Агата Кристи - Карибская тайна

— Я понимаю, — ответил доктор Грехем, — вы хотите получить обратно свою фотографию. Так я вас понял?

Мисс Марпл закивала головой:

— Да, конечно. У меня нет негатива. А бедный Дензил, мой племянник, умер. Шесть лет тому назад, я так его любила. Это его единственная фотография, которая у меня сохранилась. Мне так неловко вас просить, но, может быть, вы сможете ее найти и вернуть мне? Я не знаю, возможно ли это, куда дели его вещи? Но вы понимаете, эта фотография так много для меня значит.

— Конечно, конечно, — сказал доктор, — я вас понимаю. Я встречусь с местными чиновниками в ближайшее время, похороны будут завтра, его вещи обязательно просмотрят, чтобы потом передать наследникам. Опишите эту фотографию.

— Он снят перед домом, он только что вышел из дверей. Его снял другой племянник, большой любитель цветов, он фотографировал цветы — гибиск — это такие маленькие лилии. А в это время из дверей вышел Дензил. Он не очень хорошо получился, немного смазано, но мне нравилась эта фотография, и я ее всегда вожу с собой.

— Хорошо, — сказал доктор, — мне все ясно. Мы постараемся найти и вернуть вам вашу фотографию, мисс Марпл.

Он встал, чтобы уйти. Мисс Марпл нежно улыбнулась ему:

— Как вы любезны, доктор Грехем.

— Обязательно постараюсь вам помочь, — сказал доктор, тепло пожимая ее руку. — Не беспокойтесь. Упражняйте свое колено ежедневно, но не переутомляйтесь. Я пришлю вам лекарство. Принимайте по таблетке три раза в день.

Похороны умершего майора Пальгрейва состоялись на следующий день. Мисс Марпл присутствовала вместе с мисс Прескотт. Сам каноник провел обряд — и после этого жизнь потекла без изменений.

Смерть майора прошла почти незаметно и скоро о ней забыли. Жизнь состояла из солнечного света, моря и развлечений. Смерть — мрачный гость — ненадолго прервала все это, бросив мимолетную тень, которая быстро исчезла. Никто как следует майора не знал. Он был довольно несимпатичным и скучным человеком. Надоедал всем своими бесконечными, всем надоевшими воспоминаниями. Ни в одной части света он не закрепился. Его жена давно умерла. Одинокая жизнь и одинокая смерть. Но одиночество майора протекало среди людей, и он проводил свое время не так уж плохо. Ему доставляло большое удовольствие развлекаться на свой манер. А теперь майор Пальгрейв умер, никто особенно не печалился, и через неделю-другую о нем и не вспомнят.

Единственная, кому его не хватало, была, вероятно, мисс Марпл. Не потому, что она симпатизировала майору, а потому лишь, что он представлял жизнь, которую она знала. «Чем старше становишься, — думала мисс Марпл, — тем сильнее привычка слушать других». Может быть, слушать без особого интереса, но у них с майором установились отношения двух старых людей. Один говорит, другой — слушает. Мисс Марпл не особенно горевала о смерти майора, но ей его недоставало.

Вечером после похорон она, по обыкновению, вязала, сидя на своем любимом месте. Подошел доктор Грехем и поздоровался. Она опустила вязание на колени. Он сразу же сказал, извиняясь:

— Я боюсь, что огорчу вас, мисс Марпл.

— Да чем же? Это о фотографии?

— Мы ее не нашли, это вас опечалит, наверное.

— Очень жаль. Но это не так уж важно. Чистая сентиментальность. Я так понимаю: фотографии не было в бумажнике майора?

— Нет, ни в бумажнике, ни в других вещах. Были письма, вырезки из газет, несколько старых фотографий, но не те, о которой вы просили.

— Теперь уж горю не поможешь, — сказала мисс Марпл. — Спасибо вам, доктор Грехем, и простите меня за причиненное вам беспокойство.

— Ничего, по себе чувствую: чем старше становлюсь, тем дороже становятся для меня всякие семейные пустяки.

«Старая леди прекрасно приняла известие, — подумал он. — Наверное, майор Пальгрейв случайно взял фотографию, потом, перебирая содержимое своего бумажника, не вспомнил, как она к нему попала, и он ее разорвал и выбросил. Для мисс Марпл эта фотография была, конечно, дорога. Но она спокойна и приняла известие философски».

Но мисс Марпл была на самом деле очень далека от спокойствия и философии. Ей нужно было время, чтобы обдумать происходящее.

Она заговорила с доктором, забросав его массой малозначительных слов. Он пытался ее утешить, приняв многословие за проявление одиночества старой леди. Доктор попытался перенести ее внимание на красоту островов Карибского моря, заговорил о местах, которые мисс Марпл могла бы посетить, и сам не заметил, как разговор снова вернулся к майору Пальгрейву и его смерти.

— Как это печально, — сказала мисс Марпл, — умереть так далеко от дома. Он сам мне говорил, что сейчас у него нет семьи, но сам он, кажется, жил в Лондоне.

— Он много путешествовал, — сказал доктор, — особенно зимой. Он не любил английские зимы. Мне кажется, я его понимаю.

— Может быть, у него для этого были особые причины, например, слабые легкие?

— Нет, мне этого не кажется.

— А может быть, гипертония? Это такая частая болезнь в наше время.

— Майор вам сам об этом говорил?

— Нет, он об этом никогда не упоминал. Это сказал мне кто-то другой. Но если у него была гипертония, то мог он умереть так внезапно?

— Совсем не обязательно, — ответил доктор, — сейчас мы хорошо научились контролировать кровяное давление.

— Но он умер так неожиданно, а вы совсем не удивились.

— Если умирает человек в его возрасте, то обычно не удивляешься. Но я действительно не думал, что он умрет. Майор Пальгрейв всегда казался мне в хорошей форме. Но я не был его лечащим врачом и никогда не измерял его кровяное давление.

— Может ли врач определить, какое у человека давление, только посмотрев на него? — с невинным видом спросила мисс Марпл.

— Нет, взгляда недостаточно, надо применить определенные тесты, — улыбнулся доктор.

— Эта манжетка, которая так больно сжимает руку? Мой врач говорит, что мое давление для пожилого возраста совсем неплохое.

— Это приятно слышать, — сказал доктор.

— К сожалению, майор слишком любил коктейль плантаторов, — задумчиво произнесла мисс Марпл.

— Для гипертоников алкоголь не самое лучшее.

— Существует ведь специальное лекарство от гипертонии? Таблетки?

— Да, самые различные. У него в комнате нашли бутылочку с такими таблетками. «Серените» они называются.

— Как многого достигла современная наука, — сказала мисс Марпл. — Как много могут сделать врачи!

— Наш главный учитель — природа. И все чаще мы вспоминаем о хороших старых методах лечения.

— Например, на рану положить паутину? Когда мы были детьми, мы всегда так делали, — сказала мисс Марпл.

— Кстати, совсем неплохо.

— И растираться камфарой при простуде.

— Вы знаете все домашние средства лечения, — улыбнулся доктор Грехем. — Ну как, ваше колено болит еще?

— Спасибо, гораздо лучше, гораздо лучше!

— Неизвестно, кто вам помог, природа или мои таблетки. Жаль, что я не смог сделать для вас больше.

— Но вы сделали все, что смогли, и я вам так за это благодарна. А вы сами видели фотографии в бумажнике майора?

— Да, там была старая фотография его самого, когда он еще был совсем молод, потом фотография с убитым тигром, со слоном — все это воспоминания прежних дней. Я внимательно искал ту, которую вы описали, с вашим племянником, но ее действительно не было.

— Я уверена, что вы ее тщательно искали. Знаете, эти старые вещи…

— Понимаю, понимаю, — сказал доктор и удалился.

Мисс Марпл задумчиво смотрела на пальмы, на море. Она не прикасалась к своему вязанию. У нее был факт. Об этом факте следовало подумать, его следовало оценить. Фотография, которую майор на ее глазах сунул в бумажник, исчезла оттуда после его смерти. Это нельзя было отбросить просто так. Фотография должна была остаться в бумажнике. Могли взять деньги, но кому нужна старая фотография? Если только для этого не было особой причины…

Лицо мисс Марпл было грустным. Ей нужно было принять решение. Могла ли она спокойно предоставить майору Пальгрейву лежать в своей могиле? Следовало ли что-то предпринять? Майору уже ничего не угрожало. Он ушел туда, где никакая опасность не страшна. Но случайно ли он умер именно в эту ночь? Или это не было случайностью? Врачи так легко мирятся со смертью старых людей. Особенно, если в их комнате нашли бутылочку с таблетками от гипертонии. Но если кто-то взял из бумажника майора фотографию, то этот кто-то мог и бутылочку с таблетками принести в комнату майора. Она никогда не видела, чтобы майор принимал какие бы то ни было таблетки, он никогда не говорил с ней о своем кровяном давлении. Единственное, что он говорил о своем здоровье, это: «Я уже не так молод, как раньше». Да, у него бывала одышка, скорее астматического характера, — больше ничего. Но кто-то ведь сказал, что у него высокое кровяное давление? Молли? Мисс Прескотт? Она не могла вспомнить.

Мисс Марпл вздохнула и подумала: «Что же, Джейн, ты все это придумала? Есть ли тут что-то реальное?»

Она еще раз, слово за словом, повторила про себя свою беседу с майором об убийцах и убийствах.

— Нет, — сказала она себе, — я определенно не знаю, что я тут могу сделать…

Знала только, что попытается она обязательно.

Мисс Марпл просыпалась рано. Как и у других старых людей, сон у нее был легкий, были периоды бессонницы. Их она использовала для планирования своих действий в наступающем дне. Обычно эти планы были исключительно частного и домашнего характера и никого не могли интересовать, кроме нее самой. Но в это утро мисс Марпл думала об убийстве, и, если подозрения действительно оправданны, о том, что ей следовало предпринять. Все это было очень не просто. Пока было только одно-единственное оружие — разговоры.