиться с моими личными бумагами?

— Была такая мысль.

— Ордер на обыск имеется?

— Нет.

— Вам бы, я думаю, не составило особого труда получить его. Но я не собираюсь чинить вам препоны. Не очень-то приятно оказаться под подозрением в убийстве, но понятно, что вы здесь ни при чем, выполняете свой долг.

— Благодарю вас, сэр, — сказал инспектор Баттл с неподдельной признательностью. — Ценю ваше отношение, даже, можно сказать, очень. Надеюсь, и остальные будут столь же рассудительны, как вы.

— Приходится мириться с тем, чего не изменишь, — добродушно сказал доктор. — Я закончил прием пациентов и как раз отправляюсь на вызовы. Оставляю вам ключи, скажу своей секретарше, и можете копаться сколько душе угодно.

— Прекрасно, очень рад, но хотел бы задать сначала несколько вопросов.

— О той вечеринке с бриджем? Так я уже все сказал, что знаю…

— Нет, не о ней. О вас.

— Ну, спрашивайте. Что вы хотите знать?

— Мне просто нужен в общих чертах набросок вашего жизненного пути, родился, женился и так далее.

— Что ж, обратимся к опыту «Кто есть кто»[45],— сухо произнес доктор. — Моя биография очень проста. Я из Шропшира[46], родился в Ладлоу. Мой отец здесь практиковал. Он умер, когда мне было пятнадцать лет. Я получил образование в Шрусбери[47] и занимался медициной, как и мой отец. Я окончил Сент-Кристофер[48], ну, а с прочими подробностями вы, я думаю, ознакомитесь без моей помощи.

— Да, сэр. Есть ли у вас братья, сестры?

— Я — единственный ребенок, родители умерли, не женат. Этого достаточно? Здесь начинал компаньоном доктора Эмери. Он ушел в отставку лет пятнадцать назад. Живет в Ирландии. Могу дать адрес, если хотите. Я проживаю здесь с кухаркой, горничной и экономкой, секретарша у меня приходящая. Я обладаю хорошим доходом и убиваю умеренное число своих пациентов. Ну, как?

Инспектор Баттл ухмыльнулся.

— Весьма всесторонне, доктор Робертс. Рад, что вы обладаете чувством юмора. Хочу спросить у вас еще одну вещь.

— Я — человек строгой морали, инспектор.

— О, не об этом, нет. Не назовете ли вы мне имена четырех ваших знакомых, людей, которые хорошо и немало лет вас знают. Если хотите, лиц, которые могут отрекомендовать вас, если вы понимаете, что я имею в виду.